04.01.11

Грибы и женщины

Побывали с Натальей Вакуровой в гостях у завкафедрой микологии и альгологии Юрия Таричановича Дьякова. В эти-то поры у Татьяны Николаевны цветет орхидея. Та, что отцвела, пустила воздушные корни. Особо хороша древне-хвойная араукария.

Еда поражает воображение сильнее цветов, а они у Татьяны Николаевны уникальны.

Юрия Дьякова привел на Биофак МГУ Горленко. Нам на вечернем отделении факультета лекции по низшим растениям читала «тетенька с палочкой» Сизова. Запомнился огроменный на блюде Lycoperdon – «дедушкин дымок». Это была наиболее благоприятственная кафедра для неприкаянных студентов.

Сейчас мы вспоминали, как это было, летнюю школу на ЗБС для учителей, где Таричанович выступил с блестящей лекцией.

Вспомнили лекции Алексея Кондрашова, в которых искал и нашел ошибки величайший эволюционист всех времен и народов, наследственный штрейкбрехер от науки Алексей Северцев. Кафедру он получил, вырвав согласие у Парамонова, политически обыграв ультра-оригинала Матекина, и даже получил право мучить студентов.

В науке политики больше, чем в политике, согласился Юрий Таричанович. О том, что ему стоила его собственная докторская, всуе не поминали сию нечистую силу. Тем более, что позвонил из Питера светлый человек Марк Михайлович Левитин, кто как сейчас помню, на своей докторской защиты залил сиропом благодарностей такую научную крысу, что правит ВАКом и всеми прочими ученостями.

Оказывается, надо не бороться, а соглашаться, все равно никто в суть не вникает.

Таричаныч показал свою статью о религии-православии, к чему у меня идиосинкразия, но там вся суть в последней фразе. Отчего автор засмеялся, как ребенок.

Есть же такие люди, от слов которых все встает на свои места, казалось давно потерянное. Плазмодии оказываются паразитически озверевшими водорослями, грибы – ближайшими родственниками животных, а университетские профессора вполне инновационными фигурами без навязших предрассудков – свидетелей бесталанности.

Как это всегда бывает, совсем не вспомнили человека, который в той эпохе казался вечным и о котором только и говорили. А ведь вспомнить есть о чем в основе мирового кризиса. Как сейчас помню, Гелий Александрович Тарабрин, будучи на второй роли замзавлаб, руководил всем включая эксцентричного академика Юрия Николаевича Фадеева. Изумительный человек был. Шла некоторая конкуренция – кто ему скорее других нальет. Спирт тогда еще хороший, советский, из него делали разные настойки. Милейший академик выпил налитое твердой рукой человека неординарного Алексея Тишенкова и честно сказал нам: ничего у вас не получится. Я ответил непосредственно Гелию Александровичу, обещая его застрелить. Поразителен был ответ. Склонив голову, седой человек с мудрым лицом предельно честно сказал: «У вас нет другого выхода... пока я здесь сижу».

Странно, но это время не было потерянным. Мы работали дворниками в Консерватории. Ездили на шабашки. Построили теорию макроэволюции. Дискэлектрофорезом на полиакриламиде показали факт колоссальной изменчивости несовершенных грибов – возбудителей корневых гнилей. Отсутствие полового процесса повышает изменчивость? Стало быть, идеи клонирования попраны. Среди прочего директор питерского НИИ фитопатологии привел к нам писателя. Доказательством профессии была кожаная куртка (время Булгакова ушло), и он опять же честный до святого человек сразу сказал, что получил заказ от популярного журнала «Юность» на приключенческую повесть. По выполнении миссии писатель принес два номера с шахматистами, женщинами, вселенскими интригами и стрельбой, выполнив заказ: вставить информационный укол об американском вредительстве, из-за которого на Кубе сгнил сахарный тростник.

Сгнил он от каких-то кубинских несовершенных грибов – корневых гнилей сахарного тростника, причиной распространения которых стала банальная бесхозяйственность. Голая правда никого не интересовала, хотя писателя в кожаной куртке кривели к нам именно за ней, чтоб чего не напортачил при исполнении заказа. Гелий вцепился в него клещом и часами грузил какой-то хренью, что доставило больше удовольствия нам, чем сей парочке.

Стоит ли о том, что Юрий Таричанович на правах однокашника объяснил Гелию Александровичу, что он о нем думает. Но на этом шрамов не оставалось.

В слову сказать, в этом организованном Валерием Сойфером институте чудес происходило больше терпимого в единицу вялотекущего советского времени на единицу пыльной площади двухэтажного сарая, где творила чудеса с культурой ткани Валентина Александровна Внучкова, от научной плодовитости которой бесенела Раиса Бутенко.

Этим летом на школе для учителей биологии на ЗБС в докладе сотрудника лаборатории Бутенко (ее уже нет, как и Внучковой, кажется жива одна Марьяхина) прозвучало признание нашей правоты.

Суть ее в том, что мутационный шум, накапливаемый при каллусном росте, запирает эволюционные возможности. Мутации – фактор не эволюции, а антиэволюции? С тех пор жизнь ушла вперед, самым интересным на школе были лекции о грибах Юрия Дьякова, Галины Беляковой о макросистематике, «от гена к геномике» Марлена Асланяна и ботаническая экскурсия Павла Жмылева.

Относительно института Сойфера, откуда Сойфера поперли, то самым интересным был Иван Евдокимович Глущенко, архив которого сдали в макулатуру.