Интервью

«Пусть будет автокатастрофа» – тов. Сталин о тов. Михоэлсе

Депутат Николай Гончар занимался вопросом т.н. «пролетных денег», которые исторически получает за пролет над Россией самолетов иностранных компаний с советского времени Аэрофлот. Депутат не знает, занимался ли этим вопросом погибший в ДТП советник Грефа Игорь Коньков и не поддерживает каких-либо версий о заговоре, в т.ч. и по погибшему в четверг в ДТП костромскому губернатору Шершунову, который ехал в час ночи на совещании в Росатоме. В обоих авариях – никакой ясности, версии сменяют друг друга, как линия партии. Впрочем, ясность была в гибели только одного губернатора – Михаила Евдокимова, и тут показали, что стоят официальные версии.

Сейчас ясно одно: журналистские версии приобретают вес именно потому, что никто никому уже не верит. Так после того, как был застрелен Юшенков, обществу предъявляли разных «убийц», пока журналисты не отвяли. Поэтому депутат скорее благодарен за неудобные вопросы, чем раздосадован, и старается отвечать, взвешивая каждое слово.

Поскольку Гончар занимался также вопросом спрятанных в оффшоре на Виргинских островах активах «внучки» советского Центробанка Femako, он подчеркивает, что пролетные деньги – чисто-белые, но вот что с ними делали, этим должна заняться Генпрокуратура.

- Гибель в ДТП губернатора Шершунова, который ехал в Росатом, когда форд оказался прочнее Мерседеса, ставится в ряд с гибелью в неуправляемом Лексусе советника Грефа Игоря Конькова, который по утверждению Владимира Соловьева, занимался «пролетными деньгами» Аэрофлота. Вы можете противопоставить домыслам журналистов иную версию?

- Что касается пролетных денег и связи с гибелью человека, то я должен был погибнуть некоторое время тому назад, потому что я тоже пролетными деньгами занимался, разобрался и знаю ситуацию. В ситуации с пролетными деньгами, в получении этих денег Аэрофлотом, нет криминала.

- Это известно.

- Их получает Аэрофлот, это не криминальная вещь. А вот вопрос о том, какая их дальнейшая судьба после получения, это тема отдельная. Я не хотел бы строить догадки по поводу уголовного дела.

- Ну понятно – Шершунов, Коньков, Машеров, Михоэлс...

- Вы журналисты, ваши предположения возможны.

- Я обязан об этом спрашивать.

- Верно. А я не имею права высказывать подобного рода точки зрения, потому что, вы же подходите ко мне как к информированному человеку, хотя я в этом вопросе не информирован. Зачем же я буду врать? Чтобы попасть на страницы газет?

- То есть на самом деле эти деньги не пропали?

- Вот смотрите, еще раз: возникал вопрос, насколько законно, юридически правомочно – Аэрофлот получает деньги? Ответ: законно и правомочно.

- Ну, как и Фемако?

- Вот это другой вопрос, положена труба, но вопрос – что по ней идет. Там может быть нефть, добытая законным путем, а труба ведь не знает. А вот дальше, как деньгами распоряжаются, где они оседают, какое время в осадке пребывают, кто их крутит, куда девается прибыль от этих абсолютно белых денег. Это же особые деньги, они белые, это не деньги кипрского оффшора, появившиеся на швейцарском банковском рынке. Это абсолютно белые деньги, и это означает, что операции с ними менее рискованные. Кто с ними эти операции осуществляет – тема отдельного разговора.

- Погибший в неуправляемом Лексусе Коньков об этом мог знать?

- Ну понимаете, нет человека, как я могу это сказать.

- Хм.

- А вы знаете? Я не хочу, чтобы вас убивали...

- Как ни странно, наши желания совпадают. Так скажу: у меня есть основания полагать, что использование этих денег, все что с этим связано, может и должно представлять интерес нашей Генеральной прокуратуре.

- Спасибо большое.

- Пожалуйста, пожалуйста.