14.02.06 Лев МОСКОВКИН

Интервью

Неинтеллектуальная «Путинка» (глава ФС по интеллектсобственности Борис Симонов предлагает подать в суд на правообладателей водочной марки и обещает разобраться)

Неинтеллектуальная возня вокруг интеллектуальной собственности

Борис Симонов предлагает подать в суд на правообладателей марки «Путинка»

Интервью руководителя Федеральной службы по интеллектуальной собственности Бориса Симонова показывает, что глава ФС по интеллект-собственности не очень-то поддерживает монополизацию отечественного рынка продукцией западных супермонополий, но получилось как-то неопределенно.

Интервью интересное и показательное, но не хотелось бы забывать и позиции свободных от государственных должностей экспертов.

Профессор Сергей Капица как-то высказался в пользу контрафакта. Если в советское время профессор возил американским коллегам в подарок бутылку водки, то теперь Британскую энциклопедию с «Горбушки», там она им не по карману.

Капица же сообщил, что кроме copyright’а, есть еще copyleft – авторский запрет на выведение его интеллектуальной собственности из свободного общественного оборота.

В борьбе с монополией Microsoft был создан Linux, но этого оказалось мало, чтобы люди поняли, как опасен монополист в информационной сфере, ведь рынок позволяет давить конкурентов, не утруждаясь созданием надежного и удобного продукта, как был Lexicon, а до него – Chi-Writer.

Вопросы задавали Марина Петрухина и Лев Московкин.

 

- Борис Петрович, как действует закон о товарных знаках?

- Мы накопили правоприменительную практику, мы видим те изъяны, которые были, когда мы писали этот закон, вносили изменения в 2000 году. Теперь нужно поправить с учетом правоприменения. Поправить те нормы, которые будут приводить к настоящему использованию товарного знака, чтобы он служил добропорядочному товаропроизводителю и пресекал те действия, связанные с неправомерным и злоупотреблением того права, которые несет в себе товарный знак. Создать более четкую защиту правообладателей.

- Как быть с символами и наименованиями, которые ассоциируются с государственной властью, фамилиями деятелей культуры и политики. Например, президент просил не использовать его имя, говорил, запретить этого не могу, но просил бы этого не делать. Как известно, делают. «Путинка», например. А еще есть водка «Чайковский», «Горбачев»…

- Да, и «Пушкин». Понимаете, «Путинка», к сожалению была зарегистрирована до того, как я лично пришел, тогда к экспертизе не имел отношения. Те, кто это сделал, ее трактуют не с фамилией Путин, а дают совершенно другие объяснения, не связанные с тем, что это на самом деле используется имя государственного деятеля. По сути дела без его разрешения нельзя. Что касается фамилий, которые носят историческое наследие - Чайковский, Пушкин - к сожалению, у нас этот вопрос не урегулирован пока. То есть должна быть комиссия по культурному наследию, которая решает, кто имеет право использовать это имя в качестве марки, или никто не имеет. У нас, что касается знака «Россия», есть соответствующая комиссия, которая говорит, вот этим мы можем дать, а этим не можем. И для нас это является заключением компетентного органа и для нас это является основанием. Пока мы не выработали с Минкультурой вот этого законодательного регулирования. Это должно быть сформулировано либо в законе о товарных знаках, либо в административном кодексе, иначе там не получается ничего, мы же не можем действовать произвольно. Вот мы не даем вам «Чайковского», потому что вы к Чайковскому не имеете никого отношения, к его родственникам тоже. Он говорит ну что вы, это фантазийное мое название, у бабушки была фамилия Чайковская, я просто в ее честь, вы понимаете, да? Поэтому этот вопрос должен быть отрегулирован. То, что мы решили на этой комиссии, ее можно будет обжаловать это решение и мы поставим правообладателя в условия, получит он товарный знак или не получит. Поэтому это тоже будет внесено.

- В весеннюю сессию?

- Надеюсь, да.

- Вы бы разрешение на водку Путинка не дали?

- Нет, конечно. Это фамилия и имя государственного деятеля. Когда используются фамилия и имена известных исторических и государственных деятелей, от соискателя на правообладателя требуется разрешение при регистрации. Если он не дает согласия, то нет. И все это уловки, что это путина. Конечно, это лукавство, нельзя этого делать.

- Скажите, это большой секрет – например, посмотреть, кто правообладатель той же водки «Чайковский»?

- Нет, все базы у нас открыты. Причем мы обязаны доводить до общества, что делается. По этой базе вы найдете, когда, кто правообладатель, кому он уступил.

- В Интернете, прямо на вашем сайте?

- У нас есть государственный реестр, там более точно. А электронные базы данных, они менее точные, но тем не менее, там все есть.

- Вам можно позвонить и узнать?

- Понимаете, какие-то вещи, которые не требуют длительного поиска, можно сделать. Потому что база данных – пятьсот тысяч товарных знаков. Каждый год десять тысяч правопередачи. База большая, поэтому поиск требует времени, запросов правильных. В принципе, по моему мнению, надо просто найти какую-то форму, потому что если мы начнем отвечать, один раз запустим, то мы будем отвечать вечно.

- Скажите, в ВТО мы вступим в ближайшее время, по вашему?

- Ну, я там не ответственный за сферу вступления ВТО.

- Но все-таки ваша сфера важна для этого…

- Я думаю, да. Потому что по большому счету оценки правильные. Нельзя не заметить те усилия, которые мы делаем. И не мы являемся, условно говоря, организаторами этой контрафактной продукции. Мы скорее жертвы, жертвы так сказать международной синдикатной деятельности, которая использует Россию в силу слабой еще урегулированности таможенной службы, правоохранительных органов. Есть какой-то трафик. Понимаете, чудес не бывает – где-то она производится, где-то она продается, а через какие-то страны она проходит. Как наркотрафик, так и фальсифицированная и контрафактная продукция, это прослеживается. Но то, что Россия делает в последнее время, это делает даже не ради вступления в ВТО, а для того, чтобы оздоровить общество для самой себя, потому что мы уже сами задыхаемся в этом обществе. Мы должны быть уверены в том, в чем мы живем, что мы едим, что мы потребляем. Поэтому мы делаем это для себя. Если остаются какие-то вопросы, то это культура, правосознание формировало десятилетиями, а у некоторых столетиями. А у нас всего пятнадцать лет, причем со стадии практически с нулевого уровня. Пакетный закон появился в 1992 году. Прошло только четырнадцать лет, рынок формировался недостаточно. Особенно недостаточно правоприменительная практика. Когда я говорил, что три тысячи дел, это много или мало? Конечно, мало, и я рад, что они раскрыты. Ведь преступлений может быть даже стало меньше. А вот количество дел должно быть больше, потому что количество дел не говорит о количестве преступлений, которые есть. Каждое преступление должно быть наказано. Есть миллион нарушений, значит должно быть миллион дел. Если миллион нарушений и только одна тысяча дел, это плохо. Вот когда становится пять, десять тысяч – это лучше.

- Но с другой стороны, вот смотрите, Microsoft, если покупать их лицензию, например, пойдешь в «Белый ветер», тебе говорят – девять тысяч это стоит. Вот просто для обывателя, как обывателю это воспринимать? Или он пойдет на рынок, он действительно купит за сто рублей, а не за девять тысяч?

- Если говорить о Microsoft’е, мы так же критиковали Microsoft, как и производителей, мультимедийных компаний, что они должны учитывать спрос населения России, особенно молодежи, ученых, которые используют их продукцию.

- Вы с ними говорили?

- Да конечно. Если они не учитывают, то нам тяжело их представлять. Допустим, я говорю ученому – не покупай, а он отвечает: а у меня зарплата такая, вы меня хотите отсоединить от науки, вы хотите меня отсоединить от сети? Это аппарат, механизм…

- Извините, но с Microsoft проблема не в этом. Ворованные продукты Microsoft лучше лицензионных, они приспособлены для наших целей, там поставили заплатки, убрали дыры. У них плохие программы, а других нет – монополия.

- Лучше-хуже, для вас лучше – отредактировали, поставили заплаты. Они продают постоянно незаконченную продукцию.

- Совершенно верно, вы лучше меня знаете.

- Конечно. Но тем не менее, мы сейчас говорим об экономическом факторе. И Microsoft внял этой позиции, у них есть специальные программы для учащихся, молодежи для государственных учреждений. То есть они пошли по этому пути. И есть отдельно для бизнеса. На там есть еще один вопрос: пока они не будут производить здесь эту продукцию, она не станет принципиально дешевой. Потому что все затраты, связанные с тарможкой, растарможкой, доставкой – это же все накладные расходы. Они готовы уменьшать долю авторства в правах, долю права за использование этого продукта. Но они вот не могут накладные расходы уменьшить. Наши, как вы говорите, программисты, они доказывают своей практической деятельностью, что они востребованы, они могут сделать этот продукт дешевле и лучше.

- Скажите, я как потребитель, возвращаясь к ситуации с водками, с водкой «Путинка», например, я могу подать в суд? И на кого?

- Можете. Вы можете подать иск, закон вам дает такое право. Любое лицо – юридическое, физическое – может оспорить любую правовую охрану. Вы пишете заявление, только оно имеет размер, тарифы, пошлины. И оно будет разобрано обязательно.

- То есть имеет право любой гражданин России?

- Да. У нас есть досудебный порядок, который предусмотрен законом о товарных знаках, и мы разбираем вопрос о предоставлении правовой охраны, ее аннулировании для товарных знаков. Там есть основания, там все это написано. И в том году мы разобрали 2040 дел – в 2005, и думаю что такое же количество разберем и в этом году.

- Там юридические или физические лица были?

- Там и юридические, и физлица, но для того, чтобы конечно грамотно составить заседание, то там по тексту поверенного или адвоката снимают, сложные дела.

- Это дорого стоит?

- Нет, это не дорого стоит. Смотря какое заявление вы подаете это от восьми до восемнадцати тысяч максимум.

- Про водку «Путинка» я еще подумаю, решусь и обращусь к вам…

- Хорошо. Там много того, что надо аннулировать. Но, как прокурор сказал – «ищите» – у нас нет таких прав. Мне и искать не надо, но у меня нет прав. У меня есть право разбора между третьими лицами, между хозяйствующими субъектами. Но нет права вычеркивания из государственного реестра. Я могу только руководствоваться законом. И все что мне подают, это есть его конституционное право. Я должен все разбирать от жулика до честного человека, но априори я должен к нему относиться как к честному.

- Хорошо, спасибо.