12.01.08 Лев МОСКОВКИН

Книга в Москве

Nash PRsuper-Star

Павловский изобрел «автомастурбацию», обличая подмену анализа пропагандой

Идеолог всех наших побед включая те, для достижения которых мы ничего не делали сознательно, – Глеб Павловский – назвал «учебником осторожности для героев» новую шокирующую книгу издательства «Европа» – Моше Левин. Советский век / Пер. англ. В.Новикова, Н.Копелянской. – М.: Издательство «Европа», 2008 с., тир. 500 экз. – серия «СССР» (Moshe Lewin. The Soviet Century first published by Versio, 2005).

Г.Павловский указал в предваряющем пухлое исследование «Советского века» предисловии: «Перед вами набор политических кейсов советской истории, отнюдь не в хронологическом порядке. Это практикум советской политики в ее реальном – историческом контексте».

Понятная задача автора предисловия – реклама издания – не мешает этому гению идеологической провокации предупредить о существенном в понимании серьезного исследования. Оно в том, что «Советский век» Моше Левина – не история СССР, особенно в том значении, которое применяют к толстенным памфлетам-автомастурбациям Н.Верта, Р.Пайпса и Энн Аппельбаум.

Можно не соглашаться с утверждением Павловского – «любая книга об СССР есть книга о катастрофе». Но стоит задуматься о двойном смысле любого грамотно выстроенного слогана. Чем больше многозначность, тем шире накрываемый сегмент аудитории. Надо думать, беспристрастное исследование отечественного наследия –катастрофа для безработных советологов, сделавших карьеру на компиляции нашей гениальной диссидентуры. Дрессированной, как говорил Жириновский, Пятым управлением КГБ.

Однако есть в этой очередной заварухе Павловского некий общечеловеческий смысл познания эволюции жизни на Земле. Он восходит к роли катастрофического режима как инструмента поиска невырожденного будущего, ибо стагнация поддерживается стереотипами, и они смертельны.

Спорное утверждение «опыт Ленина – Сталина – Андропова интересен именно в связи с феноменом Владимира Путина» будет доказано тем очевиднее, чем быстрее теряющий геополитическое влияние североамериканский режим утащит мир в пропасть. Но Путину и вообще нашей новой элите под лейблом «Единая Россия» еще много предстоит сделать, чтоб этого не произошло, даже если мы никогда в них не поверим.

Будучи политическим журналистом, мне все чаще приходится говорить и писать такое, что требует предупреждения: я никогда не был ни комсомольцем ни диссидентом, был генетиком-эволюционистом и остаюсь им на политическом поле потому, что в популяризации сложных вещей для нашей непростой читательской аудитории, в частности, издательством «Европа», возможно и допустимо намного больше, чем в узкоспециальной литературе научных журналов. Люди – не муравьи, вселенских амбиций в голове бомжа больше, чем в голове диктатора, потому он и бомжует. Таких много, интересное начинается с того уровня личностной реализации, когда амбиции человека и общества совмещаются, порождая проблему: как с государственного уровня удовлетворить интересы бомжей, геростратов и прочих сограждан, которые в массе не определились и не реализовались, изыскивая ошибки власти. Парадокс: управлять обществом в состоянии катастрофы проще, о том и говорит советский опыт.

В конце концов, в науке политики больше, чем в политике, но кто-то должен в этой стране обосновать очевидно недооцененную историю. Если она была, если она обсуждается и живет в будущем, ее know-how действуют в геополитике в том числе на стороне ее оппонентов, то прежде всего глупо говорить об «ошибках».

«Сегодня, 15 лет спустя после краха СССР, мы встречаем советские модели в самых разных местах: и в новейшей риторике американского агитпропа, и в методологии строительства Европейского союза, и в актуальных идеологиях прямого действия (таких как «чистый ислам»), и в других, самых неожиданных местах» – указано на суперобложке.

Грубо говоря, безумная тиражируемость гимна Советского Союза означает, что он есть выражение некой абсолютной истины. Она может расходится с логикой, но это же не научная истина, а предмет ее изучения.

Вне зависимости от оценки изложенного, нам при таких непримиримых позициях придется исходить из общей позиции: Россия с ее возможностями самоорганизованной структуризации общества является идеальным полигоном исторических экспериментов. У нас никогда не было оскопляющего единообразия, даже в эпоху коммунофашизации.

Можно радоваться тому, что в альтернативу дебильному антиамериканизму коммунистов и маргиналов приходит некая пища для пытливого ума. Благодаря временной петле гистерезиса с историческим палиндромом начал прошлого и нынешнего века интеллигенция после разборки СССР обнаружилась в арьергарде. К сожалению, если и начинает задумываться, то лишь по причине того, что теперь горят уже и долларовые накопления. В этом смысле издание «Советский век» может оказаться преждевременным. Но ситуация в мире людей раскручивается так, что в любой момент любые издания могут опоздать. Их просто некому будет читать. А для твердолобых из ГУ ВШЭ стоило бы той же «Европе» переиздать забытый роман «Да поможет мне бог» – о том, как неподверженная умственной эпидемии амбиционная личность реализуется в условиях террора Маккарти. Потому что «Прощай, анти-Америка» Олдриджа вернулась в ранге имперской глобализации на основе Вашингтонского консенсуса. Попытку заменить его Московским консенсусом п/у Дмитрия Медведева еще предстоит довести до практической плоскости.

Речь идет не о национальном эгоизме в тупой трансляции на Россию британо-североамериканского штампа, а о выживании человечества. Автор не виноват, не надо ему башку рубить как предвестнику плохого, – так фишка легла.

Книга выстроена как академическое издание и содержит изумительно уместные иллюстрации включая известные плакаты советского прошлого. Хотя и не обошлось без неряшливости, что неизбежно при такой скорости выхода в свет. Например, превышение числа смертных приговоров относительно общего числа приговоренных в 1937 году требует разъяснений. А указание «Илья Эренбург – русский писатель» выглядит нелепицей, все же этот человек (кстати, не забыть бы про ротонду, «Падение Парижа», «Трест DE») ввел с санкции Сталина в общественное сознание представление о концлагерях, о которых люди знать не желали и ведать не ведали вопреки действительности. И классик теории журналистики Дэвид Рэндалл отнес его к числу русских журналистов, повлиявших на ход истории. Он же указал нам на другого русского журналиста, из-за репортажей которого весь кровавый прошлый век уничтожали улики репрессий в виде миллионов трупов. В России этот журналист неизвестен – мы не желаем знать свою историю и ее роль, у нас там чудовищные провалы. Что интересно, у каждого свои. Спорная книга Моше Левина поспособствовала бы нашей консолидации, будь тираж побольше.

Короче, вперед, «Европа» – грудью диссидента Павловского на замшелую амбразуру. Как говорится, ты напой, а мы подхватим.

 

Hosted by uCoz