09.01.12 Лев МОСКОВКИН

Книга в Москве

Время никого не обманывает

Тепло любви ушедших навсегда людей: эти камни в пыли под ногами у нас...

История нового романа Галины Артемьевой «Невеста трех женихов» (М.: Эксмо, 2011. – 320 с., тир. 6 тыс экз.) еще раз показывает: чем сильнее творческий продукт, тем проще вмешаться в авторский замысел.

Закон природы – закон девиации смысла. Мы имеем дело с эволюцией жизни, а жизнь есть способ существования информации. К принципу omni vivo ex ovo (всякая жизнь от яйца и нет никакого самозарождения мышей из грязи) добавляется еще несколько неумолимых законов включая матричное копирование или эволюцию авторской цели вкупе с заложенным автором смыслом.

У меня как рецензента нет аргументов, чтоб объяснить хотя бы самому себе причины появления признаков клонирования в изданиях явно ярких и авторских. Можно напирать на теорию несуществующих заговоров и ее антипод – синергетику. Или шумно поносить редакторов-корректоров, чья работа может быть позитивной в ужасе тоталитаризма, но в условиях свободы сначала теряет смысл, потом принимается жить собственной жизнью со зловещим смыслом паразитизма на чужой игре с неведомым. Авторский смысл затопляется призывами с обложки: «Блестящие отзыва Льва Аннинского», «Книги переведены на японский язык».

Цитата из Аннинского: «Острая, терпкая, неисправимо русская по глубинной боли и последней надежде книга».

Пародия нам всем удается лучше и каждое удачное произведение проще рассматривать как пародию на жизнь. Как рецензент, я бы на том и успокоился, пусть автор сам решает свои проблемы – не я придумал «талант всегда пробьется». В конце концов, мы люди, а не молекулы, и не подлежим матричному копированию, как ни хотелось унифицировать процесс.

Ну а что еще сказать нового в отражении больной темы перманентной пубертации? Именно эту вечную в основе феномена человека тему взяла Галина Артемьева для романа, который хотела назвать «Жених». Его фабула выражена просто и понятно на стр. 65: юность – это когда человек предает сам себя. Два любящих человека называют друг друга ласково: «дурища», «дебил». Только став матерью, женщина понимает, насколько же раним ее любимый. Решается сказать ему, что чувствует себя виноватой. Дальше читайте сами.

Г.Артемьева – необычный писатель. Своих «сфотографированных» из жизни героев она понимает и опекает по-матерински. «Тогда, получается, у каждого свое. И все мы больны, – грустно подытожила Света». Вслед своему персонажу автор приводит успокаивающую мудрость: «Один из величайших даров человечеству заключается в том, что мы ничего не знаем о том, что будет с нами хотя бы минуту спустя. Не говоря уж о днях, неделях, месяцах...»

В каждом новом романе Артемьевой удивляет знание жизни. Невольно ищешь ответ на вопрос: откуда автор подпитывается информацией? Как находит ужасающие по их ключевому значению тонкости и в забытом прошлом и в неиспробованном настоящем? Современного читателя не насмешит и не напугает ассоциативность на уровне Евгении Гинзбург с ее «Крутым маршрутом» (где сажали по алфавиту), но все же удивляет подмеченное Галиной Артемьевой сходство жизненного кредо современного итальянца с публичной позицией основоположника итальянского фашизма Муссолини. Без паузы – сходство отношения к нему в Италии с нашей извращенной любовью к высказываниям Сталина. Получается, что не фашизм порождает жажду убийства, а наоборот, причем за всеми внешними признаками стоят вполне естественные бытовые человеческие чувства, прикрываемые цинизмом диктатора: «Только идиоты и мертвецы не меняют своих убеждений, мы разумные люди, и мы их меняем».

Истины от диктатора мы повторяем не задумываясь ради красного словца. Когда узнаешь, откуда ноги растут, сталкиваешься с тем, с чем не можешь не согласиться исходя из собственных наблюдений, из крушения собственных же мифов: «В демократии отталкивают три вещи: бесхребетность, привычка коллективной безответственности и ложный миф о всеобщем счастье и безостановочном прогрессе».

Пушкин написал в статье о Джоне Теннере (сентябрь 1836): «С удивлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве. Все благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую – подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к довольству, – такова картина Американских Штатов, недавно выставленная перед нами».

Г.Артемьева – добрый писатель. Жизнь знает хорошо, но ход повествования обязательно выводит на позитив. Фабула романа строится на основе жизни женщины под придуманным поэтом Жуковским именем Светлана (греческое Фотинья в святцах, Кьяра – по-итальянски). Сюжет развивается дополнением картинок из жизни людей разных типов характера и образа жизни, в большинстве успешных, но по-разному, дарящих радость или паразитов чужой радости. Все это вплетено в образы персонажей настолько гармонично, что рецензия в сравнении с произведением – все равно что палеонтологический музей с этикетками на мертвом языке вместо путешествия на машине времени в эпоху настоящих динозавров.

Иной читатель предпочтет книгу жизни вместо оживших монстров, но Г.Артемьева возвращает нас к нашей национальной сути – стремлению все испробовать в натуре. Ее русская героиня к ужасу итальянского стоматолога обходится без анестезии: нет времени, муж ждет. Категорически отказывается от нянек, отвергая чуждые идеи: жена должна быть всегда отдохнувшей и готовой ублажать мужа.

Стр. 170-171 содержат инсерцию философского откровения об уходящей эпохе, которую стоит привести хотя бы частично: «Хотим мы того или не хотим, но – никуда не денешься: наше время ужмется до крошечного игольного ушка, и в него, в это малюсенькое отверстие, будет заглядывать любопытный или равнодушный глаз того, кто придет вслед за нами.

Он может увидеть чудовищные злодеяния, которые вызовут стремление отвернуться от жестокого века, проклясть его, забыть; он может учуять гнилостное зловоние городов-монстров, на человеческих свалках которых зарождались чудовищные болезни и дьявольские идеи.

Но все-таки... все-таки...

Если тот, кто захочет всмотреться, будет терпелив и мудр, он разглядит и другое: какой бы долгой ни была ночь в XX столетии (как, впрочем, и в любом другом), на смену ей неизменно приходит день.

Он ощутит тепло любви ушедших навсегда людей, поймет цену их верности и порадуется силе ненапрасной надежды.

Спасибо времени!

Оно никого не обманывает.

Оно дает только те куски, которые мы можем проглотить. И только тогда, когда это необходимо.

Но если человечество нетерпеливо жадничает, как неразумное дитя или впадающий в бесстыдство детства старик, если род людской начинает суетиться, стремясь собственными кровавыми усилиями добиться общественного совершенства, на которое щедрое неторопливое время отпускает столетия, случаются непоправимые трагедии – войны, революции.

Стоит ли восклицать: «Ужасный век!»

Мы сами делаем время ужасным.

За что и платим дорогой ценой».

По замыслу автора Г.Артемьевой, так пишет ее героиня Света своей подруге. Пишет по конкретному поводу. Цитата выдрана с кровью из контекста, чтобы избежать неуместных ассоциаций. Развитие событий в тексте предупреждает об этом: нам понятно, что им понятно – итальянское телевидение сводит исчезновение русской 22-летней девушки вместе с собачкой к «делу рук распоясавшейся русской мафии». Не стоит находить ответы в стереотипах, лучше дочитать без предвзятости. Все распутается естественно и просто.

По сюжету, героиня романа не знакома с исчезнувшей красоткой-соотечественницей, но ее охватила паника. Развитие событий уже через страницу подтверждает стремление все увиденное на телеэкране прикладывать к себе, выхватывая из собственного жизненного опыта оправдывающие суеверный ужас эпизоды.

Неужели у нас уже нет собственной жизни, одна зависимость от навязанного?

Удивительное дело, Галина Артемьева – популярный и успешный писатель. Удивительно работоспособна. В сети много откликов на ее книги. Почему тогда, читая ее романы, видишь совершенно другое? Что за обман заполнил Интернет в связи с именем автора?

Несколько слов автора раскрывают суть эволюции продукта творчества. Это есть особый талант – писать так, что произведение отчуждается от авторского начала и живет независимой жизнью. Или как при аутизме тиражируется «вещью в себе», отторгая попытки внешнего вмешательства.

Несомненно, Г.Артемьева пишет для людей, она открыта, за то и наказана. Каждая ее новая книга несет надежду на понимание. В январе появляется «Хозяйка музея», в авторском названии – «Музей народного бессмертия». И еще там аннотация, что называется – «суши весла». Почему прочитанная книга озаглавлена «Невеста трех женихов»? Авторское название «Жених». Понадобилось изуродовать – писателей держат за Буратин. Вечно чего-то подпиливают, ошкуривают «для красоты». Не всех Буратин потом и узнаешь. В «Невесте» испоганили две фразы на итальянском.

Пусть автор негодует, его не жаль. Автор нашел себя, читатель останется наедине с загадками. Так было упрощено высказывание Бориса Пастернака на конгрессе в Париже. До нас дошло «Поэзия, она в траве». Речь шла о судьбе пропавшего в ГУЛАГе человека. Аналогично многосерийный фильм «Казус Кукоцкого» приобрел совершенно иную идею фикс относительно романа, неплохо отражающего то время. Я его хорошо помню и постоянно сталкиваюсь с непониманием, будто речь идет не о нашей стране в прошлом, а о каких-то марсианских хрониках.

Понятно, что у автора Людмилы Улицкой испортился характер – талантливой можно и должно. У Галины Артемьевой характер не испортился, она все пытается что-то объяснить.

Повторяю, автора не жалко, считается, что он должен мучиться и преодолевать, кристаллизуя и оттачивая.

Занятия парламентской журналистикой излечили от физиологических позывов вещать, «как надо», если «все неправильно». Идею Сатаны от Булгакова мы не услышали. Потому что Федора Достоевского не поняли. «Мир спасет красота» не нуждается в дополнениях или трансформациях, стоит просто сделать. Попробуйте, у вас получится. Именно этому учат романы Галины Артемьевой. Можно пойти к ней как к психологу, но чтение лучше. Потому что не надо подчиняться тому, кто жаждет подчинения, и собственное творчество несет свободу из любого положения. А без него нет личной свободы нигде.

В романе «Невеста трех женихов» Галина Артемьева использует элементы судьбы своей собственной, своих близких и знакомых. Одновременно в нем играют получившие вечную жизнь независимо от автора высказывания Муссолини. Коль скоро все это используется не по внешним признакам, а исходя из душевных переживаний, в коих редко кто признается, нелишне дополнить образ Дуче воспоминаниями Анжелики Балабановой, невольно запустившей становление будущего диктатора (см. http://leo-mosk.narod.ru/works/07_09_03_rezensia.htm).

В книге случаются стихи. Немного и к месту. Это может быть Некрасов: «Было двенадцать разбойников, / Был Кудеяр-атаман. / Много разбойнички пролили / Крови честных христиан».

Есть и авторский ответ на сакральный для любого для нас, жителей страны Россия – где мой дом и что это: «Домой! / А где теперь мой дом? / А может, в воздухе ночном? В прощанье скошеной травы? / Средь опадающей листвы? / и адрес: / Осень. Листопад. / Откуда птицы улетят, / Чуть-чуть начнутся холода... / – Ты долго будешь там? / – Всегда...»

Среди прочих есть в романе персонаж – Лена Плутенко – по выпуклости фигуры вульгарно натуральный. Напоминает что-то из «Казуса Кукоцкого» Улицкой в современной инкарнации. Меня заворожило, с трудом сдерживаюсь: чем кончилось?

Читайте сами, думайте сами, сколько вам нужно женихов для полноты жизни.