25.05.02 Лев МОСКОВКИН, Наталья ВАКУРОВА

Величие и крах научно-популярного жанра в журналистике

Собственно, никакого особого величия в научной журналистике не отмечалось, журналистика отражала блики предмета освещения, врывавшегося историческими местами в массовое сознание между войнами, катастрофами, олимпиадами и свершениями.

Крах жанра отмечался именно тогда, когда его удавалось преодолевать. Например, в долгой и забытой ныне истории, начатой как всегда ученым-неудачником, обвинившим Пентагон в злонамеренном конструировании ВИЧ – вируса СПИДа. Создать такую структуру искусственно невозможно, да и вообще роль человека в эволюции хоть и фантастическая, но не достаточная. Эта роль – власть творца в направлении естественного хода событий – похожа на роль вождя над толпой, у которой возможность выбора пути редка, коротка и кардинальна. Вот тут и можно вмешаться в эволюцию, да и то не наперекор ее желаниям.

Именно это и пытался описать великий Дарвин – имеется в виду Чальз, а не его совсем не великий, но в отличие от внука талантливый Эразм – в своей «теории эволюции».

Слово «своей» в предыдущем предложении наверное тоже следовало бы взять в кавычки, но на рубеже прошлого и позапрошлого веков эволюционные идеи свободно гуляли по умам как говорят специалисты в области генетической рекомбинации, горизонтально, подобно тому, что происходило с драматическими сюжетами во времена Шекспира. Во все времена, отмеченные массовым творчеством нового, авторство – вещь сомнительная, попытка навести порядок в происхождении творческого продукта и обеспечить подобие соответствия вклада личности и суммы в ведомости от благодарного человечества подобно попытке нюхать розу через противогаз.

В любом случае, мы должны быть благодарны Чарльзу Дарвину за основательные попытки, их было несколько в разных формах, донести до массового сознания смысл эволюции. Ученому удалось найти нужные по времени, релевантные слова и ворваться кометой в массовое сознание. Благодарность человечества была столь безгранична, что не иссякла до сих пор, однако незаметно, чтобы человечество что-либо поняло. Хотя апологеты дарвинизма английского национального разлива даже пошли на подделку даты получения Дарвиным письма Уоллеса (как в прошлом писали Валаса) с описанием сути будущего дарвинизма, хотя расписание прибытия пароходов из колоний свидетельствует, что письмо пришло раньше. Если бы это была единственная путаница в истории формирования дарвинизма, особых проблем не возникло. Далее последовали интерпретации и игры с переводом, затем – т.н. синтетическая теория эволюции, «авторы» которой включая Тимофеева-Ресовского до смерти не признавались. История дарвинизма и одновременно антидарвинизма в России тихо скончалась, историк науки Юрий Чайковский позаботился о надгробии, коим стала его публикация по изучению ошибок и неточностей в описании дарвиновского наследия в справочниках и монографиях.

Это лишь один пример из множества.

Виноваты интерпретаторы и конечно же журналисты популярного жанра, с самих ученых спрашивать бессмысленно, они самые продуктивные в смысле расцвета мирового эволюционизма годы потратили на отчаянную борьбу со «лженаукой», причем лжеученого буквально каждый видел в коллеге, говорившем то же самое иными словами.

Интересно, что эта ключевая для британцев тема столь запутана, что современная научно-популярная журналистика в Англии ее избегает. Во всяком случае, во время лекции в Москве двух редакторов – из Nature и Guardian – о Дарвине не было сказано ни слова, хотя эту фигуру Британия навязала мировой культуре подобно тому, как Россия подарила культурной сфере планеты Толстого. Зато с упоением рассказывалось про семиметровых глистов, извлеченных из тела кита, и про то, что обычному читателю непонятно, зачем об этом надо писать.

Действительно непонятно, однако гельминтология – наука не просто увлекательная, но и полезная, в России она требует популяризации. Например, в заболоченной Западной Сибири практически повсеместно обитает моллюск-гастропода Bitinia inflata – один из трех хозяев в цепи развития плоского червя Opistorchis felineus. По течению Оби в большинстве коренных поселков население заражено им стопроцентно, особенно страдают вновь приезжие, быстро осваивающие местные обычаи закусывать сырой и полусырой рыбой.

Население почти поголовно страдает болезнями органов пищеварения и дыхания, астма и цирроз печени в Западной Сибири носят характер перманентного стихийного бедствия, но конкретную причину мало кто знает до сих пор.

Впервые описторхоз был описан немецкими врачами в концлагере, вскрывшими труп советского солдата – сибирского рыбака. Его печень была нашпигована десятками тысяч небольших типичных по строению плоских червей.

Описанная тема иллюстрирует провал освещения, одну из тех странностей, которыми, как больная печень гельминтами, нашпигована современная журналистика. Казалось бы, обилие журналистов и избыток агрессивных на информационном рынке изданий перепашет информационное поле и просеет буквально каждую песчинку на нем в поисках нового или необычного. Однако редакторы лезут друг другу на голову и повторяют уже сказанное, в упор не замечая целины, куда не вонзалось перо журналиста.

Лучше известны те мертвые примеры, где тема не просто освещена, а буквально затоптана стадами тупых, натружено пыхтящих писак, готовых на все, чтобы угодить общественному ожиданию в его худшей, наиболее зловонной части. Загнанных на затоптанную тему репортеров уже никогда не выпустит на свежую травку редактор, просто потому, что дальше собственного носа или чего там из него еще как-то торчит несмотря на бесчисленные проведенные в журналистике годы на ниве жесткого вымарывания из текстов всего того, что не проверено в публикациях.

Дарвиновский отбор – это нечто совершенно иное, и нельзя сказать, что недоступно современному человеку. Напротив, творческая роль человека творца именно в ХХ веке была необыкновенно созидательной. В результате возникли и сукцессировали новые формы быстро убивающих болезнетворных бактерий и вредоносных грибов, способных медленно и без грусти съесть человека заживо, малярийный плазмодий освоил несколько новых видов комаров и распространился необычайно, доедающие в природе прошлогоднюю траву почвенные грибы набросились на пшеницу и вырывают с поля до половины урожая, конкурируя в величине ущерба с российской бесхозяйственностью. Примеры бесконечны, в их череде есть один весьма поучительный и страшный. Он хуже ядерного оружия, потому что всегда с нами и его развитие продолжается. Виноваты журналисты, идущие на поводу у политиков.

Если начать тему сначала, которой мы пока лишь заинтриговали читателя, даже не сказав, о чем речь, придется воспользоваться тем фактом, что данный текст предназначен не для массового читателя, а для журналиста, который по сути своей профессии не имеет возможности критиковать источник информации за применение терминов и сложные отступления, кажущиеся излишними.

У прокариотических организмов включая бактерии в отличие от нас вами разделены по механизмам процессы размножения и перемешивания генетической информации, что поддерживает эволюционное единство вида. Большая часть генов, практически вся генетическая программа бактериальной клетки, собрана в одну кольцевую цепочку ДНК, которая напоминает упрощенный вариант одного блока, из которых построены хромосомы Эукариот. Некоторые клетки, условно называемые мужскими, содержат также совсем маленькие колечки ДНК, называемые плазмидами, они в прошлом кодировали только образование половых волосков на клетке и вообще способность передавать генетическую информацию от одной бактерии в другую.

В результате открытия лечебной роли грибных антибиотиков – это своеобразные когти и клыки, которыми гриб расчищает себе жизненное пространство от конкурентов, прежде всего бактерий – плазмиды претерпели бешеную эволюцию, они гипертрофировались, захватили гены лекарственной устойчивости и «научились» передавать вредоносные гены между весьма отдаленными видами.

В результате чтобы убить человека или его домашнего любимца, на четырех лапах или пернатого, десятками разнообразных способов от аппендицита до эмпиемы мозга, достаточно одной E. coli. Но ведь без этой бактерии у человека не идет нормальное пищеварение, это наш бывший незаменимый друг и помощник.

Бесконтрольное применение антибиотиков не только продолжается, в США оно маниакально превращено в национальный спорт, от которого россияне пытаются не отстать. Виноваты журналисты, которые в угоду алчным транснациональным фармацевтическим компаниям раздули пугало «биологического оружия».

Повторяем, чтобы объяснить бесперспективность применения биологических агентов в качестве оружия массового уничтожения, надо начинать с дарвинизма, а смысл его популяризаторы благополучно утопили навсегда. Тем не менее, в известном смысле «биологическое оружие» обладает максимально массовым действием, нескольких конвертов с неизвестным порошком достаточно, что вызвать усилиями репортеров взрыв нового применения антибиотиков и новой волны эволюции плазмид. Т.е. косвенно биологическое оружие безусловно действует, только напуганное население создает его само и этом смысле США и до некоторой степени Россия превратились в гигантские полигоны-лаборатории создания и испытания новых убийственных форм патогенов. Умственную эпидемию вызывает конверт с любым белым порошком, но само заразное начало не способно широко распространится искусственным путем – это единообразный штамм, природе необходимо разнообразие, к тому же в культуре паразиты легко утрачивают специфические патогенные свойства и это большая проблема в их изучении.

Иными словами, биологическое оружие массового поражения не существует и невозможно, если речь идет о его целенаправленном создании в некой секретной лаборатории, но оно успешно действует весь период описанной истории человека исключительно благодаря нашей глупости, короче не скажешь. К тому же периоды свершений в истории сопровождаются массовым распространением дефицита иммунитета.

От фармацевтической мафии и самого населения стараются не отстать производители других товаров и их реклама. Если милый старичок с телеэкрана убедительно говорит, что его любимый сад ничем не обработан, не верьте ему – специалисты утверждают, что настоящий урожай и соответственно товарный продукт без обработок не получишь. На своих шести сотках, откуда садовод-огородник с урожаем на рынок не пойдет, без борьбы с вредителями можно создать для них настоящий притон-рассадник, чем вряд ли будут довольны соседи.

Но еще хуже положение с такими продуктами массового потребления, как антибактериальное мыло, «долгоиграющее» молоко и особенно курятина, при производстве которых используются антибиотики. Попадая в тело человека, антибиотики делают то, для чего их сотворила эволюция задолго до нашего появления на исторической арене – расчищают жизненную площадку грибам. В результате самые неожиданные грибы – почти безобидные мукоровые или агрессивные в любой сфере плесневые – разрастаются в теле человека подобно крапиве на заброшенной мусорной куче. Глубокие микозы прорастают из желудка в мозг, причем не со зла, просто человек своими же собственными действиями убрал естественные преграды. Человеческий организм напоминает Ирак, каким он будет после ядерных ударов со стороны США – сейчас там тоталитарное равновесие, но «вылечить» эту болезнь невозможно, только открыть путь эскалации патологии, если не убить совсем и открыть нишу для чего-то иного.

В этом примере есть еще одна сторона, не менее печальная, в которой журналисты виновны еще более. Как хорошо известно тем, кому это известно хорошо, искусственное клонирование у человека невозможно, слишком непредсказуема и зависима от индивидуального жизненного пути та «эволюция» которую проходит наша генетическая информация. Исключение составляют однояйцовые близнецы, но это всего лишь отдаленное подобие настоящего клонирования, например, у картофеля или триплоидных бананов – других мы не едим, и ничего. Или хотя бы того, что происходит при воспроизводстве скальных ящериц, серебряных карасей или собакоподобной кошки под названием гепард.

Журналисты тщательно запутали даже самый простой, можно сказать первый вопрос в теме клонирования: что имеется в виду – уникальный повтор ради спасения необычного организма или создание армии Урфина Джюса? Если второе, то это успешно делают сами журналисты в погоне за благосклонностью бессовестных ньюсмейкеров и в угоду жаждущему острых ощущений населению, советская и фашистская пропаганда делали то же самое еще успешнее. Если первое, то уникальность человека, к сожалению, неповторима, таково наше генетическое устройство – часть нашего генома испытывает в наших хромосомах перманентные потрясения, создающие на уровне всего организма острое чувство вечного обновления, выталкивающего нас на общественную арену, на фронт, в политику или бизнес. Дарвин крутится в гробу, обмотавши останки своего величия лохмотьями непонятой теории, но что нам до него, у нас в России рукотворных гениев хватает.

Проблему усугубляют и сами ученые, консервативно чурающиеся PR и одновременно завидующие активным журналистам. Сказанное касается не только генетиков и вообще естественников, но и скажем исследователей журналистки. База науки революционно изменилась, на смену материализму пришла синергетика и структура хаоса, исчезла привычная пропасть между естественной и гуманитарной сферами науки, в прошлом веке в РБО Курчатовского института было сделано открытие ТЭ, меняющее наше представление о природе человека, на острие буквально всех жизненных сфер от науки до политики ввиду быстроты перемен переходного периода оказалась журналистика, причем с информацией в человеческом языке благодаря Интернету происходит нечто подобное взрыву эволюции генетической информации после изобретения природой настоящей (безразмерной) хромосомы эукариот.

Самим журналистам некогда, они едва успевают осветить текущий день и забыть во избежания собственного сумасшествия день вчерашний. Слово за исследователями журналистики.

Исследователи заняты тем, что ругают рекламу, переписывают друг у друга в одночасье ставшие многочисленными труды по PR и всему, что касается Интернета, втайне страшно завидуя действующей журналистике.

Остановиться, оглянуться – завет Александра Аронова – некогда никому, и в этом суть творческого периода, когда есть предмет освещения. Когда придет время подумать, не будет предмета и исчезнут события, время – оно пульсирует.

Научно-популярная журналистика должна не плестись в хвосте науки, используя жанр метажурналистики и потакая худшим ожиданиям невзыскательной аудитории, а спорить со стереотипами и консерватизмом ученых. Иначе бы мы не узнали, что ВИЧ не был создан не в секретной лаборатории Пентагона – эта идея родилась в больной голове завистника, и великий автор новой физики Калузо пропал бы для истории в тени ослепительного для далеких от физики читателей гения Эйнштейна.

 

Одни ученые чураются PR, другие его бесстыдно используют

Например Колесников – опасность клонирования на пресс-конференции в Известиях так в прошлом Константин Скрябин, внук известного гельминтолога пугал генетической инженерией и в узком кругу говорил что получая деньги на генетическую инженерию, занимается изучением структуры функции и эволюции генома

+ к новым СМИ как ни странно развитию новых СМИ и поиску новых информационных путей способствует отсутствие культуры и навыков пользования существующими Мобильными телефонами их многочисленный обладатель манипулирует как папуас с унитазом переключить аппарат на вибрацию во время конференции х недоступная операция и слышать др др эти люди не могут

Что люди способно творить на компьютере не поддается описанию потому что это процесс в большей своей части интимный Зато заметно уродство того что мы порождаем при обмене «информации» др с др Наиболее безобидный вариант – бомбардировка случайно посланными не на тот адрес сообщениями повторами на всякий случай и также из-за неумения нажимать нужные кнопки и читать с экрана реплики компьютера

снабжение сорного для получателя письма указаниями его исключительной важности и срочности

Более вредно использование взаимно недоступных кодировок как в почтовых программах так и в текстовых процессорах Распространение Wоrd-97 так не привело к его общедоступности многие журналисты профессионально работающие с информацией предпочитают маломощные компьютеры устаревшей комплектации

как своеобразную защиту и от воров и от всего ненужно исходящего от тех кто транжирит попусту любые ресурсы включая информационные или денежные

Нам один раз пришло письмо размером полтора мегабайта с броским оформлением в котором как оказалось после мучений со скачиванием и прочтением были две с половиной странички пресс-релиза независимо журналистского союза по событию трехдневной давности.

Избыток и повторы информации на фоне проблем передачи создают неожиданные эффекты самоорганизации и даже непредсказуемго независимого

от воли человека структурирование информации т.е. то чего нам катастрофически не хватает – вычленения в массивах первичных данных смысловой информации Если человек не сможет сделать это своим умственным усилием за него поработает его глупость безграничная всех

Ели не обнаружится гения в умственные возможности которого поверит неблагодарное человечество и потому отвергнет его труд то за него еще лучше всю каторжную работу по извлечению смысла из безбрежного информационного болота звлечет наша общая столь же безбрежная глупость принимающая форму сосуда в котором находится в данном случае – болота

Воспитывать и призывать к чему что при такм

сходе бесполезно придется принять полученный в естестве эволюции результат

В политической журналистике указанных проблем меньше из этой сферы не бегут действенные ньюсмейкеры как ученые из науки и туда идут журналисты чего не скажешь о научно-популярном разделе где по своей воле не задерживаются Сильное конкурентное напряжение превращает привычно-безудержное вранье на публичной арене в особое искусство и придавая вкуч поиску инвариантной истины

Вче что мее

числили пугает Но есть 2 безобидные вещи как относительно воровство на фоне разбоя например истинность которой много описание вечного или бесконечно что красиво но не сем кажется достоверным

+ История науки насчитает много веков

Строго говоря первой «научной теорией» был зародыш эволюционизма в форме идеи божественного творения это потом из идеи вырос инструмент управления массовым сознанием – религия а наука нашла себе иные доказательные формы изложения Журналистика намного моложе науки но и она уже имеет свой опыт и свою историю Их проблема общая она же и достижение обе они всерьез занялись поиском нового забыв потом что то от чего отказались – материализм тоталитарная идеология принцип проверки теории практикой – тоже когда-то появились впервые отличаясь от предшественников только формой изложения

По нашему глубокому убеждению в данном узком смысле свобода слова была всегда а ее цензурные ограничения связаны с поиском внешних причин собственной инвалидности или просто лени в поисках верного слова Власть свой народ любит и удовлетворяет любое желание например если по необъяснимым причинам становится тревожно и страшно в ответ на ожидания враги нации теракты производят а власть успокаивает народ вот она закончит борьбу с террористами тогда можно не бояться Опять же народ не виноват о определению – общественное мнение всегда право даже во время умственной эпидемии типа коммунизма или фашизма власть за особо крупные исторические преступления не наказывается а награждается бессмертием в учебниках истории Виноваты журналисты которые пишут что от них требуется сообразно моменту и не объясняют читателю суть генетическую человека постоянный поиск нового и то чувство изумительное постоянного обновления которое сопровождает весь ход истории Если лишить этого чувства конкретного человека он будет страдать больше чем от жажды, голода или холода.

Современная отвязанная журналистика не даст ему засохнуть, от нее просто не спрячешься

Однако в целом стройной нарисованной нами картине научно популярному жанру места как-то не находится хотя это явление тоже преходящее Очевидно время Фалеса Платона Ньютона еще вернется неоднократно и опять уйдет нам же ближе время Тимофеева-Ресовского и Вавилова как бы ни было оно ужасным

+ благодаря усилиям и большим деньгам ВВС и Nаtiоnаl Gеоgrаphiс появилось совсем новое направление научной популяризации включая дорогостоящие экспедиционные съемки природы и не менее затратные компьютерные реконструкции прошлого Хотя это не совсем журналистика жанр прокладывает новые пути будучи немного подпорченным антропоморфизмами По счастью в отличие от чистой журналистики скорбное

влияние редактора который сам знает какой должна быть и выглядеть жизнь в данном случае минимально стремлением отредактировать жизнь