17.12.03 Лев МОСКОВКИН

Книга в Москве

Экзистенция приговоренного к жизни

Молоствов М.М. Из заметок вольнодумца: Сборник статей. СПб.: НИЦ «Мемориал»; НОРД-ВЕСТ, 2003. 335 с.

У нас в России что ни пиши, все получается Пелевин, и что ни Автор - философ. В отличие от прочих немногочисленных книг, у которых есть Автор, в данном случае речь идет о философе по образованию с соответствующей записью в дипломе, а не просто о типичном советском «тунеядце», размышляющем о жизни то в лагере или камере, то в котельной или дворницкой. Михаил Молоствов между сидениями в Воркутлаге и Госдуме работал почтальоном в деревне Еремково. Как всегда это получается с невольным Автором, книга Молоствова не принадлежит сочинителю статей и стихов сборника. Она – продукт эпохи и потому посвящена Сергею Юшенкову, большому почитателю Молоствова.

Уже нет ни автора, ни читателя – объекта посвящения, оба ушли из жизни, распрощавшись с годом «тяни-толкай» - 2002. Ушли строго вовремя, незаметно поставив своей смертью точку в истории своей эпохи и открыв другую, что началась с очередной избирательной кампании.

Пока еще не слишком счастливые россияне уже почти достигли советского уровня гармонии, опять способны принимать насилие, но еще не знают, какое это благо: иметь над собой вышки с автоматчиками и заблуждаться, что все зло от них.

Михаил Михайлович Молоствов пережил это и многое другое, дожил до опять почетного звания депутата Верховного Совета и смог оставить тексты в прозе и стихах, ибо тот, кто лишен слова, неведом потомкам. Мы пока займемся другим, будем мучительно вопрошать друг друга: что это было – 7 декабря 2003 года, а ответ прост и он рядом. Так Бердяев ответил на вопросы к авторам советской самоорганизации общества до того, как она упала на страну. В отличие от обитателей свободной России, у советских граждан не всегда была возможность действия, но всегда было время подумать. Молоствов взял с собой в новую эпоху привычку к размышлениям, не оставил ее как многие из нас на рубеже свободы от совести и от слова, то есть от обязательств.

И оставил нам ответ в небольшой книжечке, назвавшись вольнодумцем. Его сборник может быть и не станет новыми «Вехами», но даже в эпоху эпидемии счастья вовсе не обязательно всем быть одинаковыми. И тем более странно, когда буквально все читают одну и ту же книгу – так и живем от «Поколения П» к «Байкам кремлевского диггера» с залетом на пустовато-надуманного Пауло Коэльо, и нет у нас ничего за душой, кроме «связей с общественностью». В конце концов, популярность Библии зависит только от грамотно выстроенных проблем доступа к тексту, на преодолении человеку больше удается. А совсем без проблем не удается ничего. Необычны мы все в нашей России, у нас тут стандартных нет, поэтому мы вряд ли когда-нибудь договоримся друг с другом без посредников или вождей и нас так легко одеть в одинаковые шинели и погнать совершенно по собственной воле в одну сторону.

Так что странным было не 7 декабря сейчас или 7 ноября веком ранее, а то десятилетие, когда прокуренным демократам и бывшим лагерникам дали порулить страной. Ну просто потому, что никто не понимал, что и как, и страна пережила два дефолта, несколько революций, голод, безработицу, глобальное воровство и бессовестное убийство случайных людей. Вопреки здравому смыслу, мы живы, но ничего в запасе, чтобы позубоскалить над собственной беззубостью.

«Выйдя из икринок, / Головастики / Падки до новинок / И фантастики» - это уже на обложке сзади, когда перевернута последняя страница, а автор-философ все не отпускает своего читателя. Чем человек отличается от головастика? Словом. Теплая лужа – «ареал зарос осокой» - где кишит жизнь под ласковым весенним солнышком, есть явление сугубо исторически-сиюминутное. Вода испарится, грязь превратится в пыль вместе с населяющей ее нервной системой, Солнце вспухнет и погаснет, до этого кончится нефть в недрах и ее верный антипод – кислород в атмосфере. Сама атмосфера сгорит и планета поглотится остывающим Солнцем. Что останется от нас, наших войн, революций и выборов?

Может быть, экзистенция, которую выдумал философ? Может быть, Пелевин талантливее, Трегубова – читаемее, «Улисс» - почитаемее, Путин – доступнее массам, Жириновский – естественнее для текущего момента, а Пастернак – нужнее тем, кто не может все это пережить без риска окончательно свихнуться, хотя сейчас это вряд ли будет замечено. Может быть. Но Михаил Михайлович Молоствов связал под одной обложкой все названное и еще многое другое от Карла Маркса до Карла Поппера и всего того, без чего мы уже не можем обойтись, хотя иногда очень бы хотелось. Получился репортаж из России, с любовью к жизни. Можно просто читать, можно изучать. В книге есть указатель, что очень важно для вдумчивого старомодного читателя, который никак не отвыкнет листать страницы вручную, в отличие от Юшенкова, предпочитавшего читать книги в Интернете.

Hosted by uCoz