13.06.04 Лев МОСКОВКИН

Книга в Москве

Все о клонировании, а заодно и о жизни

Владимир Струнников, «Шелковый путь». – Москва.: Наука. 2004. 276 с.:ил. -

Владимир Александрович Струнников, автор крупнейших открытий в области классической генетики, в прошлом президент Всесоюзного общества генетиков и селекционеров, написал автобиографические мемуары. Книга выпущена тиражом 400 экз. к девяностолетию автора 15 июля.

Рассказы очевидцев о событиях прошлого века вызывали у слушателей следующего поколения реакцию бешенства. В целях самосохранения те, кто выжил в огне нескольких войн и революций, предпочитали помалкивать. Когда их осталось совсем мало, интерес к трагедийности, неутолимая жажда катарсиса – все это вернулось. Новейшая история дает для этого возможности несоразмеримые с тем. что имели древние греки – изобретатели сценического культа трагедии.

Чувствуя момент, в души очевидцев смутно вползает ощущение собственной исторической роли, но позывы писать мало у кого приводят к конструктивному итогу в виде изданного в типографии продукта. Малость тиража уже не играет никакой роли, с этим Интернетом рукописи действительно стали несгораемыми. Плохо, что у большинства сказывается синдром графини, задвинутой в советскую коммуналку, с ее паническим ужасом открыть соседям свое происхождение, хотя оно мозолит глаза окружающим сквозь грязный халат и стоптанные туфли.

По счастью, генетически заложенная литературность заставила-таки крупнейшего представителя преждевременно скончавшейся отечественной генетической школы Владимира Струнникова описать свою богатую событиями жизнь.

Будучи генетиком сам, смею заметить, что этот маленький мир парадоксально больше большого, он вмещает буквально все из обыденного, малозаметного, смертельного, что есть, было и будет в нашем общем мире и еще много более того... Писатель Даниил Гранин первым открыл наш мир для широкого читателя. С помощью Михаила Горбачева в перестройку опубликовать роман оказалось просто, единственная проблема – рассказы Тимофеева-Ресовского что называется не лезли ни в какие ворота и автору пришлось упростить реальность на страницах романа, а кое-где выдумать логические связки на острых гранях личной судьбы своего персонажа. Сейчас проще.

Используем исторический момент передышки между двумя Холокостами, перечитаем двадцатый век по-новому, в воспоминаниях талантливого очевидца, адекватно своей научной роли воспринявшего и отразившего генетическую связь явлений. Если поймем себя прошлых, может, будем спокойнее относиться к настоящему и увидим, что там за горизонтом будущего?

Про бывшего президента ВОГИС Владимира Струнникова многое известно, его работы вошли в учебники, а факты из его лагерной судьбы пересказывались как примеры необъяснимого мужества. И тем не менее, уже само начало книги сшибает: «Прежде всего, я не Струнников Владимир Александрович, а Чехов Владимир Иванович. Тяжелый ХХ век заставил меня сменить фамилию и отчество, но об этом подробно позже».

И все же для нас он – Струнников, автор и персонаж в одном лице, которому ничего не надо лакировать. В бумажном издании книга выходит к 90-летию автора 15 июля 2004 года. Начало, впрочем, содержит красочную литературную инсерцию – она могла бы стать главой в учебнике по генетике для младших школьников, если б возродилась хотя бы малая доля того безумного интереса к генетике, что сопровождало весь двадцатый век, когда наши коллеги за рубежом учили русский не меньше, чем мы английский, чтоб понимать друг друга, но так и не поняли. Все схлынуло на моменте того сделанного в Москве открытия, что меняет представления о природе человека, но так и не попало в учебники.

Речь идет о том, что Роман Хесин-Лурье назвал «непостоянством генома» и о чем Владимир Красилов говорил как о генетической причине того «упоительного чувства перемен», что почему-то так остро необходимо человеку.

Один забыт в могиле, другой в Израиле...

Описание детства генетика Струнникова-Чехова среди прочего выявляет природу познавательности, которую видимо слова матери на фоне обычного для революционного времени пренебрежения к жизни направили у автора в конструктивное русло. Иначе бы не было того огромного количества научных итогов, но сейчас все эти мемуары читаются, как художественный роман. Право же, писателю с соответствующим билетом в кармане такого не придумать, уже был опыт Иосифа Герасимова, хотя тот источники своего вдохновения для романа с продолжением – «Побег» или «Эффект положения» – тоже брал не из воздуха, все это было, но получился «дефект изложения», и автор не виноват, что попытался прийти к читателю прежде, чем тот созрел. В конце концов, та же судьба постигла и «Белые одежды» Дудинцева, и «Двухчасовую прогулку» или «Двойной портрет» Каверина, который в знаменитом романе «Два капитана» ухитрился создать правдивую сказку для взрослых советских людей, ни разу не упомянув слова «Сталин», но переделав своего главного героя, летчика Сани Григорьева, из завкафедрой генетики ЛГУ Михаила Лобашова.

Сказка – мостик от непостижимой реальности к нашему и без того истерзанному сознанию. «Сказочному восприятию» способствует синтетический жанр книги Струнникова – читается романом, написана мемуарами, содержит структуру научной работы с многочисленными результатами опытов, их обсуждениями, списком литературы и благодарностями в конце. Безумно много живого общения с коллегами, огромное число имен, большинство из которых были нашими преподавателями в МГУ начиная с Сергея Шестакова.

Генетическая среда сочетает в обитающих там людях агрессивность и консервативность – взрывчатую смесь, прорывавшуюся бесконечными скандалами и склоками. Тушить их не раз принималось партийное начальство, но мы чурались в этом признаваться. Как и в том, что жизнь посмеялась над всеми непримиримыми врагами на поле эволюционной генетики, когда доброхоты вложили в уста невежественного Лысенко то отрицание заносчивого аристократизма формальной генетики, как ее сами поняли, и получился ее же тезис – см. «Непостоянство генома»...

Участник событий неизбежно перекрывает стыд за случившееся художественным враньем, но писателю это не мешает, и по прочтении испытываешь стыд вторично – ведь можно же описать события в генетике и правдиво и понятно, чтобы в вакууме представлений о науке у широких масс не вспухали на телеэкранах монстры клонирования и химеризации, не говоря уже о генетически-модифицированном пугале.

Собственно текст книги завершается стихами румынской поэтессы в переводе на русский одной из внучек автора: «И слез моих бесцветные чернила / Бессильны написать о том, что было».

Не согласимся с этим утверждением. Это в журналистике, если читатель не понимает, виноват репортер, который не нашел слова. Перед верно найденным словом бессильна любая цензура, потому что для него нет барьера в читательской голове. Так вот берешь книгу и видишь, что твой преподаватель, учитель, ученый – человек, один из нас, и лишь дочитав до конца, чувствуешь, как прожитая череда сиюминутностей дышит вечностью.

 

background

 

СТРУННИКОВ

Владимир Александрович

Родился 15 июля 1914 г., Тамбов.

Специалист в области генетики и селекции.

Член-корреспондент по Отделению общей биологии с 23 декабря 1976 г., академик по Отделению общей биологии (генетика) с 23 декабря 1987 г.

Награжден золотой медалью им. И.И.Мечникова за цикл работ на тему «Искусственная регуляция пола у тутового шелкопряда» (1981 г.).

Состоит в Отделении общей биологии РАН.

Hosted by uCoz