21.11.03 Лев МОСКОВКИН

Книга в Москве

Должны ли журналисты освещать события жизни там, где жизни на самом деле нет?

Елена Трегубова. Байки кремлевского диггера. Трэш коллекция. М.: 2003, «Ад Маргинем», 382 с., тир. 30 тыс.

 

Депутат Алексей Митрофанов:

Трегубову? Да, читал. Ну, ничего, живым языком написано, и очень много правды, потому что мы же знаем этих персонажей. Есть много интересных баек. Она правильно назвала, байки – это именно то. Правильное слово она нашла. Такие рассказы закулисные.

 

За все послесоветские годы не попадалось мне более увлекательного чтива о том, что действительно было в нашей стране и конкретное с ее политэлитой, даже по сравнению «Новым сладостным стилем» Аксенова, «Как я честно пыталась попасть в Думу» Арбатовой, книгами Литвиненко, Щекочихина, Асламовой, Пелевина.

Репортер в меняющемся мире – почти король, с учетом того, что любой работник коммерческой панели должен быть сильно мазохистом и со всеми расплачиваться за право сделать нечто для общества. В отличие от проститутки, которая чрез свои сомнительные прелести гонит чистоган сутенеру, журналисту постоянно сиюминутно, здесь и сейчас, приходится решать по наитию кучу проблем, чем, как и кого задобрить, от пресс-секретаря своего клиента до машинистки в редакции, чтобы что-то пошло на ленту новостей или в газетную полосу.

У некоторых вполне по-советски деформируется сознание и они начинают мыслить цензурно, не замечая искалеченных ментами людей и закрывая в неоткрытом состоянии чеченскую проблематику, что сильно напоминает ситуацию перед прошлым Холокостом. Другие пьют, третьи вновь изобретают велосипеды журналистского баснеподобия в свихнувшемся мире.

Впрочем, мир всегда сумасшедший, но когда все сходят с ума одинаково, происходят война, а затем революция. Происходящее на общественной арене приводит в шоковое состояние человека условно говоря нормального. Так зеркало действует на уродца, который впервые увидел свое отражение. Поэтому надо долго объяснять, что это за люди обитают на политическом Олимпе и что они вообще там делают, если живут тем лучше, чем более нищает население, и почему после смены эпох диктатор оказывается тараканом, а людям стыдно в этом признаться как отражении собственной безграничной слабости.

Без нас, журналистов, вся эта условная «элитарная» жизнь осталась бы чистой мертвечиной. Воткнутый без корней сорняк безусловно бы засох. Хотя я в отличие от Трегубой человек здесь случайный, все равно непонятна собственная мотивация, как непонятно и то, зачем Березовскому было спасать страну и искать себе на голову замену Ельцину – он что, лже-Нерона не читал?

Как развивались бы события в стране, если бы не было информации о жизни управляющей элиты? Если бы такая книга, байки Трегубовой, появилась бы в советское время, ее бы тоже запретили и в там-, а затем самиздате она бы разошлась по городам и весям до последней забытой точки, где в Якутии обитают еще царские ссыльные.

Правды вообще не существует в природе, ее выдумывают журналисты из хамских побуждений, что они чего-то понимают. Нашелся честный человек, который написал правдоподобно, как и что. Нечто подобное написано в страшном романе «Галерник» Драго Янчара, когда в город приехал герцог и местная политическая элита с переменным успехом решала две задачи: сначала кого и как под него подложить, а потом – что сообщать народу, если первая задача решена, герцог утонул в постели и народу не показывается. Вот тут и нужны репортеры, которые и сообщат, что велено, и будут виноваты, если ситуация изменится и сообщения окажется неправдой.

В книге действительно много правды, особенно про журналистский концлагерь кремлевского пула. Во время неопределенности в общем легко занять позицию сообразно личным амбициям, но для этого действительно надо уметь не щадить себя. Репортерская журналистика всегда построена на таком моменте. Другое дело, что социальный мазохист – девиантный, он с другого боку обязательно садист по крайней мере по отношению к читателю или хотя бы к коллеге, который не попал в пул или еще хуже выпал оттуда. Истории все равно, жаворонок ты или сова, перепил вчера или вообще невосприимчив к алкоголю с табаком и маешься на земле без витаминов цивилизации. Просто ход истории будет колебаться в унисон с той линией партии, которую без тебя опишут твои коллеги, которые не проспят, кто себя не жалеет, чтобы угадать виражи массового сознания.

У нас все заняты не своим делом. Прокуратура играет роль прокладок для властных менструаций. Менты полным составом подались в мытари, если перевести грабеж в пристойное русло учитывая его массовость. Министерство охраны короны озабочено организацией перманентной революции. Собственно, для того ЧК и создавалась.

Отсюда и путаница в ролях, и перемена правил игры по ходу игры – сверхвлиятельный Минкин носит лейбл журналиста, блестящий журналист Венедиктов заигрался в декоративной политической песочнице, талантливый Хинштейн берет интервью в интимных недрах самого себя, но почему-то публично и обязательно с участием череды известных всей стране лиц, корректоры пишут статьи и корректировать чужое им недосуг, а девицы Розмари с диктофонами наперевес массово повалили на политическую панель и в элитарные кровати. За деньги уж и не отдаются вовсе, а только ради разухабистых строчек в газете, и побольше, побольше…

А там, на панели, ненадежные диктофоны, отламывающиеся каблуки и все то, что составляет череду событий ежедневной журналисткой беготни. И вечные две проблемы: как уговорить хоть что-то сказать, а затем остановить фонтан словоизвержения, чтобы выжать, как из камня слезу, что-нибудь съедобное для читателя?

Страшно жаль тот «народ», который заставили жить по правилам и моральным кодексам строителя коммунизма. Которому на шею взамен комсомольских значков вешают обратно кресты, на чем их распинали. Столько талантов схлынуло с арены в небытие с опытом несвершения, что мы оставшиеся счастливы уже той исключительностью, что дает на шее этикетка какого-нибудь пула, а не просто копеечный крест, купленный в церковной лавке на собственные деньги.

Мадмуазель Трегубова дает модель, как надо жить. Чтение откровений кремлевской клизмы гарантирует от советского запора и вызывает биологические и генетические изменения у человека «порядочного», как у того верного семьянина, который по недоразумению сохранился в редакции и каждый день звонил жене за десять минут до окончания рабочего дня, а потом как-то раз его на спор подпоили и подсунули ему нечто сильно попроще Трегубовой и он орал с похмелья: эта женщина! она меня обманула!

Впрочем, изменить жене проще и потому менее почетно, чем Родине.

Так же и про концлагерь кремлевского пула для журналистов. Каждый раз после почти бесцельно проведенного дня каждый раз зарекаюсь идти в Кремль, но неведомая, как либидо, биологическая сила заставляет испытывать чувство горькой обиды, когда слышишь в ответ в череде телефонных звонков сначала, что еще списки не открыты, а потом без перерыва – что вы уже опоздали с аккредитацией.

Трегубщина – это даже лучше Пелевина. Характерно, как предчувствие политической смерти на талантливых людей действует тонизирующее. Понятно, что в данном случае за событием опять стоят олигархи, причем номинированные в СПС. Все прочие называются иначе, хотя без совокупления денег со властью у нас ничего не бывает, такая вот наша биология.