09.05.04 Лев МОСКОВКИН, Наталья ВАКУРОВА

Книга в Москве

Журналюга

Четвертая власть второй древнейшей профессии

Виктор Левашов. Журналюга: Роман. – М.: ООО «Агентство «КРПА Олимп»: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ», 2004. – 380, [4] с. – (Герой нашего времени).

Новая книга действует на невольного читателя, как бутылка водки на алчущего забвения алкоголика: окончательно закрыть обложку стоит некоторых усилий над собой даже тогда, когда прочитана и перевернута последняя страница. Напечатанные на низкосортной бумаге буквы слагаются в качественный роман детективного свойства, высокой художественности и как-то физиологически грамотно выстроенной драматургии. Захвату читателя способствует быстрота, с которой теперь пишутся и печатаются романы – отражены последние события и в текст внедрено то, что еще свежо на уме, чтобы не ждать второго пришествия темы, когда она уже протухла, но еще не возведена в ранг классики.

Здесь и то и другое налицо. Замешанный на журналистском чутье художественный талант автора хорошо порезвился на пространстве его же осведомленности. В целом книга воспринимается как еще один вариант попытки восполнить недостающее звено между реальностью и нашим представлением о том, какой она является благодаря роли в истории всяких сомнительных личностей включая читателей и их поработителей. Были же подобные попытки типа Елены Трегубой «Байки кремлевского диггера» или Александра Литвиненко «ФСБ взрывает Россию», которые отрезвляют подобно хрену после избирательной баньки с административным угаром. И все бы хорошо, но в обоих случаях это заказуха Бориса Березовского, потому и действует наподобие «Голоса Америки» в эпоху глушилок.

Новый детектив с правдой о нашей жизни написан принципиально иначе. Прежде всего, в нем нет правды. То есть в тексте нет ничего такого, что могли бы использовать реальные бандиты, политики, олигархи в своих скрытых от народа играх. Все, за что может зацепиться реальный бандит или олигарх, чтобы расквитаться с автором, в романе представлено недоступно для политических акул, все завуалировано, текст по-журналистски застрахован, хотя и выписан филигранно правдоподобно. Но это не безразмерная фотография-коллаж в духе творения Ильи Глазунова, а цельное и ограниченное в пространстве художественное полотно станковой живописи на основе множества скрытых от потребителя единственного конечного продукта этюдов на натуре. При чтении в голове генерируется образ реальности, независимый от ее деталей и уж конечно абстрагированный от спорности конкретных политических фигур.

Ну не зависит, например, бизнес в России в такой степени от капитализации компании. Падение акций на 4% должно с чем-то еще совпасть, чтобы заказуха в СМИ стала предметом смертельных интриг. Потому что акции – это по выражению Глеба Павловского просто фантики. За время реформы электроэнергетики капитализация РАО упала вдвое и надо долго объяснять, что Чубайсу это могло быть даже выгодно. «Журналюга» без проблем справляется с такими загадками экономической науки.

Кстати о теории: по ходу пьесы фактически разворачивается некий учебник современной журналистики отдельно по прожитым эпохам начиная с «Ты на подвиг зовешь, комсомольский билет!» И каждый раз, когда уже наступило кажется исчерпывающее удовлетворение от прочитанного, повествование круто забирает на следующий виток подъема к самому горлу современности. Особенно впечатляет раздел неназойливо вставленного в роман учебника с описанием того, что на журфаке называется «экономикой редакции» - его правдоподобные вкрапления преследуют читателя от первой до последней обложки. Понятно, что печать в типографии и компьютер оплачивает не читатель, и правда жизни – не доказательство продажности журналюги, а свидетельство безграничной глупости малых форм типа определения «вторая древнейшая», которые экономят умственные усилия и оскопляют разум. В жизни все намного хитрее и интереснее, хотя сам по себе мотив убийства журналиста, как совершенно верно заметил автор устами своего героя, невероятно прост.

У нас, к сожалению, нет такого грамотного консультанта в сфере нефтебизнеса, как Регина Смирнова из романа, которая может все расставить по местам – и биржевых игроков, и сами компании. Сдается нам, эта фигура вымышленная по сути, хотя реальный прототип наверно был. Но живые люди ангажированы, и в реальной политической или экономической журналистике нам как-то не попадалась истина в одних устах. Истина зайцем скачет из одной головы в другую, никогда не ночуя дважды подряд с тем же политиком, ньюсмейкером, оппозиционером, словно прячась от пули, кастета, таллия в боржоми и так далее – инструменты бизнес-конкуренции в нашей стране перечислены в романе. Ключевая статья героя романа так и называется: «Смертельный PR, или как это делается в России».

Чтобы читатель понял, почему и для чего политический журналист пишет так, как его публикует редактор, надо понять, что над журналистом нависает не столько угроза физической расправы, сколько возможность больше, много больше, заработать на том, что не напечатано. Как это делается, описано в «Журналюге» - успешный журналист читаемого издания превращается во влиятельную политическую фигуру. Избежать такого соблазна очень трудно. Политика – грязная и проблемная сфера, там постоянно идут переговоры в стиле Дона Рэбы с Вагой Колесом - узурпатора с бандитом. Но вне политики, где нет сторон и отсутствует дискуссия, нет и журналистики, только реклама. Поэтому вранье там цветет пышным цветом.

Книга живая, познавательная, романтичная, с элементами ностальгии по редким позитивным моментам советского прошлого и даже сказочным happy-end, умело припрятанном автором в тексте незадолго до его завершения, чтобы нереальная в жизни победа добра над злом не выглядела назойливо.

Если ты, читатель, узнаешь нечто об анатомии и физиологии журналиста, журналистика не потеряет своей ставшей безраздельной власти над обществом. Но есть надежда, что две полярные части общества – читатели и писатели – поймут местоположение эрогенных зон друг друга, чтобы для достижения удовлетворения не приходилось прибегать к извращенным издевательствам, журналистскому садомазохизму.

Тогда может и сбудется пророчество Федора Михайловича, что красота спасет мир.

 

Уже после публикации рецензии автор прислал свой комментарий.

 

Здравствуйте, Лев!

Песня про «зеленый маун» в прологе романа была очень популярна в журналистской среде (как нынче говорят – в тусовке) в начале и середине шестидесятых годов, когда я, тогда еще молодой журналист, работал спецкором журнала «Смена». С очень большим чувством ее исполняли, с тоской по той журналистике, которая где-то вроде бы есть, но не у нас, не у нас. Сейчас она забыта, да я и сам помню только те слова, которые процитировал в романе.

Регина Смирнова (как и все персонажи романа) – образ собирательный.

Что-то в ней от Юлии Латыниной (информированность), что-то от Ларисы Кислинской (напористость), а биография и внешность – от Тамары Илатовской, моей коллеги по «Смене», очень талантливой журналистки, которой в те глухие времена так и не удалось реализоваться в полной мере. Точно так же Попов составился из главного редактора «Смены» Альберта Лиханова и Олега Попцова.

Прообразом Лозовского, хоть и с очень большой натяжкой, можно считать Артема Боровика, а его гибель в авиакатастрофе вместе с нефтебароном Зией Бажаевым дала начальный импульс всему роману, вызвала желание разобраться, что же происходит на стыке «четвертой власти» и большого российского бизнеса. Меня немного беспокоило, не получится ли роман архаичным, так как сам я уже очень давно журналистикой не занимаюсь. Но вроде бы нет, что говорит о том, что условия революционно изменились, а люди, которые приходят в эту профессию, остались теми же.

Самое забавное, что в прологе не выдумано ничего (кроме необходимых романных завитушек). Один в один были и Цусима, и телефильм «Ты на подвиг зовешь, комсомольский билет», и вся поездка на БАМ с доставанием билетов, посадкой в Зее и выступлением в местной школе. Я до сих пор храню коллективный снимок передовых строителей у Знамени Победы с пятью крестиками.

Виктор Левашов

Hosted by uCoz