Михаил Полторанин. Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие
царя Бориса – М.: Эксмо: Алгоритм, 2010. – 512 с.,
тир. 4 тыс. (Политические тайны XXI века).
Главный редактор газеты «Московская
правда» Шод Муладжанов
искренне удивлен выходу в свет подобной книги. Он не во всем может согласиться
с автором, но существенно в книге не оценки или позиции, а информация.
В это лихое время я работал на еврейскую прессу, где отражался
исключительно антисемитизм Полторанина. Сейчас в Думе судя по высказываниям депутатов его книга пользуется популярностью. Однако
публичного резонанса не получилось, как это было предсказано. Оно может и к
лучшему.
Публикация газеты «Московская правда»:
Непредсказуемое прошлое, понятное будущее
Давним читателям «Московской правды» эта книжная премьера
особенно придется по душе: воспоминаниями и размышлениями решил побаловать
публику журналист, в самый разгар так называемой перестройки возглавлявший нашу
газету. А поскольку он побыл еще и министром, и вице-премьером, и одним из
главных царедворцев, и одним из самых громких фрондеров, и много кем еще –
мемуары превратились в нечто большее. Пожалуй, в субъективный анализ новейшей
российской истории. И как все глубоко личное – может интересовать многих.
Михаил Полторанин написал, а «Эксмо» и
«Алгоритм» издали книгу под названием «Власть в тротиловом эквиваленте». 13
сентября ее планируется представить на пресс-конференции, потом появятся
рецензии, потом автора громко обругают за сарказм и несдержанность, а потом
внимательно почитают, улыбаясь хитрым поворотам нехитрого сюжета.
Мы планируем напечатать в газете несколько ключевых отрывков из
книги и пообсуждать ее с вами, уважаемые читатели, с
политологами, прочими знатоками жизни в стране с «непредсказуемым прошлым». А
пока – хотим чуть приоткрыть завесу, показать частичку общей картины. И
предупредить, что подзаголовок книги – «Наследие царя Бориса» по-полторанински лукав. Байки ельцинских времен
понадобились автору, чтобы показать отношение к тому, что происходит в России
сегодня и, скорее всего, огорчит нас завтра. Хотя, конечно, и сама по себе
фактическая база потрясающая. Как сказано в предисловии: «Можно воспринимать изложенное в книге как свидетельские показания: на моих
глазах происходили события – от подготовки к разгрому великой державы и подбора
кадров для достижения этой цели до превращения демократической России в угрюмый
Паханат»...
Я сказал президенту, что в своей работе и своем поведении не
собираюсь оглядываться на оценки американской администрации. У меня есть свое
руководство, которое считаю самостоятельным и обладающим правом решать кадровые
вопросы по своей воле. Не угоден ему – уйду без
скрипа. Ельцин махнул рукой протестующее, поворчал и велел все же не зарываться
с Америкой.
И я сразу же вспомнил разговор с министром иностранных дел
России Андреем Козыревым.
Задолго до этого Андрей пригласил меня в гостевую усадьбу своего
ведомства на Пахре, бывшую дачу Всесоюзного старосты Михаила Калинина – там
сауна, бильярд, по огороженной чаще бродили олени.
Вдвоем мы прогуливались по длинным аллеям, и Козырев поделился большим
секретом: Ельцин договорился с президентом Соединенных Штатов о прикрытии
некоторых членов своей команды, выдвинутых на передние рубежи.
Ситуация в России могла качнуться в любую сторону – вполне
возможен был прорыв к власти крутых националистов. В таком случае, как видимо,
подозревали президенты, творцов реформ по рецептам западных наставителей
ожидала бы суровая расправа.
Чтобы реформаторы могли орудовать смелее, не опасаясь
последствий, решено было обеспечить их с семьями потенциальным гражданством
США. Все должно было делаться в глубокой тайне, но как только возникала угроза
свободе этих людей, на свет появились бы американские паспорта. И США всеми
силами начали бы защищать своих граждан, добиваясь от властей России отправки
реформаторов за океан на постоянное место жительства. А в умении поднимать
бомбардировщики для достижения своих целей американцам не откажешь.
Андрей – любитель розыгрышей, здесь же, как я понял, шутить не
думал. Он сам был не в восторге от этой идеи, но должен выполнять поручение. «Наверху»
был согласован предварительный список из восьми человек, туда вроде бы включили
и меня. Кто остальные, спрашивать не стоило: Козырев не имел права разглашать
их имена.
Дело в общем-то добровольное: соглашаюсь – оставляют в списке,
отказываюсь – вычеркивают. Для ответа на гамлетовский вопрос «быть или не быть?»
меня и вытянули на природу, где не было посторонних ушей.
В такой громадной и многонациональной стране, как Россия,
реформы трудно проводить без ошибок. Провозгласить переход от командной системы
к рыночной – пустячное дело. Главное начинается потом:
как и когда запускать механизмы саморегулирования, где проводить черту
государственного вмешательства в экономику, какую устанавливать очередность при
создании рыночных институтов и т. д. Будешь делать что-то не так, начнешь
вымащивать ад своими благими намерениями, возвышать и обогащать одних за счет
унижения и обнищания других.
Даже мы в нашем ведомстве, далеком от глобальных экономических
переделок, при подготовке законопроектов или правительственных распоряжений
всегда мучились над проблемой золотой середины. Дать печатной и электронной
прессе безбрежную волю – получишь информационный террор, ограничить лишними
рамками – расстанешься со свободой слова. Ошибались. И в том, что одновременно
с невиданным доселе расширением прав журналистов не закладывали нормы
ответственности за диффамацию, чем, пусть даже косвенно, способствовали
нарастанию грязного потока «заказухи», – это
подорвало доверие общественности к СМИ. И в том, что на первых порах легко
попадались на удочки дельцов от демократии, обещавших открыть и раскрутить «нужные»
издания: скребли им деньги по сусекам, а деляги бежали
с ними проворачивать операции «купи – продай». Хотя в этих средствах
по-настоящему нуждались порядочные журналисты – не охотники обивать пороги. По
ходу дела мы, естественно, корректировали свою политику...
Но тут совсем иное дело. Целенаправленно работать против своей
страны, по-воровски запасая пути отхода, – это же смертный грех, не
заслуживающий снисхождения у любого народа. Совсем выпрягся из пристойности
Борис Николаевич! Я сказал Андрею, что однозначно не хотел быть в таком списке:
ничего поганого вершить не собирался, бился за свободу
слова в СССР и России, наживая врагов, – так не мне, а всему обществу крайне
необходима эта свобода. Опасался не гнева людей, опасаться надо усиления во
власти чиновничьего жулья, кому независимые СМИ будто
кость в горле.
Ради того, чтобы иметь возможность защищать свободу слова, я
унижался до нахождения в одной команде с некоторыми из них. Не хватало еще
оказаться с ними в одном списке наемников.
Козырев, чувствовалось, не ожидал другого ответа. Договорились с
ним эту тему закрыть. Мы не обременили друг друга погружением в липкую тайну и пошли гонять бильярдные шары, как вольные люди...
После устроенной мне выволочки Ельцин
как бы провел между нами черту. Он перестал пускаться со мной в откровенные
разговоры, при встречах, особенно на людях, держался подчеркнуто холодно. И
начал цепляться по поводам и без поводов.
Я несколько раз заявил, что представляю в правительстве
журналистский цех. Борис Николаевич однажды прилюдно меня оборвал:
- Это совершенно неправильная позиция. Вы должны отстаивать
интересы правительства среди журналистов, а не наоборот.
У правительства какие-то свои интересы – особые, отдельные от
народа? Я не выдержал и вступил в препирательство. Сказал, что у нас с Ельциным
концептуальное несовпадение взглядов на место правительства в обществе. Демократическое правительство в моем понимании – это сборная
команда делегатов от всех слоев населения: кто-то отстаивает интересы крестьян,
кто-то – промышленных коллективов, кто-то – бизнесменов, кто-то – творческой
интеллигенции, кто-то – молодежи и т. д. Команда согласовывает интересы между
собой, увязывает в единую политику. Тогда это кабинет министров для
народа.
А Ельцин во главу угла ставит интересы правительства, то есть
обособленной группки чиновников, и вменяет мне в обязанность отстаивать их
перед страной. Это уже не кабинет министров для народа, это уже попахивает
хунтой...
...Нужен был политико-психологический стержень избирательной
кампании Ельцина, а идей никаких. По результатам всех грандиозных трудов Бориса
Николаевича сам собой напрашивался только покаянный слоган:
«Прости, обжуленный народ!» Но под него много денег не спишешь, стало быть в офшоры не переведешь.
Пришлось заняться плагиатом, что в среде квазилиберальных
ремесленников считается в порядке вещей.
Покопались в мусорном ящике американцев. Нашли. В 1992-м Билл
Клинтон баллотировался в президенты США, и его предвыборный штаб проводил акцию
«Сhoose or
loose» (Голосуй, или проиграешь). Акция проходила
шумно, цветисто – собирали молодежь, устраивали фейерверки. Билл выходил на
сцену со своим саксофоном – играл, танцевал с Хиллари.
Красивая энергичная пара: хоть сейчас на конкурс исполнителей. (Заелись избиратели США: их волновало, кто из кандидатов лучше
приплясывал. Им бы хоть пару месяцев не выдать зарплату или, напротив,
выдать пенсию российских размеров. Вот были бы фейерверки!)
Группа Чубайса скопировала у американцев и сам лозунг «Голосуй,
или проиграешь!», и многое из сценария акции. Ельцина возили, как цыгане
ручного медведя, по разным подмосткам и заставляли, подобно Клинтону,
развлекать публику.
Вот уж действительно, где кобылке брод, там курице потоп:
печальное было зрелище. В Новосибирске я оказался зрителем такого действа.
Друзья притащили меня на стадион «Спартак», где проходила встреча с Борисом
Николаевичем. Он несуразно пританцовывал под гремучую музыку, затем потянул в
пляс испуганную жену Наину Иосифовну и от немощности
едва ее не повалил. Сидевшая рядом со мной пожилая женщина в староверческом
платочке перекрестилась, сказала: «Какой ужас! Зачем же так изгаляться
над изношенным человеком. Дайте ему, ради Христа, сколько-нибудь голосов на
выборах».
Кстати, там, где Ельцин плясал, он проиграл даже официально –
кроме регионов с вечно предсказуемыми результатами. Околочубайсовские
социологи, естественно, фиксировали отменные результаты работы штаба. При этом
штабе трудился руководитель фонда «Общественное мнение» Александр Ослон – уж он-то знал, какая цифирь нужна Анатолию
Борисовичу. Я представляю, как шествовал Чубайс с бумагами социологов к
Ельцину: «Борис Николаевич, ваш рейтинг растет не по дням – по часам. Но нужны
еще деньжата, чтобы сильнее горел огонь народной любви». И Ельцин в очередной
раз брел к сундукам.
В разгар кампании ельцинский штаб организовал публикацию
беспрецедентного по своей наглости обращения-ультиматума нуворишей Бориса
Березовского, Владимира Гусинского, Михаила Фридмана, Александра Смоленского,
Михаила Ходорковского, Леонида Невзлина и других к
оппонентам Бориса Николаевича на выборах. Любители мутной воды пригрозили, что
они «обладают необходимыми ресурсами и волей для воздействия... на слишком
бескомпромиссных политиков». Вон куда занесло бывших комсомолят, оставленных Родиной без присмотра! Какие еще
ресурсы у этих джентльменов удачи, кроме украденных у страны миллиардов да
безоговорочной поддержки кремлевской власти, погрязшей в компромиссах с ворьем?
Киллеры?
Многие расценили непристойную публикацию как предупреждение:
будете бороться с Ельциным за власть, можете очутиться на том свете. Агитаторов
с доверенными лицами Зюганова стали запугивать, не стесняясь. Прокуратура
бездействовала. А гарант Конституции все ездил и плясал под дудку Чубайса с чубайсятами. Он окончательно свыкался с ролью быть на подтанцовке у олигархов. Он планировал опереть свое
самодержавие о них, а нувориши, напротив, ему уготовили место куклы.
Но вершиной творений штабистов-гениев была все-таки цветная
еженедельная газета «Не дай Бог!» – выходила тиражом 10 миллионов экземпляров и
рассовывалась в почтовые ящики бесплатно. По циничности, по тупости, по
развязности, по уровню подлости у нее, пожалуй, не было аналогов в мире. Даже
когда Советская армия приближалась к бункеру фюрера, фашистские пропагандисты
запугивали свое население не таким кровавым языком...
На всех номерах газеты «Не дай Бог!» проступали отпечатки
чубайсовского интеллекта. Хозяин скомандовал «Фас», и братство бесчинствовало без передыху.
Никогда не знали они российский народ, считая его
легкоуправляемой массой. А народ наш – дитя порыва, настроения. Панегиристы
разбоя и мерзости переусердствовали. Люди просто отвечали на информационный
террор: не читая, выбрасывали из ящиков газеты на пол. Все подъезды были
усыпаны поделками соловьев олигархата – о них
вытирали ноги. Значит, так и голосовал электорат?!
В 1993 году, как заметил осведомленный Геннадий Бурбулис, Ельцин
протащил Конституцию через задницу. Что же тогда
говорить о 1996-м? А в 1996-м через задницу в Кремль
протащили самого Ельцина.
«Мы принесли ему победу», – фанфаронились американские
политтехнологи. И режиссер Роджер Споттисвуд даже
выпустил по этому поводу фильм «Раскрутка Бориса».
«Нет, это мы оставили на троне Бориса Николаевича. Это мы
придумали трюк с простодырым Александром Лебедем», –
не желая уступать, твердил чубайсовский табор и бренчал наградами из Кремля,
будто избиратели-державники пешки и по команде вероломно предавшего их
Александра Ивановича ринулись в объятия ненавистного Бориса Николаевича.
Помалкивали только чиновники, чихавшие на закон и электорат,
будто он здесь совсем ни при чем...
Близкий друг Клинтона дипломат Строуб Тэлботт (о нем я упоминал) писал в своих мемуарах: Билл
использовал страсть приятеля Бориса к спиртному и, доводя его до пьяного
состояния, получал согласие на расширение НАТО, сдачу наших позиций в
Прибалтике, участие России в операции на Балканах и т. д. Видимо, под банкой
хозяин Кремля делился с президентом США сокровенными мыслями.
Тэлботт проболтнул самое-самое, что Борис
Николаевич всегда старательно прятал от русского народа: «Клинтон видел в
Ельцине политического лидера, полностью сосредоточенного на одной крупной
задаче – вогнать кол в сердце старой советской системы». А сам Телботт уподоблял Бориса Николаевича металлическому ядру,
которым разрушали здание российской державы.
Американцы считали: это они, прикрывая Ельцина зонтиком,
вынянчили Титана Разрухи N2. С неимоверной мощностью
в тротиловом эквиваленте. Энергия Титана Разрухи N1
Михаила Сергеевича Горбачева, развалившего мировой социалистический блок,
принесла Западу выгоду, по оценкам специалистов, в сумме более триллиона
долларов. А Борис Николаевич, «вгоняя кол», должен бы навсегда обеспечить
исключительные условия Всепланетной Олигархии и под метелку очистить для США с
союзниками поле от конкурентов – в экспорте продукции ВПК (в 1989 году наша
страна продала ее на 15 миллиардов долларов), авиастроения, приборостроения,
станкостроения и другого наукоемкого производства.
Россия жила только наследством советской системы. Что-то новое,
позитивное Ельцин не хотел, да и не умел создавать. Стало быть, кол он вбивал и
собирался дальше вбивать в сердце своей страны...
С чувством исполненного долга Ельцин стал перебирать скопившиеся
документы: какие для истории, а какие – в огонь.
Особых перемен в его жизни не будет: то же царское поместье под скромным
псевдонимом «госдача», охрана, почетный эскорт, повара и виночерпии, прислуга,
охотничьи угодья, президентский самолет для поездок на дружеские пикники. Без
кабинета в Кремле? Так он как раз для того, чтобы иметь все вышеперечисленное.
И телевидения Ельцин наелся досыта. Пусть к нему привыкает наследник – прежде
Путин сторонился публичности. Но власть засосет – за уши не оттянешь от
телекамер.
Знал экс-президент: его имя будет кому
защищать от плевков. Он повсюду ронял капли дьявола из своего сердца: создал
надежный пласт паразитов – захватчиков чужого добра, ростовщиков, посредников, крышевателей... Сублимация проходимцев во власть тоже
пополнила ряды его почитателей. И человеческий мусор, возведенный в элиту
общества, будет воздыхателем Бориса Николаевича.
Все, в ком говорит не совесть, а бурчит лишь ненасытная утроба,
– станут адвокатами ельцинизма. Им не нужны натовские
экспедиционные корпуса с напалмовыми баллонами. Они сами способны выжечь
будущее русского народа дотла...