25.12.05 Наталья ВАКУРОВА
Книга в Москве
Рецепт всеобщего счастья – Repairman Jack?
«Да где ж это место? Гринпис
его знает!» (Тимур Шаов)
Фрэнсис Пол Вилсон. Наследники:
Роман / Пер. с англ. Е.В.Нетесовой. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. – 430 с.,
тир. 7 тыс. (F. Paul Wilson. Legacies. A novel. 1998)
Изобретатель панацеи взорван,
но успел завещать рецепт всеобщего счастья Гринпису – организации,
ангажированной под торговые войны.
Тщательно прописанный боевик с
типичным супергероем в основе повествования замешан на обильном тематическом
разнообразии. Любая одна из проблем, вплетенных в фабулу романа, могла бы стать
основой собственного отдельного писательского расследования: страх общества
перед СПИДом, причины появления ВИЧ-инфицированных или наркозависимых
младенцев, беззащитность детского слабоумия перед педофилией, недоступность
естественного гражданского существования в тщательно регламентированном мире и
многое другое в орнаменте словесного обрамления главной темы – выдающееся
открытие независимого источника возобновляемой энергии, якобы спасения
человечества от запасов нефти и диктата «нефтяных» стран в арабском мире.
Естественно, вокруг открытия
борются две мировые силы – арабская Исвид Нахр и японская такая же. Одна готова
заплатить миллиарды и убить сотни людей, чтобы открытие не стало известно миру
и арабский мир продолжал качать бабки из своих недр. Именно эта сила руками
своего представителя при ООН Халида Насера уничтожила гражданский самолет с
двумя сотнями пассажиров только потому, что на нем летел изобретатель продавать
свое открытие в Японию, зависимую от импорта нефти. Ну и торговый министр
Японии заодно был в том же самолете.
Далее события пошли еще круче –
роман тщательно расписан под боевик, прямо сердце замирает о ужаса – неужели «наладчик
Джек» не спасется? После театрально возврата украденных у больных СПИДом детей
в приюте рождественских подарков кажется, что читатель уже не купится на новые
ухищрения автора. Однако писака ухитряется одними словами совершенно без
видеоряда, как и положено романисту, создает потрясающий эффект присутствия.
Роман получился в духе типично американского изобретения на уровне «Великолепной
семерки» – в одном флаконе мирно уживается ширпотреб для всех и элитарность для
избранных, не говоря уже о сказочности победы добра над злом.
Конечно же, с тех пор искусство
стало тоньше и искусней, что и демонстрирует новый роман Вилсона в опять
прекрасном переводе Нетесовой.
Дело в том, что буквально за
три-четыре десятка лет накоплен набор мифов, сравнимый с предыдущей историей
человечества. И создан пузырь Интернета как вместилище для того, что не может
пережить временное безразличие людей и потому обязательно дождется свое шанса
потрясти публику в роли «новости».
В романе Вилсона есть несколько
чудесных смысловых находок. Например, публикация в Интернете страхует жизнь ее
носителю – и черт с ними, с миллиардами. И еще: если некое чудовище – растлитель
собственных малолетних детей может изобрести «спасение человечества», если
вообще панацею всеобщего счастья может изобрести некий одиночка, то это
обязательно сделают и другие. Чтобы затвердить хорошо известную эволюционистам
истину, автор завершает несущую линию романа пожаром, вызывая у российского
читателя булгаковскую ассоциативность.
Но самое главное в
повествовании – это вектор на семейные ценности счастья мужчины и женщины,
между которыми есть ребенок. Заезженная доминанта американского ханжества у Вилсона
как обретает второе дыхание потому, что он соблюдает дозированное чувство меры
в ее ограниченной подаче и этому автору невольно веришь благодаря его владению
словом. Разумеется, этот писатель строит основу повествования на основе
консультаций со специалистами в каждой затронутой сфере (коих посчитал нужным
назвать поименно и поблагодарить), чтобы у читателя не возникло мерзкое «чувство
тринадцатого удара» – когда один лишний звук часов вызывает сомнения во всех
предыдущих двенадцати.
Умученный при жизни
собственными метаниями Федор Михайлович мог бы улыбнутся – если мир человека
будет спасен, то только преобразованием агрессивности в творчество, порождающее
красоту. Трудно представить, сколько раз и в каких формах это можно будет снова
и снова доказывать, но Вилсону очевидно удалось сказать новое слово на этом
пути всеобщей войны за вниманию читателя.
Впрочем, умудренный читатель
найдет в книге свой ужас о том, как родители калечат собственных детей. Такой вот
роман-оборотень, каждый видит свое, но всем понятно – рецепт всеобщего счастья прост:
любить собственных детей.
Но сначала тех, кто их невольно
родил – любите любимых.