09.01.03 Лев МОСКОВКИН

Охотный ряд

Как парламентская журналистика влияет на ход событий в стране: «Бывают в жизни чудеса» (А.Чубайс)

Со времен Януария Алоизия Мак-Гаэна (репортажи 1876 года о гибели 12 тыс. болгар; см. Дэвид Рэндалл «Универсальный журналист» стр. 32) доподлинно известно, что репортаж с места событий одного конкретного журналиста, описывающего в публикациях то, что он видит своими глазами, может изменить ход дальнейшей истории. В данном случае речь идет о том, что трупы после массовых уничтожений людей стали закапывать или сжигать, и делали это тщательно весь ужасный ХХ век.

Работая в газете парламентским корреспондентом, естественно оказываешься в эпицентре борьбы за место на полосе, причем в ответ на просьбы опубликовать материал срочно именно потому, что идет обсуждение законопроекта, сотрудники редакции искренне удивляются упорству репортера. Они считают, что газета не может повлиять на ход событий.

Мне проще не считать себя настоящим журналистом на фоне профессионалов, но мои публикации на ход событий влияют, хотя это не всегда приносит естественное удовлетворение. Иногда просто чувствуешь себя сумасшедшим, потому что у нас в постсоветской России действует убойное сочетание двух факторов: стремление устранять свидетелей и отсутствие какого-либо интереса работающих на месте журналистов к реальным событиям. Т.е. репортерская журналистика – исчезающий жанр, хотя она все-таки есть, в отличие от фикции под названием «журналистское расследование».

Алексей Арбатов отмечает, что если бы не журналисты, факт применения газа на Дубровке постарались бы скрыть даже при такой значительной передозировке. И этот пример должен дополнить список примеров влияния журналистов на ход истории, который Д.Рэндалл начинает с репортаже Ильи Эренбурга в «Красной звезде».

Наиболее существенным своим репортерским достижением за все годы работы на парламентской арене я считаю факт, почти никем не замеченный и не имевший последствий в широких публикациях – судьба т.н. «поправки Зубова» к третьему чтению проекта бюджета-2002, которая была одобрена 30.11.01. Поправку подписали несколько депутатов разных объединений во главе с представителем «Народного депутата» Валерием Зубовым. Поправка устанавливает, что один раз в год до 15 января 2002 года правительство должно утвердить предельные лимиты увеличения тарифов на газ, электрическую и тепловую энергию до конца года, сверх утвержденных лимитов тарифы могут быть повышены только на основании специального федерального закона.

К четвертому чтению бюджета 14.12.01 поправка оказалась согласованной путем факсовой переписки с Зубовым, находившемся в Красноярском крае. Введенная поправкой статья в бюджете осталась, но ее исполнение стало необязательным. Заметили это только два человека – Григорий Белонучкин и Лев Московкин, даже специалисты в финансовой журналистике посчитали событие недостойным освещения. Однако я это опубликовал, поскольку в ответ на мой вопрос Анатолий Чубайс сказал «бывают в жизни чудеса» и по его удовольствию можно было понять, сколько стоило согласование поправки этому не терпящему поражений человеку.

С тех пор тема предварительного ограничения роста тарифов служит одним из предметов торга между депутатами и исполнительной властью, прежде всего, «Народным депутатом» и другими центристами, и руководством РАО «ЕЭС». Оказалось, от этого зависит жизнь страны.

За два года до истории с поправкой Зубова на заседании Совета Думы 13.09.99 произошел эпизод, который также никто кроме меня не посчитал достойным публикации – Владимир Жириновский специально вышел из зала закрытого заседания, чтобы сообщить журналистам о переданной председателю палаты Геннадию Селезневу записке о состоявшемся в Волгодонске взрыве жилого дома. Спустя два часа был дан отбой, а взрыв, с которым можно было связать информацию в записке, произошел три дня спустя.

Публикация о записке в интернет-издании lenta.ru прошла незамеченной, но спустя два с половиной года Борису Березовскому и другим лидерам «Либеральной России» потребовалась раскрутка, Виктор Похмелкин запросил стенограмму заседания Совета Думы и стенограммы пленарных заседаний, на которых Жириновский с упреками в адрес Селезнева говорил о записке. Шумные публикации прошли в нескольких изданиях, наиболее заметной оказался центровик в «Новых известиях». Суть их не в событии, а в том, чего не произошло или не было сделано, наличие фактов записки и взрывов не отрицалось, но за этим ничего не последовало, записка пропала.

Спустя почти месяц после трагических событий на Дубровке 23-26.10.02 опять же Владимир Жириновский утверждал на пленарном заседании, что в зале театрального центра взрывчатки не было, только муляж, и что у нас в стране нет никакого терроризма, кроме государственного. Было два отличия от истории с запиской о взрыве за три дня до взрыва. Во-первых, от слов Жириновского его коллеги по палате не отмахивались, помнили сказанное и по крайней мере приняли к сведению. Во-вторых, найти подтверждение высказывания Жириновского в стенограммах не удалось. Совпадало то, что когда Жириновский вышел из зала, к нему после такого сенсационного заявления подошел только один журналист. Также в одиночестве я подходил к Иосифу Кобзону, когда палата отказалась его заслушать после посещения театрального центра и переговоров с террористами и то же самое произошло раньше во время закрытого заседания комитетов Госдумы по иракской проблеме, когда Алексей Митрофанов сообщил мне со ссылкой на доклады министров о планах США применить ядерное оружие.

В этой цепи событий важно то, что Александр Литвиненко в своей книге «Лубянская преступная группировка» приписывает ЛДПР роль карманной фракции спецслужб, утверждая, что записку Селезневу передал его помощник, сотрудник ФСБ Лях и спецслужбами же контролируется интернет-издание lenta.ru. Для подполковника ФСБ Литвиненко само собой разумеется, что свои акции спецслужбы проводят на фоне специально организованной PR-поддержки. Но вот что остается непонятным для свободной России и ее отвязанной журналистики: книга перебежчика Литвиненко свободно продается в Думе, хорошо раскупается, и какая-либо реакция на это отсутствует за исключением моих вопросов депутатам включая Александра Коржакова о том, как воспринимать факт отсутствия реакции.

Алексей Митрофанов посчитал это разумным, а Алексей Арбатов, напротив, возмутился. Александр Коржаков, которого Литвиненко обвиняет в убийстве Листьева, злобно обозвал Литвиненко шестеркой, который ничего не знает.

Еще один факт влияния моей публикации связан опять же с освещением выпадающего события, т.е. того, что не произошло. Сейчас правда стало принято делать репортажи о неслучившемся, показывая замок на двери, за которой что-то должно произойти, и включать в видеоряд кадры руки милиционера, закрывающей объектив, но случившееся со мной несколько иного плана. Пресс-секретарь партии СПС Елена Дикун лично запретила охране пускать меня на собрание в особняке СПС на Малой Андроньевской, где огласили выводы партийной комиссии по теракту на Дубровке. Дикун сказала, что «Московская правда» неправильно пишет об СПС и после публикации этого случая с аргументацией ко мне во фракции СПС стали относиться намного лучше. До этого некоторое время меня гнали от Бориса Немцова взашей - хуже, чем от Генерального прокурора, и получить какую-либо информацию из карманной фракции Чубайса не удавалось.

Среди неудач, когда событие осветить не удалось – фестиваль авторской песни в Коломенском, завершающий концерт которого совпал по времени с погромом на Манежной 09.06.02, к освещению которого телеканалы готовились.

К числу своих неудач должен отнести феерический факт демонстративного попрания закона Ома в политической дискуссии – в свободной от совести и от слова, т.е. от обязательств, России законы политики выше законов природы. По стечению обстоятельств руководству РАО «ЕЭС» выгодна экономическая интеграция с созданием накрывающего страну трехслойного сэндвича из федеральной сетевой компании, системного оператора, генерации. Действуя через депутатов фракции СПС, руководство РАО пыталось узаконить свои действия по разгрому независимых вертикально-интегрированных компаний. Однако восстанавливать единство разорванной на несколько локальных структур «единой энергетической системы» Чубайс не хочет, ему выгоднее взвинчивать издержки и возить составами уголь или судами мазут, однако в Германию и Японию выгоднее провести ЛЭП, чтобы продавать электроэнергию, а не теплоносители.

К слову: в карманной фракции Чубайса как оппонента ФСБ в его борьбе за политическое влияние в стране собрались едва ли не все немногочисленные депутаты, способные взять интеграл и имеющие качественное инженерно-техническое образование. Однако провалились мои попытки напомнить, что Советский Союз был ведущей страной мира в области электроники больших мощностей, были решены вопросы синхронизации источников переменного тока в общей сети, причем связанная высоковольтными ЛЭП система решала проблемы суточных перепадов потребления в стране, протяженной на рекордное число часовых поясов.

Другие сферы, попавшие в зону интересов супермонополистов – железные дороги, газоснабжение, поставки ГСМ, теплоснабжение, телефонная связь, телереклама и даже леса, которые тоже планировалось объединить в РАО – практически недоступны для журналистского освещения. Цели монополистов везде одинаковы и они присматриваются к тому, что делает владелец российского рубильника, но конкретика различается до противоположной в зависимости от сложившихся традиций. Например, поставки тепла в Москве осуществляют ЦТП – четыре сотни покрытых мраком частных лавочки, хотя тепло и электроэнергия в Мосэнерго производится одновременно.

Все это однако обильно освещается, в отличие от заедающей мир проблемы государственного терроризма. Непосредственно во время удержания заложников российские правозащитники распространили заявление о «государственном терроризме», но еще раньше в Москву приезжал немецкий социолог Ульрих Бек, который развил тему в своих монографиях. Мероприятия с его участием в Москве остались незамеченным прессой. Все то же самое происходило во времена ГУЛАГа – советская модель освещения стала основой для происходящего в США и на Ближнем Востоке, не говоря уже о России, и только немцы с их чувством вины за фашизм не боятся об этом говорить, просто их пока прошлое не отпускает. Нам такое не знакомо.

Как сказал классик, даже плохая газета делает больше хорошего, чем плохого, чего нельзя сказать о правительствах. Однако поражает способность журналистов делать сиюминутные сенсации из того, что давно описано в монографиях, или наоборот, скрывать это, соглашаясь на роль мальчиков для порки – с нашей помощью в России строится государство принципиально нового типа, отвязанная отечественная журналистика отражает в зеркале прессы нечто глубоко демократическое по форме при абсолютно тоталитарном содержании объекта освещения.