05.09.02

Лев МОСКОВКИН, «Московская правда»; Наталья ВАКУРОВА, Государственный университет управления

Депутат Государственной Думы – наиболее доступный и удобный ньюсмейкер с точки зрения политического репортера

Теоретические аспекты парламентской журналистики

Человек не царь природы, а частичка в ее потоках и завихрениях турбулентности

Особенности парламентской журналистики периода второй половины первого срока пребывания Владимира Путина у власти состоят в относительной стабильности журналистского корпуса по сравнению с предыдущими периодами, поскольку процесс подготовки второго президента России с последующей передачей власти сопровождался несколькими ротациями состава политических репортеров на парламентской арене и это наложило свой достаточно жестокий отпечаток на тех журналистов, которые сохранились. В целом произошло не менее значительное обновление журналистского корпуса, чем состава парламента при выборах нижней палаты третьего созыва. К этапу вхождения в следующую избирательную кампанию сложившийся корпус парламентских корреспондентов пребывает в относительном покое, нестабильность и ротации охватили некоторые фракционные пресс-службы.

Вторым характерным признаком указанного периода явилась конвергенция собственной (корпоративной) пресс-службы и корпуса аккредитованных журналистов. Приходится констатировать, что в истинном смысле этого выражения важнейшая роль независимой прессы осознана только сейчас, когда центробежные процессы на площадке бывшего социалистического лагеря сменились центростремительными тенденциями по крайней мере в границах России и общая картина тяготеет к советской вертикальной модели управления.

Речь идет о том, что в переходный (катастрофический) период директирующая роль вследствие непредсказуемости будущего недостижима в технологическом корпоративном механизме, для этого необходим игровой корпоративно-независимый информационный медиатор с креативной функцией, обеспечивающий эффективный латеральный информационный обмен между изолированными структурами общества и государства.

Заметим в аргументацию высказанного, что свою зависимость от независимой прессы осознали парадоксально прежде прочих ведомств традиционно закрытые организации – прокуратура, спецслужбы, Минобороны, МИД, Генштаб и др. Их руководители вырабатывают свой ведомственный внешний язык для общения с журналистами, что характерно для Игоря Иванова, Бориса Грызлова и особенно для Анатолия Квашнина, послушав которого после выступления перед депутатами на закрытом заседании, журналисты вынуждены сначала подумать и даже обсудить друг с другом, что можно передавать в агентства. Т.е. информация генерируется не во взаимодействии с ньюсмейкером, а в самом журналистском корпусе, обращенные к репортерам слова ньюсмейкера служат не более чем инициирующим факторам. В этом смысле депутаты Госдумы всегда были и остаются наиболее удобными ньюсмейкерами с т.р. политического репортера.

Во второй половине путинского срока в Государственной Думе как номинально публичном политическом органе конфронтация и конфликт интересов сотрудников пресс-службы и аккредитованных корреспондентов отошли на второй план, аккредитация перестала быть, как это отмечал профессор Я.Н.Засурский, не более чем «пропуском на объект», пресс-служба Государственной Думы незаметно сменила базовую концепцию своей роли.

Прежде роль пресс-службы фактически состояла в защите от распространения несанкционированной информации с минимально возможным обслуживанием трех основных информационных агентств и подконтрольных руководителю аппарата Госдумы СМИ («Парламентский час», «Парламентская газета»). Понятно, что такая концепция работы пресс-службы главного федерального органа публичной политики не могла быть реализована в естественной форме. Смена концепции была завершена или совпала со сменой руководства аппарата нижней палаты, что в свою очередь было следствием борьбы пропрезидентского большинства Госдумы с коммунистами. Как всегда при очевидном присутствии в общественном процессе или явлении признаков самоорганизации, доказательных аргументов причинно-следственных связей нет, возможно, просто время настало для именно таких перемен и весь их спектр был следствием определенного завихрения структуры хаоса в том выражении, которое придумали специалисты в области синергетики, специализирующиеся в изучении турбулентности. И выражение, и принцип его применения могут быть индуктивно распространены с физической сферы на общественную и вообще любую другую, где процесс или итоговое состояние недостижимо без самоорганизации, иными словами – нелинейного режима с обострением (некогерентная эволюция).

Концепция роли действующей пресс-службы состоит в обязанности обеспечения аккредитованных журналистов разнообразной информацией с поставкой пресс-релизов по итогам закрытого заседания Совета Думы, где вырабатывается наибольшее число решений или их проектов по текущей работе депутатского корпуса, также пресс-релизов в течение дня, когда проходит пленарное заседание (соответственно, с информацией по заседаниям утреннему 10-12 час., дневному 12 час. 30 мин. – 14 час. и вечернему 16-18 час.).

Все аккредитованные журналисты получили доступ к информации в печатном виде, поставляемой депутатам, по текущей законотворческой работе и распространяемой по решению Совета Думы или самой палаты. Аккредитованные журналисты наконец получили официальный доступ к внутренней электронной сети Думы. Работа тележурналистов была поставлена на более высокий технический уровень, а всем прочим репортерам создали заметное преимущество по сравнению с работающими в Думе сотрудниками различных министерств и ведомств. Однако индивидуальные рабочие места как были, так и остались только для основных агентств, процесс насыщения техникой затормозился. Необходимость улучшить техническую базу журналистской работы на парламентской арене признал председатель комитета по регламенту и организации работы Государственной Думы Олег Ковалев (фракция «Единство») в нашем интервью, обещая в будущем заняться решением вопроса.

На фоне позитивных перемен более прежнего акцентируются вневременные особенности работы парламентского корреспондента, связанные с тем, что он от лица издания является личностью-медиатором (трикстером) в прямом диалоге с властью и одновременно обеспечивает в своей среде горизонтальную миграцию информации. Поэтому его интересы конфронтируют с коллегами по редакции, работающими исключительно у компьютера, и в большей степени совпадают с интересами главного редактора или издателя. Не случайно в тех СМИ, с которыми считаются в политической сфере, действует аварийный механизм принятия решения о публикации вне связи с внутрикорпоративными интересами.

Из-за неутолимого желания «написать что-нибудь про Думу» и о том, «какие глупые эти депутаты» (тяготение к ориентированной исключительно на доминирующие ожидания массовой аудитории метажурналистике), парламентский корреспондент должен быть либо защищен в собственной редакции от моббинга, либо поставлен в условия жесткой профессиональной конкуренции, что могут себе позволить только издания с большим объемом политической информации и несколькими пишущими политическими журналистами.

Вследствие указанных причин в среде парламентских корреспондентов больше взаимопомощи и позитивного взаимодействия, чем в любом другом сегмента журналистской среды, высоко агрессивной и не отличающейся особой взаимовыручкой.

Большая группа особенностей парламентской журналистики связана с перманентностью потока политических событий и насыщенностью информационного поля в его политическом сегменте, вследствие чего явления самоорганизации, т.е. неоднородность пространства-времени, проявляется особенно сильно по сравнению с другими журналистскими сферами. В этом смысле специфика парламентской журналистики в значительной степени определена особым вниманием общества к политике по сравнению с культурой, образованием, досугом, спортом, причем так было не всегда и в будущем не всегда так будет, однако викарирование приоритетов непредсказуемо из-за зависимости человеческих предпочтений от т.н. структуры хаоса. В данном случае имеется в виду всеобщая инвариантная закономерность под названием «волны жизни» –  в выражении, предложенном эволюционистом Сергеем Четвериковым и растиражированном его учеником и последователем, генетиком Николаем Тимофеевым-Ресовским.

Следующей причиной является номинальная публичность парламентской арены. Государственная Дума представляет собой своеобразный заповедник открытости различных политических процессов от бюджетного до внешнеполитического, причем тенденция к системному схлопыванию и закрытости преодолевается конкуренцией между ветвями власти, партийными структурами разных частей политического спектра, лоббистской и просто личной.

В нижней палате российского парламента вырабатываются варианты решений и формулируются словесные выражения оценок тех сфер жизни общества, которые привлекают общественное внимание, причем указанный «продукт» внутренней работы Думы общество может согласиться принять как свое «общественное мнение». В игровом непредсказуемом взаимодействии депутатского и журналистского корпусов, на границе их фазового раздела, генерирует сценарии поведения на публичной общественной арене. Что служит единственно достижимой защитой от реализации базовой тревожности населения в форме массовых беспорядков.

Разумеется, тенденции к системному схлопыванию и корпоративной закрытости в полной мере охватывают как Государственную Думу в целом, так и ее структурные элементы, особенно комитет по обороне, комитет по регламенту и организации работы Государственной Думы, комитет по труду и социальной политике, комитет по охране здоровья и спорту. Наиболее открыта для журналистов деятельность комитета по бюджету и налогам –  сфере максимальной секретности советского периода, которую в значительной степени определял орган, размещавшийся в том же здании на Охотном ряду – Совет Труда и Обороны, затем Госплан. Закрытость от журналистов может как тормозить достижение решения, так и способствовать этому. Например, создание закрытого органа для выработки проектов решений палаты на пленарном заседании – Совета Думы – способствовало повышению эффективности работы парламента, однако при этом выделился скрытый, фоновый уровень информированности, недостижимый для журналистов. Так, на заседании Совета Думы 13.09.99 прозвучала информация Геннадия Зюганова о том, секретарь Совета Безопасности Владимир Путин получал разведданные о готовящемся вторжении в Дагестан, но мер не принял. На том же заседании председатель нижней палаты Геннадий Селезнев получил от неизвестного информатора записку о взрыве в Волгодонске (за три дня до взрыва), причем это стало известно журналистам от Владимира Жириновского благодаря его конкуренции с Селезневым.

Другие органы власти, которые не в меньшей степени, чем Госдума, находятся в зоне журналистского освещения политической сферы –  кабинет министров и министерства, верхняя палата парламента, президент и его Администрация, Центризбирком, Счетная палата, Генпрокуратура, Верховный, Конституционный и Арбитражный суды, пресс-клубы информационных агентств РИА «Новости», ИТАР-ТАСС и Интерфакс – тяготеют к корпоративности (системной закрытости) намного больше нижней палаты парламента и это значительно снижает спектр потенциальных исходов в эволюционных процессах трансформации информационных потоков, генерируемых указанными органами.

Морфологию «политического организма» общества характеризует в наибольшей степени явление фрактальности, иными словами –  многоуровневого самоподобия: самоорганизованная форма политической системы федерального уровня копируется по тем же каналам морфообразования социальных институтов на уровне субъектов федерации, далее идут уровни муниципальный, местный и т.д. вплоть до семейного, виртуально копирующие принцип разделения властей, также механизм выработки решений и форму их подачи. Фрактальность самоорганизованных структур стирает различия между гомологией и аналогией, так что не следует искать генетической преемственности между подобными друг другу различными структурами.

При этом полнота самоорганизации в виде большой сложной системы наблюдается на федеральном уровне, в подсистемах начинаются выпадения, увеличивающиеся книзу иерархии уровней самоподобия, поэтому аккредитованному в Госдуме парламентскому корреспонденту работать в корпоративной сфере, на региональном или муниципальном уровнях может быть более доходно, но менее интересно в плане реализации честолюбивых ожиданий. Отсюда также следует важный вывод о системной зависимости самоподобных структур низших уровней от федерального центра. Парламентский корреспондент может себе позволить жесткую и одновременно высокохудожественную критику федерального президента, но принцип Алексея Венедиктова «мочить всех» не проходит: малейшая ирония в адрес губернатора или мэра обернется звонками главному редактору и внесением журналиста в черный список без права аккредитации. В результате на низших уровнях иерархии доминирует советская модель прессы без живого взаимодействия журналистики и власти. Из регионов идут победные реляции о «событиях», которые описываются в форме анонсов ввиду предсказуемости, различных плановых городских мероприятий, к тому же с запозданием для корпоративного согласования текста. С другой стороны, замалчиваются даже пожары, которые без всякой прессы сообщают о себе сами попадающим в Москву дымом. Журналистский пул губернатора или областного законодательного собрания строят и контролируют строже, чем пул федерального президента. Исключение составляет Московская городская дума, где выработан иной механизм подконтрольности с демонстрацией полной открытости, качественной работой пресс-службы и репрезентативным перманентным освещением всего происходящего в столичном парламенте. Те СМИ, которые имеют в МГД аккредитованных корреспондентов, практически не пользуются преимуществами по сравнению с использующими информацию сайта указанного органа в Интернете. Трудно представить что-то подобное для Госдумы, ее сайт невозможно использовать в качестве источника текущей информации. Однако на федеральном уровне неведомы столь жестокие нарушения прав журналистов, как в регионах, хотя и в столице в полной мере не действует модель конфронтации прессы и власти, скорее сложился некий химерный гибрид с высокой долей коммунитаризма и значительным перевесом в пользу политического PR за счет новостной журналистики.

Обобщая написанное, можно утверждать, что специфическая форма репортерской журналистики на парламентской арене прежде всего генерирует сценарии поведения на публичной общественной арене, также позволяет реально оценить положение в стране и мире при меньшей степени зависимости от собственных ожиданий, чем это характерно для отдельных представителей общества, особенно в состоянии информационной депривации. Напомним, что фрактальность и структура хаоса –  два общеприменимых термина, обозначающих соответственно два имманентных переходному (катастрофическому) состоянию общества явления.

Явления с участием самоорганизации отличаются равновозможностью различных интерпретаций, т.е. паритетностью описательных моделей, построенных разным языком или в рамках несопоставимых научных направлений. Например, наряду со сказанным выше, специфичность парламентской журналистики выявляется с помощью структуры пристрастий, симпатий и антипатий, совокупности фигур, обитающих на парламентской арене.

Пристрастия парламентского корреспондента –  кому с кем проще работать – определяют его реальную политическую платформу вне связи с его личной позицией или морально-религиозными убеждениями (то, что Тейяр де Шарден приписывал авторам-профанам). Например, при всем тяготении к диссидентствующим элементам, у нас затруднен необходимый контакт для получения информации, на основании которой может быть подготовлена публикация. Правозащитники в числе депутатов либо неконкретны и многословны, либо окружены защитной средой собственных помощников с заданной собственной ролью, конкурентной для репортера, либо даже сами являются журналистами (например, Юрий Щекочихин). Контакты журналиста с помощниками депутатов иногда принимают причудливо-уродливые формы, т.к. в данном срезе парламентской арены без расшифровки причин почти всегда наблюдается ситуация под аллегорическим названием «хвост виляет собакой». В подавляющем большинстве депутаты страдают одной любовью, глубоко пристрастной и нечасто разделяемой в адекватном ракурсе – любовью к телекамере. Оценка ньюсмейкера высшего уровня производится в числе публикуемых сюжетов, их длительности и времени эфира. Для ньюсмекера второго эшелона та же оценка безусловно выражается числом присутствующих на пресс-конференции телекамер.

Личные пристрастия депутатов принимают иногда немыслимые для аудитории формы. Так, лидер коммунистов Геннадий Зюганов перестал замечать Льва Московкина после прекращения работы в «Международной еврейской газете», а Василий Шандыбин продолжает оказывать предпочтения, поскольку не хочет принять смену места работы журналиста (надо сказать, представители еврейской прессы отвечают взаимностью на подобные пристрастия: «антисемиты – наши кормильцы»). Подобных и еще более причудливых пристрастий, симпатий и антипатий довольно много. Интегрированные в политический процесс СМИ имеют т.н. стоп-лист в формулировке Григория Явлинского, согласно которому репортеру предписываются контакты с конкретным ньюсмейкером или они запрещены. Особенно это характерно для каналов телевидения, стоп-лист которых при всех их различиях в значительной степени совпадает. В контролируемых основных информационных агентствах та же цель достигается иным способом, но столь же жестко. Различия между Интерфаксом и ИТАР-ТАСС на парламентской арене выглядят принципиальными, но для потребителей информации они не столь заметны. Например, если ИТАР-ТАСС в период второй половины срока Владимира Путина вообще не упоминает все, что связано с Борисом Березовским, то журналисты Интерфакса охотно работают на мероприятиях и передают в агентство информацию о «Либеральной России» и ее лидерах, однако она может не поступать подписчикам ограниченной информации, коих большинство вследствие высокой стоимости продуктов Интерфакса.

С другой стороны, интегрированные в политический процесс ньюсмейкеры имеют ограничения, более жесткие по сравнению с тем, что может испытывать журналист. Например, Борис Немцов и Геннадий Зюганов одинаково работают «говорящими головами» некоего фонового политического процесса, в двух его взаимодополняющих ролях. Игрового взаимодействия нет между такими депутатами и журналистским корпусом, принципиально новая информация при их контактах с журналистами на парламентской арене не генерируется.

Тем не менее, ньюсмейкеры парламентской арены используются репортерами для сбора комментариев по резонирующим в массовым событиям, например, теракты 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. Иногда наоборот с помощью комментариев доводят до аудитории вопрос, по которому политики без учета общественного мнения не могут договориться и в межкорпоративной конкуренции одно из ведомств стремиться решить его наскоро без публичности. Так было с ликвидацией советских баз в Лурдесе (Куба) и Камрани (Вьетнам) осенью 2001 года.

Отсюда следует еще одна особенность парламентской журналистики, наиболее существенная для работающих на парламентской арене репортеров: Государственная Дума – рекордсмен по числу генерируемых информационных поводов на единицу площади в единицу времени, причем эти события по большей части виртуальны, в словесной форме их творят журналисты, отслеживая перемены массового сознания в зоне наибольшей базовой тревожности – нижней палате российского парламента.

Государственная Дума – это лаборатория будущего, позволяющая экономить ресурсы общества за счет выпадения стадии события в трехэтапном процессе: изменение массового сознания – реализация указанных изменений в различных формах общественного поведения от публичного эпатирующего поведения до государственного переворота – журналистское освещение случившегося.

 

* * *

 

Парламентская журналистика в примерах и задачах

Два примера

Вопрос о памятнике Александру Второму главному архитектору Москвы Александр Кузьмин 27.08.02 на пресс-конференции в ЦДЖ вызвал ответ со словами «моя маленькая месть» – инициатива СПС оказалась на руку московскому правительству в его конфронтации с федеральными властями, обычно блокировка сил реализуется противоположным образом.

Почему журналисты не осветили фестиваль авторской песни 07-09.07.02, только погром на Манежной площади, по времени совпавший с заключительным концертом фестиваля? «Новости –  то, что скрывают от прессы, все остальное – реклама».

Взаимопомощь журналистов и два типа редакторов: перманентны ротации редакционного состава (3-6 месяцев) и постоянный состав с конкуренцией и моббингом.

Если оценивать по физиологической реакции депутатов, в конце лета 2002 года событие фактически было лишь одно –  убийство Владимира Головлева. В остальном журналистские освещения были информационными провокациями даже при наличия исходного события, например, гибель вертолета.

Со времени организации Росинформцентра для освещения хода кампании в Чечне сообщения соответствуют не событию, а состоянию общественного мнения, хотя здесь работает не столько управление системой СМИ и беззастенчивая цензура, а самоорганизация –  цели конкретных участников не связаны с результатом (пример – убийство Головлева).

Другой пример – инициация пересмотра соглашения Бейкера-Шеварднадзе: журналисты выкапывали что-нибудь типа «мочить Шеварнадзе».

Для реализации функции парламента в России со времен новгородского вече как генератора сценариев общественного поведения для отведения морального напряжения в менее разрушительное русло депутатский корпус отражает полный спектр настроений в обществе.

Пример инверсии во времени причинно-следственных связей: Сергей Иваненко за полгода до событий 11 сентября в США говорил в нашем интервью об изменении состояния общества, которое должно было стать реакцией на событие, случившееся позже. Именно благодаря логике, доступной ограниченному сегменту общества, яблочник Иваненко не популярен и наиболее существенные его высказывания трудно опубликовать.

Другой пример в продолжение темы – Сергей Юшенков отказался в нашем интервью от продолжения деятельности комиссии взрывам осенью 1999 года, фактичсеки мотивируя это тем, что роль спецслужб в массовом сознании укрепилась и он не сумасшедший, чтобы нести в массы свет истины, от которой общество агрессивно защищается.

Пропаганда – разработанный в эпоху, когда единообразие было высшей эстетической категорией и в обществе получили максимально возможное проявление кооперативные эффекты психики (см. «Дни» Василия Шульгина) – это фактически высший вариант РR, он охватывает максимум населения и не продвигает конкретный товар или услугу, а нащупывает будущие ожидания аудитории, управляя обществом по механизмам самоорганизации через антропный принцип. «Грядущему предшествуют его тени» (будущее существует в виде легенды).

Каково ваше представление о состоянии общества? (600 знаков с выражением наиболее существенного в субъективном восприятии). На наш взгляд, в обществе наблюдаются инверсия половых ролей и другие признаки нелинейных процессов (катастрофическое переходное состояние), моральное напряжение, рост числа людей «третьего состояния» до 100% (объектов малой психиатрии, зависимых в проявлении признаков психических патологий от ситуации). Быстрые изменения общественного мнения в ответ на которые одно и то же событие меняет освещение.

Принципы освещения: максимальное усиление в пределах возможного для данного типа издания; приоритетность диалога с конкретными представителями власти и др. ньюсмейкерами перед огульным оппонированием власти вообще и тем более перед информированием аудитории; предпочтение конфронтационного диалога с высокой ролью ошибок и оговорок; ориентация репортера не на редактора, а на фактического владельца издания. Основой работы журналиста является чутье в выборе существенного и ассоциативность при творчестве, в том числе выборе хедлайна.

Технология творчества: разделение технологического и непредсказуемого в работе над будущей публикацией, принцип подобного разделения –  основа биотехнологии вообще.

События конца лета – начала осени 2002 года: время сбора урожая информационных провокаций. Убийство Головлева. Попытка анализа потрясших общество событий 1991 и 1998 года с прогностическими выводами относительно их повторения. Объявление Михаила Касьянова о готовности России ратифицировать Киотский протокол – дистанцирование от политики нашего союзника по антитеррористической коалиции США, пренебрегающего нормами международного права и мировым общественным мнением. Вбрасывание сенаторами идеи пересмотра соглашения Бейкера-Шеварднадзе, Гибель вертолета – число погибших больше, чем в «Курске». Объявление официальных выводов комиссии по АПЛ «Курск». Бомбежки Панкисского ущелья (Любовь Слиска: абхазские самолеты).

Два необходимых качества журналиста несовместимы в пределах одной личности –  выбор существенного требует трансформация информации при ее образном восприятии и точной передачи цитат. Два принципиально разных формата информации (эстетической образной и линейно записанной наследуемой по механизмам технологического транспорта). Для транспорта, конвертации и транскрипции творчество с инсайтами не нужно, но у нас в России ничего не делается просто так, все с творческой трансформацией и созданием нового при утратах существующего.

Отдельное слово о рекламе. Ее анализ показывает ее в целом позитивную направленность в отличие от разгула метажурналистики в подмену художественных экранных произведений: на всех каналах стреляют, реклама на фоне «обычного порошка» напоминает взаимопомощь репортеров, отражает мужское начало через бутылку пива. У нас в России могут оживить и княжну Романову (Билиходзе тоже умерла) –  хорошо, что не Тараканову.

Реклама составляет новый тезаурус, опираясь на реминисценции тезауруса советского тоталитарного и позднесоветского прошлого, часто с использованием откровенной эклектики. Например, «Не будь черствым» – форма милиционера прошлых годов, образ Раневской и кадры «Берегись автомобиля» показывают вектор развития общества в данный момент. Моменты разного времени коррелируют через большие промежутки календарного времени, а текущее развитие массового сознания круто и непредсказуемо сворачивает.

Депутаты – самые доступные и удобные ньюсмейкеры, если только их роль не подменяют лоббисты-помощники. Самые сложные для журналиста – ученые, они агрессивны больше депутатов и консервативны больше местной власти, поэтому открытие прошлого века, меняющее наше представление о природе человека, не доковыляло до учебников. В прошлом веке вообще поменялась база науки, есть такое понятие –  большая система.

Особенность текущего года –  ротации журналистов завершились и немного забылись, теперь неуверенно себя чувствуют представители власти, которых судьба выталкивает на брифинги для журналистов. Ротации в пресс-службах: ньюсмейкеры нащупывают электорат.

Используются механизмы поляризации общества, «столица в мизинце» –  об идее Петра по строительству Санкт-Петербурга и работа с диссидентами по технологии 5-го Управления КГБ: технология управления массовым сознанием в условиях быстрого и непредсказуемого изменения общественного сознания. Технология «работы с диссидентами» трансформировалась в Рунете, его роль в выборах – основополагающая, что не следует из его процентной распространенности в стране.

Наиболее заметная особенность текущего состояния российской журналистики – автора никто никогда за публикацию не похвалит, но будут вылавливать компромат, что реально создает рекламу объекту освещения. В прошлом публичный резонанс был именно на хвалебные публикации, но негативной статьей можно было закрыть человеку карьеру на общественной арене, как это произошло с Людмилой Гурченко, или целую удалить целую прослойку общества, как это произошло в ответ на статью Сталина «О языкознании» (также о журналах «Новый мир» и «Звезда»).

Пример того, насколько неожиданно развивается информационное поле России: о подаче в суд на «Московскую правду» со слов Геннадия Селезнева нам сказал Ясен Засурский. Откровенная липа о тайной кнопке Селезнева Елены Рудневой в gazeta.ru, перепечатанная Андреем Мякеньким в «Московской правде» произвела переполох, причем в газете ее перепечатали в конкуренции с действующим репортером за публикации о Думе.

Записка о взрыве в Волгодонске за три дня до взрыва в Волгодонске – первая публикация в lenta.ru, но автор об этом вообще не знал более двух лет, пока не понадобился информационный повод «Либеральной России», причем собранные факты о самих взрывах жилых домов не обнародовали.

 

* * *

 

Состояние страны в описательном субъективном восприятии.

В деревне никто не работает, жгут поля. В 90-х гг. в России прошел жестокий кризис, готовившийся все 80-е годы фактически в стране не было государства и те же симптомы наблюдаются в США до кризиса. В 1990 году «внучка» Госбанка Союза «Фемако» $1,2 млрд. по утверждению Михаила Задорнова золотовалютных резервов, как считает Николай Гончар, вывели активы в преддверии революции и в 91 и в 93 ожидалось жертв больше, но потом отвели агрессию, в частности в Абхазию, затем в Чечню по методике «клин клином» –  технология управляемых кризисов. Здесь в значительной степени работают механизмы самоорганизации во встревоженном своим собственным состоянии обществе, но виновных при желании найти можно. Например в России существует орган мониторинга человеческих настроений и создания сценариев катастрофического поведения, как 09.07.02 в Москве, когда милиционеры попрятались, а затем по городу прокатилась волна битья машин. КГБ единственное, что тщательно сохранено из полностью утраченного государства, которое КГБ должно охранять. В США сначала произошел теракт 11 сентября, потом искали кого объявить виновным. В России технология управляемых кризисов отработана намного лучше. По мнению Глеба Павловского, у нас слишком много конкурентов, поставляющих кризисы и поэтому потребовался закон о противодействии экстремизму. В советское время одна организация занималась прослушкой, сейчас 7 и конкуренция большая, а в кризисах к прошлому разговору моя обязанность как журналиста долбить в неясные точки. В отношении власти действует презумпция виновности, например когда опубликовал информацию о записке о взрыве в Вологодонске, автора просто обвинили в продажности, хотя Березовский ни копейки не заплатил за публикации в «Новых известиях», также в grani.ru. Но с помощью обвинения в продажности Геннадий Селезнев легко ушел от ответа, кто принес записку в Думу, куда она девалась и почему не была приобщена к делу о взрывах жилых домов 1999 года. Журналисту следует быть благодарным за публикации о записке, если бы не желание БАБ вернуться в российскую политику и раскрутка «Либеральной России», ничего бы не было, к тому же более существенные факты в руках Юшенкова скрываются от публики. поскольку он не сумасшедший и подрывать устои спецслужб в массовом сознании не собирается. Убийцы Головлева подложили невольно свинью гаранту Конституции подобно тому, как Игнатович сделал это же Лукашенко, убив Завадского, ставшего свидетелем его деятельности по поставкам боевиков в Чечню. Однако наши спецслужбы умеют наживать политические дивиденды из элементарных промахов в своей работе и незаконной коммерческой деятельности. Характерно, что многие депутаты высказываются уже не столько против Головлева, как против тех, кто его убил –  большинство совмещают парламентскую деятельность с коммерческой в жанре «Компании южных морей», только в Англии членов парламента за это не убивали, а судили, даже убийство Галины Старовойтовой следует считать коммерческим по заказу тех, кому дешевле заплатить за устранение свидетеля. Головлев у коллег по парламенту сочувствия не вызывает, депутаты боятся за себя, причина не в статусе прокуратуры или в законах, а в состоянии общества – силовому переделу собственности служил закон о банкротстве, теперь стараниями Плескачевского этот канал перекроется и начнутся убийства. Однако пока все остается по старому – организовали вето президента.

Когда Гончар слил информацию о «Фемако» журналистам, развивался скандал с BoNY, и NoGa не дремала, поэтому Михаил Задорнов в своем комментарии нам для РЖ не захотел еще более подрывать престиж России. Но вообще в истории с «Фемако» самые смелые предположения перекрываются реальностью и меняют наше представления о событиях 90 гг., где суть, а где отвлекающая бутафория.

Сохранение в стране роли спецслужб через исторический разрыв центробежного десятилетия 90-х гг. напоминает некую паразитическую структуру со значительным вторичным упрощением морфологии –  карлик-химера без головы или желудка с позаимствованным у какого-то монстра гипертрофированным половым аппаратом: «Ничего не могу, но есть чем гордиться и поражать воображение».

Особенности обсуждения бюджета-2003 и неожиданный поворот в обсуждении реформы РАО «ЕЭС», индуцированный ОВР – фракцией-чревовещателем мыслей президента.