Ниже – зарисовка накануне. Программа уничтожения генофонда России: веревки с собой принесли

Опыт приговоренного к жизни

Любимые мои! Сегодня мой день, мне 66 и я кое-что могу себе позволить, даже год убавить

«За тех, кто всходил на костер со словами: «А все-таки она вертится!» – учитель биологии Нина Константиновна Сысоева

Мои слова сравнения своей судьбы с тем что я знаю про Тимофеева-Ресовского воспринимаются бурно и плохо, но по-разному. Кто-то до сих пор кричит «предатель, ставил опыты на людях». Другие усматривают во мне манию величия. По каким-то неведом мне причинам в одном и том же я вижу другое в одних и тех словах, чем все буквально другие участники публичного СООРа. Николай Кольцов поступил мудро, отправив Тимофеева-Ресовского в Берлин. Он там выжил. В Москве это было бы невозможно. Но и в Берлине Тимофеев-Ресовский был второго сорта. Последние годы жизни в Обнинске он провел изгоем – мишенью шельмования.

Моя проблема проста: людям истина не нужна, особенно ученым. Причина объяснима той же генетикой, но я – изгой. И жить мне не на что. Платят за такую работу ничтожно мало.

Но ведь это проблема не моя и не Тимофеева-Ресовского, а проблема человечества. Если в редакции больше всего шушукаются о материалах тех, кто пишет как минимум читаемо интересно. Причем говорят весьма нелицеприятно и неправдиво. Я не о себе, а об Андрее Федорове – это наш новый Виталий Бианки. Почему он жив и публикуется, читай «Театральный роман». В каждом работающем по назначению коллективе есть свой Миша Панин, а у нас их несколько (Александр Егорунин, Татьяна Кузьмина). Иначе будет как в «обычной газете», где редакция меняется не реже чем раз в полгода.

Коллектив – зверь страшный и опасный. Мои материалы, как говорил Андрей Привалов, читает куча народу. Зачем? Вся эта жизнь – чтение одного «Театрального романа». Я давно все знаю и пониманию. Но если мне пять раз на дню скажут «ты писать не умеешь», вечером я напьюсь и буду плакать. Или не напьюсь и не сразу буду плакать, но тогда опять замучает отвратительность суицидальных позывов. Для столь простого решения вопроса. Все же необходима особая генетическая конституция с аномальным уровнем серотонина. Без него только больше мучений. В лучшем случае ты сам для себя становишься объектом исследования. Наблюдать за собой мучительно, но интересно. Прежде все выплывает тотальное научное вранье про то, что такое система. С ней переспал любой уважающий себя профессор, не говоря уже об академиках, и каждый оставил свои благоглупости в ее наполнении.

Неужели непонятно, что мы только засоряем нашу общую поляну? Неужели непонятно, что особо крикливым сказать по сути нечего? Неужели мы не понимаем, что система – это очень просто. Как сказал умный Лев Новоженов, мне жизни не хватит все дочитывать до конца – я уже все знаю.

Есть такая особенность: делать максимум выводов из минимума информации. Это я уже о себе, всегда знавшем, что уже знаю все. Самомнение спасло от затопления обилием мусора на публичном информационном поле и помогло выбирать существенное, обличать ерунду в широко тиражируемых ценностях.

Система реагирует на внешнее воздействие в зависимости от собственного состояния практически отвязано от механизма действия фактора. Кофе, алкоголь, демонстрация агрессии или порнографии действуют по-разному не только на разных людей, но и на одного и того же человека в зависимости от состояния в связи с быстрыми переменами структуры хаоса. Что особенно интересно, если биохимически кофеин и алкоголь антагонисты, на популяционном уровне они как бы конкуренты.

Иными словами, правят бал сейчас и всегда люди с синдром Мариэтты Чудаковой публичного специалиста во всех вопросах. В целом остановить публикацию лучшего намного проще, чем мучиться в попытках лучше написать свое. В том числе про систему, Тимофеева-Ресовского, генетику или конкретно ее динамический вариант – теорию Макроэволюции.

Мы кажется все слушали лекции Тимофеева-Ресовского. Недавно они изданы на Урале и доступна фонограмма. Почему я вынес из них нечто совсем другое, чем известно из многочисленных описаний его наследия?

Теория микроэволюции, как нам ее преподавали из-под Дарвина, включает четыре фактора: естественный спонтанный мутационный процесс, фактор случайности изменения аллельных частот в популяции при изменениях ее численности, изоляция как старт независимости, естественный отбор как единый направляющий и организующий всю вышеозначенную отсебятину – нечто вроде руководящей роли партии.

Получается, что все гены в хромосоме, генотип программа развития организма и далее по трафарету. А остальное – «лишняя ДНК», C-парадокс и скрытое наследование.

Далее нас учили, естественный отбор бывает стабилизирующий, движущий и дизруптивный – как бы порождающий разное буквально на пустом месте. А что касается обратного информационного потока от фенотипа к генотипу, то такого не бывает, как не бывает от первичной структуре пептида обратно к РНК.

И вот тут случилась неувязка. Во-первых, мутационный шум оказался эволюционным фактором не более чем в том смысле, что он тормозит эволюцию и за известным пределом заводит ее в форму «вечной жизни» без возврата в морфогенез, как в раке у животных или каллусе у растений. Во-вторых, обратный поток вовсю свирепствует, внешняя среда в ее непонятках вплоть до выборов и прочих магнитных бурь управляет генетической структурой так, что Сталин с Гитлером остаются начальниками пионерлагеря на манер актера Евстигнеева и не более того. Все остальное делают друг другу сами люди, коль разрешили Сталин с Гитлером, они и виноваты.

А что касается дизруптивного отбора, то нет такого в означенной теории микроэволюции. Потому что то что мы принимали за торжество эволюции, оказалось приступом бронхиальной астмы непосредственно на защите типовой диссертации.

Однако это все из жизни научных животных. Как сказал выдающийся новосибирский генетик Павел Бородин об академической эволюции на последнем съезде ВОГиС, динозавры вымерли, а мы тут сидим.

В реальной жизни никакой микро- или макроэволюции нет, есть только либо эволюция, либо динамика аллельных частот – популяционное расширение менделевской комбинаторики. Она же теория микроэволюции. Но это теория, модель, как геометрия Евклида, Лобачевского или Римана

Основой любой эволюции являются уникальные события с расходящимися частотой и вероятностью согласно постулату выдающегося нашего эволюциониста Юрия Чайковского. Тут простор для синергетики – смотри-читай Эдвард Лоренц, Сергей Курдюмов, Юрий Климонтович, Лев Блюменфельд и прочие корифеи вроде Симона Шноля, описавшего чудесное явление, недоступное описанию красоты необыкновенной.

Сделал это Шноль на конференции по случаю 50-летия кафедры биофизики Физфака МГУ, организованной беспартийным ректором Петровским для изгоя-гения Блюменфельда.

В теории Макроэволюции тоже четыре фактора – провокационные, дирекционные, стабилизирующие и шумовые. Поскольку в данном случае мы имеем дело с явлениями системными, любой агент от тимусной ДНК до расстрела за измену этой чертовой Родине работает в любой из четырех ролей в зависимости от состояния системы, от нашего собственного состояния. Состояние человечества напрямую подключено к структуре хаоса, придуманной Эдвардом Лоренцом – к нему и все претензии. Как это происходит, на примере собственного самочувствия мне сказал честно-прямолинейно мой любимый академик Сергей Шестаков. На человеке лучше всего работает сочетание запрета на аборты и расстрел за побег за границу. Настоящая генетическая инженерия народа.

Вот так и я, приговоренный к жизни, стал примером фантастической флуктуации, как будто в описании фантастов Стругацких все молекулы воздуха под моим левым ботинком совершенно случайно двинулись вверх и я полетел.

Рассчитайте вероятность, а я прикроюсь демоном Максвелла, придуманным для подрыва второго начала термодинамики. На самом деле это не я, а уникальная страна, где возможно все по механизму, красочно описанному Симоном Шнолем.

Это есть иллюстрация кульминации некогерентного режима катастрофы как единственного, в котором м.б. порождено новое. Альтернативный вариант некогерентности – затопление шумом вечной жизни. Два когерентных режима – стабилизация или стагнация. Сложившаяся картина эволюционного древа, сравнение живых форм или цепь палеонтологических отложений, позволяет выявить punctuated equilibrium краткосрочно-прерывистых арогенезов (анагенезов) и последовательные аллогенезы (кладогенезы). Однако есть три типа популяций по Гранту (три вида вида): примитивные, промежуточные эволюционно мобильные, необратимо специализированные. У промежуточных особенно выражена факультативная (оперативная) компонента генома наряду с облигатной (консервативной). Оперативная компонента – полигон проверки нового для оптимизации соотношения творчества нового и гибельных потерь в катастрофе. К этому надо добавить идеи Вигена Геодакяна, без которых не обойтись.

...Как сказал нам Тимофеев-Ресовский с фенотипом пирата на пенсии, кто придумает пятый фактор эволюции – тому трешку на пол-литра. Вынул из кармана мятую трешку и недолго думая добавил: а если баба, пусть мужика себе найдет и вместе выпьют.

Мой последний эксперимент в науке был проведен в лаборатории Валентины Андреевны Внучковой (Ивана Евдокимовича Глущенко) in vitro на меристеме весьма близкого по генетической конституции к человеку Allium cepa – он тоже типа «русский еврей», приобретает свойства с соседней грядки и вертикальная рекомбинация ограничена в пользу горизонтальной. Одна поддерживает единство вида и растворяет адаптивные блоки генов, другая швыряется целыми генными блоками поперек всего типа миномета «Катюша». То же происходит у человека в ВНД – латеральное мышление.

То что предстало глазу моему в микроскопе, поражало воображение:

- мутационный шум по аберрациям хромосом упал до уровня минимального, ни одной аберрации не увидел, кроме одной систематической – тиражированная делеция одинакового по размерам фрагмента – кто еще не верит в МЭ им. Владимира Гвоздева и Евгения Ананьева, пусть кидается в меня камнями;

- морфогенез пошел со страшной силой, ткани пошли врастяжку вроде руки Геллы лунной ночью у шпингалета;

- наложение смертоносных факторов – колхицин, тимусная ДНК – повышало выживаемость выше нормы!

Вот и у человека так же. Имеется в виду русский подвид, что есть типа меристемы человечества типа донца чеснока.

Дальше стоило только подождать появления оформленных регенератов и отсадить их на свежую среду. Это собственно и есть тот самый дарвинов отбор. Материнская среда, легко порождающая новое, для него губительна.

В политике – «революция пожирает собственных детей». В дикой эволюции действует фактор изоляции.

И еще тот самый садовник, для которого растут все цветы. Вертухай спасет нас, условно политических, от уголовников, размывающих смысл. В науке эта роль за признанными корифеями вроде Раисы Бутенко, приватизировавшей тему куульутры ткани растений и искавшей будущее для каллуса. Спустя много лет ее последователи признали правоту ненавистной Бутенке парочки Валентина Внучкова – Изабелла Марьяхина. Спорить было уже некому и не с кем, золотое время упущено и лишь Виктор Шевелуха переиздал идеи Фаины Куперман. Та без упоминания наших слов в стане Лысенко занималась настоящей генетической инженерией. Роль Ивана Глущенко тут ключевая, почему такой человек был академиком-секретарем при Лысенко, которого после споров с Глущенко увозила скорая? Проще понять, почему великая нимфоманка Прокофьева-Бельговская называла Глущенко недоумком. Для мадам мужчины были не выше дрессированных тараканов. Ее безграничное самообладание изменяло ей и она открыто злилась только на не подлежащих дрессировке, кого ее чары не брали и он не пытался это скрывать ради карьеры. То что в ее лаборатории работал Станислав Слезингер, такое же русское чудо, как и Глущенко при Лысенко.

Садовника надо выбрать из теплокровных. В общем корне птиц и млекопитающих возник механизм активного эстетизма, потому что продукт самоорганизации эстетически активен в восприятии нашим зрительным анализатором. Нет ничего красивее радиолярии под микроскопом, но кто сделал микроскоп и для кого она цвела раньше?

В человеческом обществе наблюдается нечто вроде беспощадной конкуренции нейронов в одной человеческой голове. Судя по описанию Татьяны Строгановой, нейроны смертельно борются за занятость и соответственно за приток ресурсов. Некоторые заранее подсуетились и стали глиями – это тот самый «садовник», вертухай и палач для чужих на этом празднике жизни. Владимир Гвоздев добавил кулинарной приправы МЭ к тому, что жарит сама природа в человеческой голове. По его словам, тут действует свой особый род генетической нестабильности, как есть свой особый в иммунной системе теплокровных. В итоге не только каждая голова, но и каждый нейрон – уникален. Ну чем не в целом здоровое общество?

В генетике как в жизни, каждый ответ порождает десяток новых вопросов. Самозамкнутая наука: пытаешься что-то объяснить и понимаешь, что причина твоего бессилия легко оправдывается тем, что ты безуспешно пытаешься объяснить.

Точнее, интерпретируется. Оправдания неуместны. Все-таки следствие и исследование – разные процессы и занимаются ими люди несовместимые в одной клетке, только по разные стороны решетки.

Время фашизма вернулось: правду говорить опасно, люди злятся. Носители будущей истины как правило становились изгоями. Типичный вариант – Сергей Гершензон. Позже все равно пришло понимание ключевой роли уникальных событий с расходящимися частотой и вероятностью, трансформирующего действия тимусной ДНК, горизонтального переноса, симбиозогенеза.

От невозможности публиковать простые и понятные выводы меня занесло в журналистику. И тут я вновь и вновь входил в ту же реку: подлог в бюджете по тарифам, записка о будущем взрыве в Волгодонске, отравление Щекочихина, отсутствие официальных вложений первых порций Стабфонда, предстоящее раскрытие России ля американских финансовых рисков – деривативов, разгром генофонда России по всем трем направлениям доместицированный, дикий и человеческий.

Эффективность неизбежного террора чрезвычайно высока. Причина мирового кризиса – женская пандемия неспособности к естественному наслаждению. В принципе, это юность человечества. Нечто вроде всеобщей пубертации.

Все остальное, что происходит в форме политики, экономики, терроризма, войн, киберагрессии и внешнего управления – все это глубоко вторично. США как мировая система сыпется, там ничего не работает по назначению. Тяжелая и неповоротливая машина мирового управления работает очень плохо, съедая серьезные проценты от привлекаемых США мировых ресурсов. Значительная часть уходит на откаты и просто разворовывается. Однако им теоретически это выгодно по любому. Однако страна все равно нищает и сдает позиции, наращивая геополитическую агрессивность. Причем прежде всего в торговых войнах в т.ч. через квазисудебный орган ВТО. Но и не только.

Моя теория Макроэволюции – единственная модель, которая валидна на наблюдаемую картину. Однако вывод мягко говоря неординарный и открыто я получаю только отпор. Не воспринимают люди то, что Россия – наиболее прогрессивная страна мира. и Дума в ней – камера-обскура мировых событий. Ощущение такое, что находишься мыслящей молекулой в человеческой Хромосоме и наблюдаешь вживую происходящее там.

А ничего такого в мире людей не происходит, что бы у меня ни получилось in vitro. Это просто высшая форма генетической инженерии.

Интересно безумно, только эксперимент этот над человечеством, над нами. Я могу предсказать пучок возможных исходов.

Россия – великая страна, здесь чрезвычайно эффективна самоорганизация, развито латеральное мышление, мощно стимулируемое тем, что тут издеваются все над всеми.

В России всегда найдется человек на уникальную роль. Примеров множество начиная с Григория Белонучкина, избитого за иск в суд по фальсификации выборов. Один из самых показательных примеров – физик Иван Грачев во главе думского комитета по энергетике. Депутат слил мне информацию о грядущем раскрытии России для американских финансовых рынков. Посмотрите докторскую диссертацию Грачева и сделайте для себя вывод, что либеральная модель требует намного больше деформации сознания, чем растоптанная в справедливом гневе коммунистическая.

Все это тайны мадридского двора в стакане воды остается втуне. Необходимы посредники через которых власть апеллирует к населению за поддержкой в отношении внешнего влияния и прочих мелких проблем, которыми мучаются все, но каждый воспринимает как свои и местами постыдные.

После десятков лет вранья на нас обрушилась информация о чудовищном внешнем управлении и дефиците дефектного суверенитета. Журналисты ссылаются на «кирпичный завод» – постоянное выездное заседание Вашингтонского обкома в Кремле.

Я же как всегда вижу нечто иное. Власть в целом оказалась динамичней и прогрессивней, чем журналистика, консервативная и ретроградски ориентированная на собственную «реальность». При этом Вашингтон устраивает царь Путин, его не стремятся свалить. Но им интересен ослабленный Путин, который согласится на большее, чем сильный. На ослабление направлена деятельность депутата Ильи Пономарева, посла Макфола, Ксении Собчак, Алексея Навального, Сергея Удальцова. Лично я как и Алексей Митрофанов за сильного Путина. для меня это не мысли и чувства, а голый расчет на основе моей теории Макроэволюции.

Относительно меня и таких как я имеет место коллизия во власти – власть в целом заинтересована в открытости, но каждое отдельное ведомство, корпорация стремится закрыть свою сферу. В итоге я как журналист должен оппонировать Путину, что и делаю в т.ч. и по внешней зависимости. Но как эволюционист я знаю, что Россия с ее высоким уровнем эффективной самоорганизации – самая прогрессивная страна мира. Все что происходит включая газ на Дубровке или завязшие в зубах террористические законы, все это и многое другое на уровне системном приобретает мощный суверенный смысл. При прошлых примитивных диктаторах террор был как ему и положено безадресным. Однако его абсолютная неотвратимость – плод больного воображения профессиональных жертв. Случаи позора набранных в деревне вертухаев известны. Для нынешней ситуации надо придумать новые термины и более адекватное описание. Выбросить на свалку слова «коррупция», «террор», «экстремизм». Во время колоссального развития технологий, особенно биотехнологий в широком смысле и особенно в гуманитарной сферы товарищи ученые эксперты типа бородатых партизан продолжают стрелять по мозгам пушкой, слепленной из водопроводной трубы для защиты доисторической диссертации.

Отдельная проблема – в состоянии интеллигенции, особенно научной и особенно в генетике с селекцией. К сожалению, в массе это больные люди, духовно гораздо более подверженные негативу, чем журналисты. Практически все споры про генетиков и лысенковцев – глупость.

За пределами генетики больных и непредсказуемых меньше, но дури больше. С одной стороны, народ явно поумнел судя по росту спроса на содержательную информацию. С другой стороны, при всей системной прогрессивности российской власти, журналистика спрос на содержательную информацию не удовлетворяет в том смысле, что найти ответ на сиюминутный вопрос невозможно. Национальный контент России обилен и содержателен, но он как и положено по особенностям времени исполнен мнениями и комментариями. Наряду с женским началом – сочетание временной влиятельности женщин с их врожденным мазохизмом – в публичном поле свирепствует гуманитарщина. Доминирует подход, исключающий объективное восприятие информации и выбор существенно на основе способности, воспитываемой естественнонаучным образованием. Различить признаки заказухи нетрудно, только не самому «автору», транслирующему заказуху безвозмездно. Шумная агрессивность добровольных посредников отвлекает внимание от получивших в начале цепочки деньги копирайтеров, тихо сгинувших с немалым доходом под псевдонимами.

Не думаю, что гениальный Матвей Ганапольский получит право решать судьбу идей Алексея Митрофанова – не для того посадили самого креативного человека в Думе и в России на руководство информполитикой. Заигравшаяся журналистика по любому упрется в ответственность и после досрочной эмбриональной смерти Общественного телевидения можно думать, что начнется с Эха Москвы. Митрофанов тут не при чем, он просто не боится называть вещи своими именами и такой человек оказался востребованным на фоне тотальной эпидемии коллег по палате. Страх перед СМИ лишает депутата чувства истины, только иногда боязливый генерал Владимир Васильев безадресно скажет: больные люди вещают на всю страну. Васильев опять разозлился на меня вчера за любовь «поговорить». Я же имел в виду не более чем проблему безответственности журналистов, от которой я страдаю не меньше депутата.

В науке про меня говорили, что я работать не умею. Интриган Николай Шапиро договорился до того, что поставил мне в пример свою дипломницу: сделала много и никаких выводов не делает, а вы сделали мало и делаете слишком большие выводы. Спустя сорок лет Александр Рубанович в той же 272-й аудитории кафедры генетики вызвал восторг последователей Шапиро своими выводами о том, сколько надо считать и почему не работает принцип чем больше тем лучше.

Кто ж виноват, что за торжество истины ученые принимали приступ астмы? Вот так же теперь и в журналистике, судя по вчерашним разборкам в комиссии Васильева. Думские кукловоды используют депутатов, будто компьютером гвозди забивают. Журналисты получают удовольствие близкое к половому и не хотят понимать, что это гвозди в их гроб. В грязи все будем, никто не отмоется.

 

Зарисовка накануне

Программа уничтожения генофонда России: веревки с собой принесли

Безобразную сцену в московском троллейбусе если честно устроил я сам. Пара контролеров суровый правильный мужчина и молодая женщина – толстая, но не без миловидности – отловили на двух молодых ребят с просроченными карточками.

Документов, удостоверяющих личность, у ребят не оказалось. Придется пройти в полицию.

Контролеры были непреклонны, но вежливы. Я же непристойно разорался – терпеть не могу, когда ловят подростков и молодых людей, особенно мужского пола и особенно женщины почти такого же возраста. «Мне моя работа нравится» – сказала очередная миловидная сучка без понятия, что она прежде всего ломает остатки женского в себе, самокалечится. Женщины рванули в полицию, в судебные приставы, даже на вышки с автоматами.

«Разговор» получился содержательным, если отнестись к нему как к очередному эксперименту. Короче, меня осудили все. Дама выдала заготовленную тираду про цены на билеты и кто за кого платит. Мне давно известно что все это чистое вранье. К моей карточке претензий нет, но я не испытываю благодарности: при стаже почти полвека жить на пенсию невозможно. Второе вопиющее вранье про цены. На самом деле стоимость билета задрана как минимум вдвое, но точно неизвестно, м.б. и в пять раз. Себестоимость провоза пассажиров – секретная информация. Последняя прозвучавшая цифра для метро была семь рублей, когда пришлось отвечать на наезды депутата Алексея Митрофанова: куда проваливаются деньги за рекламу? Это Гаев говорил, страшно разозлившись на меня за ссылку на Митрофанова: четыре рубля. Потом был претерпевший политическую смерть за любовь к истине и к населению Сергей Шишкарев. На посту председателя думского комитета по транспорту он не смог выявить цифры себестоимости провоза.

Наземный транспорт – вообще terra incognita. Мы лишь видим, что троллейбусы практикуют «движение нагоном» и не имеют блокировки резкого ускорения, чтоб пассажиры падали. Выключают отопление в мороз и включают в оттепель. Да мало ли приемов издевательства!

Люди глотают молча. Когда на меня напал пьяный придурок, водитель ждал и наслаждался. Сегодня я опять оказался «вся рота не в ногу, один в ногу» по Герману Гессе. Мерзкая роль. Реплики сыпались такие: не слушайте, ему поговорить захотелось; армия еще никого не ломала.

Это уже на мои слова, что ребят сдадут в полицию, а их оттуда сбагрят в казарму, и вы им жизнь сломаете.

Работа в Думе дает удивительный охват информации. Я не хочу никого пугать, я просто удивляюсь. Пусть женщинам нравится шмонать мужчин, это пандемия и ее эпицентр на родине кризисов в Северной Америке. Но то что вижу я своими глазами в России, является частью программы уничтожения отечественного генофонда. Эти дряни, которым нравится их палаческая работа, не дают молодым ни работать ни учиться. Не дают просто доехать до школы, где не надо столько платить, как в школе у дома. Разговоры про цены на билеты мы уже слышали, это часть программы дезинтеграции страны.

Состояние массового сознания как при фашизме: часть сидит, часть трясется и «не видит» лишнего, а часть наслаждается праздником жизни, как будто все правильно и «эти» сами виноваты.

В общем, хороший мне подарок к 65-летию. И кстати, не спрашивайте меня в Думе, когда выпьем – если кто меня так сильно любит, пусть меня дома навестит. А тут не могу, я всегда был против праздников на режимном объекте, а тем более после того как на меня тут наорали из-за коррупционности законопроекта по защите животных. В думской клетке сгустилась тень непримиримой Елены Земсковой, ныне боцманши Бундесвера. Не будем осуждать Леночку за измену Родине и ее журналистике, такая Родина – на большого любителя со своей веревкой и контролерами в транспорте.