07.03.01 Лев МОСКОВКИН

Охотный ряд

Политический постмодернизм: лаконично, патриотично и возвышенно

Композиторы уехали вместе с нотами

Жизнь депутата – сплошной кинематограф

Депутатское хамство в трех чтениях

От южных морей до полярного круга

Новый-старый гимн: подведем итоги

Трагедия как фарс

Политический постмодернизм: лаконично, патриотично и возвышенно

Как депутаты принимали Гимн: Композиторы уехали вместе с нотами

Сам я советский гимн слушаю с трудом, в прошлом, во время работы ночным сторожем разбил невинный приемник, когда тот заиграл торжественную мелодию. Как принимали Гимн вновь, уже забылось, хотя было это весной 2001 года и до сих пор аукается. Виктор Похмелкин сказал на пленарном заседании в январе 2002 при обсуждении законопроекта Апатенко об уголовной ответственности за надругательство над Гимном: никак не могу избавиться от наваждения, хочется петь слова Советского гимна.

Тогда, 7 марта 2001 года, Дума преподнесла женщинам, а заодно и всем прочим подарок к 8 марта – утвердила накануне текст гимна на слова Сергея Михалкова. Теперь, как сказал Геннадий Селезнев, «Мы имеем полноценный гимн», но почему-то осталось впечатление, что «имеем» не мы, а нас.

В новом российском (старом советском) гимне, впервые прозвучавшем в новогоднюю ночь, есть старая, привычная особенность. Гимн не был принят в демократическом порядке законотворческой процедуры на основе принципа разделения властей. Гимн был введен в сознание народа точно так же, как это делалось со времен Сталина «по просьбам трудящихся», при яростном неприятии новации частью населения, с демонстративно-неприличными огрехами и торопливостью.

В результате «введения гимна» общество опять раскололось – подавляющее большинство россиян относится безразлично к государственной символике (также к Конституции и вообще к законам, в отличие от похожих на нас американцев), но насилие над демократией вызвало восторг у одних и бессильную злобу других. С помощью насилия власть заставила народ по крайней мере заметить тот факт, что гимн у нас опять есть, и даже немножечко его уважать. Раскол общества и натравливание большей его части на меньшую выполняет у нас роль национальной идеи.

Принимая историческую неизбежность как должное, «ветви власти» демократической России использовали ситуацию для красочной демонстрации политического постмодернизма.

Есть такой советский стиль в политике, широко распространившийся как принцип любого современного искусства и не очень для искусства подходящий: по возможности чаще обманывать зрителя, превращая его в соучастника, собутыльника, подельника. Получается постоянно действующий массовый стресс: как только люди начинают что-то понимать, оказывается уже все не то и совсем другое.

В финале развития демократии в России все сферы общественной активности, включая искусство, заместила политика, сама став постмодернистским искусством. И мы все опять кого-то играем: зрители ставятся актерами, актеры заняты режиссурой, король играет шута, шут – насильника, насильник поперек собственного имиджа становится благодетелем, несущим раскрепощение жертве, потому что случайный прохожий, бросив неосторожный взгляд в сторону, из свидетеля превращается в соучастника преступления. А преступление в нашем затянувшемся продолжении ХХ века все еще играет роль высшей добродетели – только не любое преступление, а именно массовое и в «особо тяжких».

Чтобы народ обожал, его надо насиловать. Не весь, конечно, но «степных волков» у нас хорошо постреляли еще в прошлую эпоху, когда они отбили себе право на существование, борясь с разгулом постмодернизма за право быть собой.

Что особенно характерно, Станислав Говорухин и Иосиф Кобзон, два одиозных носителя справедливой оценки – нового гимна, его первого исполнения, процедуры его введения в тело страны и заодно оценки деятельности «культурного» комитета Думы под руководством Николая Губенко – на пленарном заседании 7 марта не выступали. К чести Губенко, произнося свой доклад от имени комитета, он упомянул «особое мнение» своих заместителей по Комитету Кобзона и Говорухина.

Великий певец, голос которого особенно сильно зазвучал по стране и всем стало нравиться его пение после того, как он почему-то стал очень богатым, в Большом зале Госдумы появляется редко. Кобзон задолго до финального аккорда в гимновой истории назвал «презервативными записями» то, что прозвучало в новогоднюю ночь для народа из продукции некоего Феликса Дубровского. Иосиф Давыдович вполне законно возмущался: у нас что, мало хороших поэтов, артистов, композиторов, исполнителей, чтобы создавать и исполнять гимн вот так?

Что касается почти столь же великого нашего артиста Губенко, который возглавляет думский Комитет по культуре и туризму, тот появляется в Государственной Думе очень часто и тщательно путает Большой зал пленарных заседаний со съемочной площадкой. По случаю гимна Николай Николаевич произнес вместо информационной речи «от имени Комитета» исполненный высокохудожественного постмодернизма монолог. Актер имеет харизму и умеет «держать зал».

Изумительный сценический баритон Губенко звучал сильно и стильно, в телегеничном монологе уместно сочетались упоминания «чечевичной похлебки», за которую продался автор слов в законопроекте Сергея Юшенкова, и того, что «всегда плавает». Левый сектор зала ответил одобрительным смехом. Поддержанный зрителями, артист уже не мог остановиться и далее его понесло в область политической энтомологии: вывести из страны клопов может только Чубайс, если всех нас заморозит.

Автор другого варианта гимна и товарищ «подросткового демократа» Юшенкова по СПС Борис Надеждин почему-то разыграл битый козырь еврейского заступника: в тексте Михалкова упоминается слово «бог», а произносить его иудею никак невозможно. Поэтому Надеждин придумал свой гимн путем естественной замены шести устаревших слов в советском варианте творчества Сергея Михалкова. С заступником евреев невольно солидаризовались эмиссары Минтимера Шаймиева в нижней палате Флюра Зиятдинова и Фандас Сафиуллин: слова «хранимая богом родная земля» противоречат 14-й статье Конституции, где говорится о светском государстве. Действительно, в нашей постмодернистской России народ под стать власти – каждый всегда верит во что-то другое, чем то, о чем идет речь здесь и сейчас. Или вообще ни во что не верит.

Виктор Похмелкин (СПС) говорил о нетерпимости к чужому мнению и холуйстве апологетов советского гимна, об оскорблении его эстетических чувств: «Музыка Александрова – это великий символ тоталитарного режима… То, что было трагедией, повторяется как фарс». В адрес оппонента Юшенкова Салия, заодно и всех коммунистов, Похмелкин добавил про их совесть или то, что у них ее заменяет.

Непостижимым образом депутатская беседа в Большом зале перетекла из формы состязания в изощренности взаимного хамства в соревнование по защите евреев и татар. Как-то невзначай на язык Губенко пришел «Борис Госдунов» Пушкина и сильный аргумент насчет того, что править Россией может татарин. В этом месте Губенко возмутило, что Сафиуллин увлекся разговором и не слушает. Уже потом, когда все кончилось, возмущался Владимир Лукин – как можно было так издеваться над историей, чтобы назвать Годунова татарином? В драме Пушкина слова о том, что Годунов – татарин, вложены в уста наместника Василия Шуйского, на самом деле род Бориса Годунова – это род Годуновых-Сокуровых – костромские бояре, которые имеют не больше отношения к татарам, чем любые другие бояре. Так что с точки зрения историка Лукина заседание по гимну прошло «не очень убедительно» и вообще ему драма Пушкина «Борис Годунов» нравится больше, чем текст государственного гимна.

В своем заключительном слове, лишить которого Сергея Юшенкова как обвиняемого в процессе принятия гимна оказалось невозможно, Юшенков заявил о том, что его оскорбил Александр Салий, и попытался достать твердокожего коммуниста еще более изощренными оскорблениями. Поскольку постмодернистские потуги Юшенкова цели как правило не достигают, ему пришлось вдогонку добавить, что он не до такой степени подлец, чтобы рассуждать о нравственности, и назвать Губенко подлецом и подонком.

Геннадий Селезнев был сам виноват, что не прервал Губенко, и после выступления Юшенкова председательствующему пришлось увещевать зал: «Хватит устраивать базар. Вы что, специально решили сегодня сорвать заседание, начиная обмениваться этими комплиментами? Никаких больше не будет обсуждений, заключительное слово прозвучало всех авторов законов, сейчас будет режим рейтингового голосования, поскольку все законы альтернативные».

Уже потом в своем кабинете исполняющий обязанности депутат-юмориста «Егора Шугаева» сказал о своем оппоненте: «Что у КПРФ на уме, то у Салия на языке», и добавил, что Владимир Войнович «изучит стенограмму» и очевидно подаст в суд на Николая Губенко за «чечевичную похлебку» и за то, «что плавает». Вообще-то Юшенков с самого начала не скрывал своей уверенности в том, что пройдет президентский вариант с новыми стихами Сергея Михалкова. Он всего лишь настаивал, чтобы победа пришла в честной конкуренции. И пусть будет советский гимн, хотя и в авторстве Эль Регистана.

Когда деятельный, но осторожный коммунист Анатолий Лукьянов (кстати, тоже поэт не самый слабый) спровадил из своего Комитета по госстроительству тексты Гимна коммунисту Николаю Губенко в его вяло работающий Комитет по культуре и туризму, знаменитый артист пообещал, что все поступившие в комитет варианты гимновых текстов будут тщательно рассмотрены. Причем для этого привлекут различных экспертов включая зарубежных. Последнее оказалось излишним – Кобзон с Говорухиным высказались отрицательно и далее искушать судьбу Губенко не решился. Просто втихаря провел заседание Комитета до его анонса, после чего вынес «решение»: Комитет постановил все тексты гимна, кроме президентского, отклонить. Губенко помог Верховный Суд, высказавшись отрицательно об альтернативных президентскому гимнопроектах.

Губенко проявил в своей речи завидную культурность. Одних названий бога председатель Комитета знает больше десятка: Деос, Теос, Аллах, Будда, Яхве, Христос, Зевс, Перун, Мальдук, Ахура-Мазда, Ра. Затем Губенко принялся перечислять планеты и далее продемонстрировал знакомство с философией и поэзией. Кант, например, рассматривал бога как необходимый постулат практического разума, а по словам Рильке, бог является грядущим, которое предстает перед вечностью, будущим, окончательным плодом дерева, листья которого – мы, люди.

Вот такие ассоциации вызывает в голове артиста государственный гимн. Председательствующий оратора не прерывал и Губенко укоризненно ткнул в апологета диссидентской поэзии: «Божественное равнозначно царству ценностей, в особенности, Сергей Николаевич, этических».

Другие депутаты были проще, ближе к народу и как-то кондовей. Сергей Афанасьев (КПРФ) на трибуне почему-то нервно облизывался, когда заявил о снятии своего проекта гимна в пользу президентского – чтобы тот набрал триста голосов. Анатолий Иванов («Народный депутат»), напротив, на своем проекте настаивал, упирая на авторство поэта-земляка из Самары Бориса Чупрова. Губенко отказался признать творчество «народного поэта» за полноценные стихи – рифма местами отсутствует и текст в целом не профессионален.

Никакой режиссер не смог бы создать столь тщательный экспромт из сотни блестящих актеров, одинаково талантливых и одновременно совершенно несхожих. Больше ста депутатов в зале не бывает, такова особенность третьего созыва – цифры на табло все больше, в зале людей все меньше. При этом они ухитряются заполнять собой не только зал, в котором по утверждению Жириновского во времена Госплана «уборщицам кино показывали», но и всю страну. Делают это депутаты действительно весьма талантливо, как опытный насильник, «одними словами». Выступающие пекли афоризмы, как блины, и почти каждая фраза претендовала на роль заголовка для статьи о том, как это было. В зале пустовато, поэтому таскать за волосы, поливаться водой и швыряться папками стало неудобно. Не в смысле, что неэтично, неудобно чисто физически: надо сначала долго идти в направлении жертвы и чувства остывают. А голос депутата звучит на всю страну.

Правда, косвенным образом режиссер у думских спектаклей все же имеется. Им оказался Владимир Жириновский, создав полноценную модель парламентского поведения в стиле постмодернизма. Теперь все больше депутатов из числа активных говорят о том, что начали понимать, что и для чего делает Владимир Вольфович, все чаще его цитируют, сами того стыдясь, и еще больше лезут изо всех сил в его постмодернисткую шкуру. Георгий Тихонов прав – Гитлер с Геббельсом до такого бы не додумались.

Естественно, выступление Жириновского «от фракции» содержало нечто общепримиряющее и единственно верное: в смысле гимна придется довольствоваться тем, что есть, потому что все ваши хорошие поэты за десять лет ничего не написали, а все композиторы уехали вместе с нотами. Естественно, Жириновский выступил в жанре постмодернизма за возвращение красного знамени, которое совсем недавно проклинал, и призывал депутатов насилию не сопротивляться: вы люди богатые, включите дома караоке и разучивайте слова гимна. Досталось Борису Надежду – тот «конечно, молодец», но если мы будем призывать к «торжеству плюрализма», то «нас примут за сумасшедших».

Зря Владимир Вольфович опасается, в этом смысле Думе терять уже нечего. Однако справедливости ради следует указать, что в зале были депутаты, на которых красочные раскаты политического постмодернизма подействовали ошеломляюще. От имени молчаливого меньшинства ближе к концу высказался Валерий Драганов, предложив прервать происходящее до лучших времен и другого настроения. При таком раскладе председательствующий Геннадий Селезнев поторопился завершить процедуру и уже после голосования фактически уговорил Василия Ивера не настаивать, когда тот предложил палате лишить Юшенкова слова «за некорректность». В таком случае пришлось бы лишить слова половину присутствующих, в чем уже не было никакого смысла – гимн-то приняли, и именно такой, какой надо.

Проголосовали за президентский вариант с новыми стихами Сергея Михалкова, как и просил представитель Президента Александр Котенков, сразу в трех чтениях:

чтение	за	против	воздержались
первое	353	21	1
второе	338	23	1
третье	345	19	1

 

Другие варианты получили в первом чтении рейтингового голосования:

автор законопроекта	автор текста гимна	за	против	воздержались
Борис Надеждин	Борис Надеждин	27	223	3
Сергей Юшенков	Владимир Войнович	23	305	3
Анатолий Иванов	Борис Чупров	63	148	6

 

После пленарного заседания Геннадий Селезнев выглядел довольным и удовлетворенным: «У меня могут быть вопросы к тексту, но я считаю, что мы сегодня поступили абсолютно правильно, что в трех чтениях приняли слова и теперь мы имеем государственный полноценный гимн, он пройдет утверждение Совета Федерации и подписание Президентом. Я бы очень только хотел одного, чтобы больше никогда не звучала та импровизация на музыку Александрова, которая звучала в новогоднюю ночь. Там было Александрова не узнать. Сейчас есть нормальная аранжировка, которая подготовлена военным оркестром под управлением Афанасьева. Вот этот эталон и должен звучать».

Того, чем нас терзали в прошлом, конечно, уже не будет. Наш народ быстро привыкает к сильным выражениям – мы все по отношению к власти наркоманы мазохизма. Привыкли же мы к зарплате ниже прожиточного минимума и качеству питания в среднем по стране на 71 месте в мире. Лошадь бы сдохла, а россияне привыкли. Поэтому нашей несчастной власти, которой такой народ достался, приходится постоянно менять формы насилия или в крайнем случае время от времени увеличивать дозу издевательств вплоть до арестов, пыток и лагерей.

* * *

Спустя две недели 21.03.01 в пресс-клубе газеты «Известия» прошел «круглый стол», продолжающий проект «Интеллект-клуба». На круглом столе собрались известные барды Дмитрий Сухарев, Олег Митяев, Александр Мирзаян, Вадим Егоров. Был также приглашен филолог Андрей Крупчанов.

Собравшиеся пришли к общему мнению, которое первым высказал нейробиолог и поэт Дмитрий Сухарев: потенциал обсуждения гимна не был использован, иначе Гимном России могла бы стать авторская песня.

Собрались, чтобы обсудить «проблемы авторской песни», но согласились с тем, что проблем у авторской песни нет, а есть особенность времени, когда поют то, за что заплачено. Тем не менее, барды-участники круглого стола не только не обделены вниманием аудитории, их популярность возрастает во всех странах мира, где есть русскоязычные эмигранты и потому явление «авторской песни» в постсоветский период приобрело глобальный характер.

На круглом столе обсуждалась фактически не разрешаемая проблема авторского права, причем Олег Митяев утверждал, что нарушают авторское право все включая самих бардов.

Вопрос корреспондента о том, кто из присутствующих согласился бы петь Государственный гимн, если бы это было предложено, вызвал интересную дискуссию, в ходе которой Дмитрий Сухарев высказал мнение, с которым все согласились: потенциал творчества гимна России не был использован, но теперь Гимн принят и «после драки кулаками не машут». Олег Митяев считает, что на роль гимна вполне подошла бы песня Визбора. Александр Мирзаян теоретически обосновал идею авторской песни как национального ключа, открывающего путь к национальной идее, и напомнил, что «Атлантов» Городницкого часто слушают стоя. Т.е. авторская песня имеет выраженные признаки гимна.