20.01.03 Лев МОСКОВКИН

Интервью

Зампредседателя комитета Госдумы по безопасности, председатель думской комиссии по борьбе с коррупцией Николай Ковалев (фракция ОВР) отвечает на вопросы о том, где была взрывчатка при производстве терактов и где ею только пугали, также о том, откуда она взялась.

Бывший директор ФСБ Николай Ковалев в Думе известен как человек, который отвечает на вопросы, и поэтому его уважают коллеги независимо от фракционной и политической принадлежности, а журналисту с ним легко работать. В критических ситуациях, когда все говорят разное о деталях теракта на Дубровке, учений ФСБ в Рязани, также других трагических событиях, Николай Ковалев оказывается в роли носителя истины в последней инстанции, хотя сам не претендует на это, а просто говорит, что думает.

Н.Ковалев рассказал по результатам работы возглавляемой им комиссии, что взрывчатка, которую использовали террористы, была не со складов «Росвзрывконверсцентра» Минобразования. Директор этого института сбежал и теперь в его уста можно вкладывать все, что угодно. По словам Ковалева, есть два источника – горячие точки и армейские склады.

Независимый депутат Сергей Юшенков отозвался с большим уважением о компетенции Николая Ковалева и заметил, что свидетели терактов и «учений» ФСБ мрут, как мухи. Замруководителя фракции СПС Борис Надеждин высказался более определенно: в случае причастности к драматическим и трагическим событиям ФС, правды мы не узнаем никогда. Очевидно другое – если спецслужбы непричастны, то все быстро раскрывается. Надеждин также считает наиболее вероятной версию о краже ФСБ с помощью СОРМ во время теракта на Дубровке базы данных МТС о пяти млн. москвичей середины 2002 года и появившейся в продаже в середине января.

Но все же это предположения. Николай Ковалев рассказал то, что он знает. Случившееся в Рязани бывший директор ФСБ назвал дурью, за которую судить надо.

- Откуда взрывчатка у террористов, если не из «Росвзрывконверсцентра»?

- Если говорить о том, откуда вообще берется взрывчатка, взрывчатые вещества, в том числе и для терактов. Проблема первая – горячие точки. Учет совершенно не налажен, списать можно все, что угодно. Огромные возможности для хищений, соответственно учитывая бедственное положение и некоторые такие моральные оправдания, которые каждый человек себе ищет – я рискую жизнью, мне государство недостаточно платит, я здесь кровь проливаю, я оставляю за собой моральное право подзаработать. Вот приблизительная цепочка – я ни в коем случае не воспринимаю и не принимаю, я просто констатирую факт: большинство людей таким образом оправдывает свои действия. Итак, есть возможность списать совершенно бесконтрольно, есть возможность продать. Вот первый канал получения взрывчатых веществ.

Второе – склады: армейские, военные, склады взрывчатых веществ. После того, как распался Советский Союз, эта проблема по сути своей так и не решена. По прежнему зачастую охраняют бабульки с маузером, ровесницы 1912 года рождения с маузером такого же возраста. Ясно, что нет средств для технического оснащения складов, видеонаблюдения. Чуть отвлекаясь, скажу: выходили на меня канадцы с предложением оборудовать подобного рода представляющие опасность зоны и территории аппаратурой скрытого наблюдения и второе – они уже давно прокладывают кабель на подходах, который дает возможность фиксировать любую попытку прохода на объект. Но для этого нужны деньги. Это устройства открытого применения, ничего здесь секретного нет. Особым образом прокладывается специальный кабель, который дает возможность фиксировать попытку проникновения, попытку прохода.

- Как в Кремле?

- Честно сказать, с системой охраны Кремля я не очень знаком, это больше ФСО. Но это обычная схема, создается электромагнитное поле, нарушение которого приводит к получению сигнала на пульте у дежурного. Эта схема достаточно стандартная. Увы, у нас таких возможностей финансовых нет, у нас зачастую объекты повышенной опасности, такие, как атомные станции, нет денег на возведение элементарного забора вокруг по периметру и существуют проходы, через которые можно пролезать.

- Это то, что обнаружил Сергей Митрохин на ядерном хранилище в Железногорске примерно год назад? Там же был недавно обнаружен муляж взрывного устройства.

- Я думаю, что да. Я думаю, что не все еще безобразия и нарушения в этом смысле вскрыты. Пока мы будем иметь дело с ведомственной охраной, ясно, что не заинтересовано любое ведомство в утечке подобного рода информации, пытаются своими силами заделать эти бреши, а насколько это возможно, мы тоже прекрасно понимаем. Недофинансирование идет по всем линиям, отсюда недостатки в охране. Вот два основных источника поступления и получения взрывчатки террористами, преступниками разных мастей. И опять, мы же видим, что происходит: там тридцать килограмм изъяли, там сорок, и взрывчатку стало достаточно легко и купить и добыть, все мотивируют тем, что нужно глушить рыбу, и все довольны. И у человека, который продает совесть чиста – не для терактов, не для преступлений, ну захотел человек глушить рыбу.

- В Москве есть такие источники или приходится привозить, вот та взрывчатка, которая была в зале театрального центра на Дубровке?

- Привозить. Там и фугасы были использованы. Во время боевых действий есть и еще одна опасность. В Афганистане, я сошлюсь на свой опыт, да и в Чечне, когда идут боевые действия зачастую одна и та же точка, высота, переходит из рук в руки. А это значит, что частенько не успевают все взрывчатые вещества уничтожить или с собой перенести. И вот в свое время в Афганистане научились совершенно классно топить взрывчатое вещество из артиллерийских снарядов, из снарядов для танков, вытапливали просто и делали самодельные взрывные устройства, которые использовались потом для подрыва. Та же самая сейчас картина и по Чечне, местные усовершенствования, которые мы видим, это зачастую использование полностью фугасов. Надо достать взрыватель, фугас взрывается, то ли подвешивается на дереве, то ли маскируется рядом с дорогой, и происходит сильнейший взрыв.

Задача государства – обеспечить контроль за хранением, за сохранностью боеприпасов. К сожалению, пока ситуация до идеальной далека.

- В Рязани, может быть вы знаете, погиб участковый уполномоченный дома, где проводились учения ФСБ. Лев Левинсон вместе с Сергеем Ковалевым и Кариной Москаленко ездили в Рязань и по итогам поездки Левинсон утверждает, что там все-таки был не сахар. А что, гексоген? И откуда? Объемы большие.

- Секундочку. Вы ставите в такие условия, что любой ответ ведет к совершенному проигрышу. Вы в своем вопросе утверждаете, что это была взрывчатка. И напоминает этот вопрос приблизительно такой: правда ли, что вы перестали бить свою жену только в последние пять лет, хотя прожили с ней двадцать лет? Отвечайте только быстро – да или нет?

Я совершенно убежден, что никакой взрывчатки там не было. Но и сахар-то – тоже огромное количество конечно же вопросов возникает. Но это все эксцессы исполнителей на самом деле. Мне кажется, что при том уровне журналистского расследования, журналистского контроля этой темы, если бы что-то, было хоть малейшее подозрение, ну наверняка бы общество было проинформировано, и наверняка бы на это среагировало. То подсовывают солдата, который якобы охранял склад и лопается версия, и так далее, и так далее. Мне кажется, что это уже приобретает такой вид хронический во взаимоотношении, когда что бы ни говорилось, какие бы аргументы ни приводились, все равно одна сторона придерживается мнения, что по другому быть не может и ищут любые доказательства своего мнения. Я свое мнение уже высказывал, сформулировал - не очень, так мягко говоря, умно. Но это уже другой вопрос с точки зрения правовой. Я считаю, что очень важно для нашего государства: прокуратура проверяла, решение правовое процессуальное вынесено – решение об отказе в возбуждении уголовного дела вынесено, и это тоже для страны, я считаю, очень важно.

- Как воспринимать заявление Жириновского, что не было взрывчатки в зале на Дубровке. Он же ничего зря не говорит, это правда не означает, что это должно быть правдой. Он нас уже приучил, что к нему надо прислушиваться. Как воспринимать вот это?

- Вы знаете, страна, которая прислушивается к мнению Жириновского… у нас же иногда шараханье от нуля до 180 градусов, одно заявление, потом взаимоисключающее другое и все это в очень и очень коротком интервале бывает. Что он положил в основу, я честно говоря затрудняюсь сказать. Из того, что мы с вами сами видели на экране, из того, что показывали, демонстрировали, в том числе и специалисты. Ведь они – если допустить гипотетически – что они сказали неправду, то тем самым они по сути дела ставят крест на своем будущем. Потому что рано или поздно все равно эта информация… ну, жизнь показала, у нас ни одна информация не держится в тайне долго. Есть люди, их было абсолютное большинство, принципиальные, есть люди, которые ничего не боятся и они обязательно сделают заявление, они обязательно организуют утечку информации, в том числе и внутри спецслужбы. Мы живем в такое время, когда есть определенные убеждения – раз, политические пристрастия и предпочтения тоже. Поэтому я абсолютно исключаю все такие политические заявления, желание привлечь к себе внимание и не более того. И кстати, это очень печально, мы видим, что на «Норд-Осте» уже пошла делаться и фактически на горе, на трагедии, строится и PR-кампания, да и финансовые проекты. Все уже забыли – 120 человек погибли. Конечно, жизнь есть жизнь, надо нам двигаться дальше, но все-таки иногда вот эти действия попахивают цинизмом. И реклама в том числе «Норд-Оста» такая я бы сказал агрессивная.

- Но все-таки Игоря Трунова кто-то направил фактически против Лужкова? Потому что насколько я знаю, пострадавшим выплатило ЗАО «SPI» по 60 тысяч рублей родственникам за каждого погибшего во время теракта 23-26 октября 2002 года, получили все обратившиеся - 122 человека.

- Опять что называется строить предположения с моей стороны было бы не очень корректно. Я просто этого не знаю. Имеют право, да конечно, каждый человек имеет право отстаивать, извините за тавтологию, свои права в суде, требовать компенсации. Как это делается … Это сугубо юридический процесс, и он я бы сказал сродни интимности. Не знаю, уместно это слово или нет. Но это не повод каждый день появляться на экране, комментировать каждое слово, каждое заявление, а если добавить, что вот завтра вам будет показана пленка со страданиями, потом оказывается, что пленки нет, это вызывает у меня лично отталкивающее впечатление. Я понимаю, что есть здесь и составляющая личного интереса для адвоката. Ну бог с ним, я не в осуждение, просто как-то … печально, печально. Моральные устои конечно очень здорово у нас шатаются

- Большое спасибо.