22.10.11 Наталья ВАКУРОВА, Лев МОСКОВКИН

Репортажность парламентской журналистики в России

Репортажная журналистика – это единственный вид (направление) журналистской деятельности, которое использует событийные информационные поводы.

Имеются в виду совокупность методов сбора информации.

В этом случае следует рассматривать репортажные методы наблюдения, которые включают в себя «событийность» (происходящее здесь и теперь, а не в пересказе когда-то), непосредственное участие репортера (его присутствие на месте события), создание всеми доступными способами (не обязательно ТВ) эффекта присутствия.

Эффект присутствия – ключевое качество репортажа (необходимые, но не достаточный признак). Именно благодаря этому качеству возникает особое восприятие, основанное на явлении идентификации потребителя сюжета с автором, участниками, персонажами отраженного события. Читатель (зритель) скажет, «будто я сам побывал на месте».

Эффект присутствия достигается разными способами в прессе и на телевидении. С помощью картинки проще добиться эффект присутствия, соответственно проще и ввести в заблуждение.

Вербальные способы репортажа в прессе сводятся к описанию места события, деталей, людей, восприятия самого репортера с эмоциональными оценками «Я был поражен тем, как...»

Общим принципом создания эффекта присутствия является ответ на вопрос «каким образом происходило событие?», на который должен ответить автор репортажа наряду с «что, где, когда».

В отличие от описанных требований к информационному репортажу, для аналитического репортажа добавляются вопросы «почему?» и «с какой целью?»

Репортажная журналистика, использующая событийные информационные поводы, отличается от всей остальной журналистики, в основе которой лежат организованные и календарные поводы, создаваемые PR-службами.

Т.о. можно сказать, что репортажная журналистика выполняет природную (нативную) функцию отражение реальности. Все остальные многочисленные виды деятельности, так или иначе объединяемые многозначным понятием «журналистика», обслуживают PR-деятельность, т.е. выполняют т.н. сервильную функцию журналистики.

В условиях поглощения журналистики PR-деятельностью (в общем УМС) сохранение репортажных методов в системе СМИ требует изучения, т.к. она находится под угрозой вытеснения в т.ч. мимикрирующими жанрами. При этом их реальное соотношение достоверно неизвестно.

Репортаж, так же как и интервью, может рассматриваться и как жанр и как метод журналистской деятельности. Когда мы говорим о жанре, мы имеем в виду результат, т.е. тот вид материала, который будет опубликован в конкретной форме подачи, заданной границами жанра. Предполагается, что в случае репортажа или интервью соответствующие жанр и метод неотделимы, но в реальности это не так.

Различие метода и жанра иллюстрируется сравнением метода приготовления пищи, в т.ч. «пищи для ума» (т.е. интеллектуального потребления), с тем, что получится в итоге.

 

Особый вид репортажной журналистики сложился в России – т.н. парламентской. В полной мере он оформился после учреждения Государственной думы (первое заседание прошло в Таврическом дворце 27 апреля 1906 года) и в какой-то форме не прерывался никогда. Функция жанра размыта наслоением метонимий, т.е. перемещением значений по смежности. В результате доминирующие представления о парламентской журналистике не соответствуют действительности. В настоящее время большинство работающих в парламенте журналистов приходят с конкретными собственными целями или поставленными редактором задачами. Редактор может потребовать согласовывать вопросы депутатам или выхватить из думской повестки ассоциативную для него тему в названии законопроекта «О внесении изменений в закон «О внесении изменений в закон «О введении в действие закона «О...», не посмотрев, что речь идет о постановлении с изменениями постановления по срокам подачи поправок ко второму чтению.

Происходящее отражает либо редакционную политику, либо в большей степени профессиональную ревность внутри коллектива.

Один из стереотипов не позволяет говорить о парламенте и парламентской журналистике в тоталитарном государстве, другой требует признать тоталитарной систему СССР, будто бы страна от нее избавилась в 1991 году. Современная парламентская журналистика дает иную картину, либеральные идеалы требует большего давления на сознание, чем коммунистические. Однако в связи с высокой социальной агрессивностью общества в целом в советское время именно из-за ревности невозможна была без поддержки главы государства ни авторская репортажная журналистика, ни народное представительство в парламенте. К тому же многие из личностей, вошедших в историю журналистики, были использованы для одной темы или даже для одного события.

И в прошлом и сейчас некоторые журналисты на парламентской арене настолько увлекаются вылавливанием нового и вообще смысла в поступающей информации, что теряют чувство самосохранения в профессиональной среде, без которого невозможно выжить в политике, науке, образовании.

В журналистике они оказываются незаменимыми. Поток информации на парламентской площадке с т.зр. журналиста на порядки превышает все прочие площадки включая горячие точки, где либо приходится долго ожидать одного события, либо в их череде невозможно что-либо передать из-за отсутствия источников содержательной информации.

В этом смысле парламентская репортажная журналистика в России стала медиатором властной элиты и общества, отражая событийную картину не только страны, но и мира в целом.

Естественно, содержательный смысл информации подвергается затоплению в т.ч. через мимикрию. Но в целом поддерживает парламентскую репортажность, позволяя ей выживать, особенность России как большой системы – здесь всегда находится человек на уникальную роль благодаря эффекту вытеснения творчески агрессивных личностей в условия, когда им буквально приходится творить собственные новые социальные ниши.

Общение на парламентской арене России с коллегами из зарубежных СМИ создает впечатление, что они в большей степени, чем российские, страдают от неспособности воспринять новое или узости поставленной задачи. При этом примеры высокопрофессионального упорства можно было чаще увидеть в деятельности грузинских, польских, китайских журналистов, чем американских, британских, французских, японских. Работающие на иностранные СМИ россияне оказываются в среднем в положении чуть получше. Относительно свободных от заданности результата интересующихся сутью людей можно было встретить не только среди россиян, есть также испанцы и арабы.

 

Внимательность к парламентскому тексту позволяет видеть, что наиболее значимая, иногда конфиденциальная информация звучит исключительно на пленарных заседаниях. Следует учесть, что последние замеченные изъятия из стенограммы относятся к 2005 году. Спустя пять лет обеспечена доступность стенограммы с задержкой всего 20-40 минут. Журналисту достаточно отметить имя и фамилию ньюсмейкера (при необходимости сверить в Яндексе) и ключевые слова, чтобы списать точную цитату. Ошибки вследствие дефектов дикции могут быть исправлены по фонограмме.

Внимательность позволяет увидеть, как в невозможности добиться прямой информации от представителя конкурирующей ветви власти, используется публичное обращение с парламентской трибуны. Например, на пленарном заседании 21.10.11 о подготовке к грядущему дефолту. Спустя несколько часов партийный спикер выполнил поручение выступить с опровержением для народа.

По мере эскалации мирового кризиса обостряется геополитическая конкуренция и парламент все чаще используется как инструмент внутреннего давления на исполнительную власть в пользу суверенности.

Ранее можно было заметить, как по сообщениям из Думы на проценты меняются котировки российских транснациональных компаний, собираются кадровые перестановки во власти, зондируется или готовится общественное мнение в плане проработки существенных для страны решений. По оговоркам на основе ведомственного сленга можно увидеть самооценку министерства в отношении к населению, например, «потребительская корзинка».

Со слов депутата Владислава Резника известно, что сценарии кризиса активно прорабатывались в расчете на 2005 год, причем ни один из них не оправдался. По принимаемым Думой законам, смысл которых в одиночку вне парламентского пула понять невозможно (его могут знать только погруженные в проект и не заинтересованные в огласке), приходиться сделать вывод о том, что российская стратегия достаточно уникальна в сочетании давно известных как иррациональные приемов.

Картина отраженной в СМИ реальности маскирует центры принятия решений. Из парламентской площадки можно видеть, как за ее пределами журналисты выполняют исключительно сервильные функции и даже выявлять центры принятия решений до точки невозврата в их реализации.

 

Дополнительный комментарий Л.М.

Ситуация в журналистике определяет невозможность обучения журналистике иначе, как в рамках практической деятельности. От профессорско-преподавательского корпуса требуется не обучение, а изучение того, чего ни они и никто больше попросту не желает знать. Нужно изучать ситуацию и это сделать предметом преподавания. Так и делает Наталья Вакурова.

Критика неэффективного управления (правильнее бы сказать: роли властной элиты, которую мы наблюдаем в самоорганизации вместе с нами подобно дуализма Москва-Россия) как мне кажется происходит от незнания или нежелания видеть роль основных действующих факторов. На втором месте субъективность оценок «у нас – у них» – типично по-русски сдвинутая на экспорт позиция.

К сожалению, мне не с кем вести дискуссию. Разумеется, далеко не я один знаю, что такое структура хаоса или фактор Макроэволюции волны жизни. Достаточно много людей осознают и даже Новодворская в их числе, что любой диктатор – всего лишь раб перемен массового сознания. Мне даже попадались люди, кто понимает, что на самом деле означают термины «система» или «информация». Однако чтобы связать все перечисленное, таких собеседников мне пока не попадалось. Со стороны м.б. странно, но мне абсолютно понятно, что выжившие в 20-летии переаттестаций 70-80-х (пострашней последующих 20-ти) товарищи ученые воспринимают разговоры о науке как тяжелую непристойность. Большинство находятся в плену своего заблуждения, настоянного на отвращении к своей среде, окружению, занятию (как например блестящий астроном Владимир Сурдин, см. лекцию полит.ру 13.10.11).

Обсуждать с ними что-то содержательно невозможно. В результате тиражируются новые стереотипы о той же Макроэволюции и люди в основном говорят, как должно быть или хотелось, чтобы было. Т.е. не выходят за пределы своей компетенции (от чего зарекалась Н.Зубаревич), а постоянно там находятся. Потоки неадеквата (попросту вранья) в науке больше политики затопляют любые ростки смысла, тот же Маслоу со своей пирамидой, упомянутой Н.Зубаревич как мне кажется совершенно некстати. Этот лекционный протуберанец к заявленной теме никакого отношения не имеет, не спорить же с тем, что только уводит в сторону.

Мне кажется, что авторы оценок отвлекаются не на те цели, и не знают – как на самом деле страшно, а с другой стороны – все правильно. Но это видно только в изучении или по крайней мере по возможности бесстрастном наблюдении.

 

Hosted by uCoz