Вышла в свет статья Натальи Вакуровой по миссии журналистики

«Вестник университета» (ФГБОУ «Государственный университет управления») – М., N9, стр. 250-255.

 

Вакурова Наталья Владимировна, доцент, кандидат филологических наук, доцент, кафедра рекламы Государственного университета управления

Vakurova Natalya Vladimirovna, associate professor, Ph.D, chair of Advertising of The State University of Management), moskovkin_lew@mail.ru.

Миссия журналистики как социально-психологический феномен

The mission of journalism as a social-psychological phenomenon

 

Аннотация

В статье рассматривается актуальная проблема миссии журналистики в ее различных вариантах. Выводы автора основаны на исследовании работы парламентских журналистов с применением методики экспертного опроса, посвященного отношению респондентов к проблеме свободы и предназначения журналистской деятельности.

Annotation

The article deals with the actual problem of the mission of journalism in its various versions. The author's conclusions are based on a study of parliamentary journalists using the method of expert survey on the attitudes of respondents to the problem of freedom and purpose of journalism.

 

Ключевые слова: информация; массовое сознание; миссия журналистики; общественное мнение; система; парламентская журналистика; публичность; PR; свобода журналистики; средства массовой информации.

Key words: information, mass consciousness, the mission of journalism, public opinion, the system, parliamentary journalism, publicity; PR; freedom of journalism, the media.

 

Понятие «миссия» относится к разряду ценностей, связанных с потребностью человека осознавать свою деятельность как полезную и социально значимую. С точки зрения социальной психологии, миссия – это не просто выполнение какой-либо деятельности, а понимание ее как некоего предназначения, являющееся выражением не всегда осознанной потребности смысла жизни.

В журналистской среде слово «миссия», как правило, не употребляется. Само слово является излишне эмоциональным, возвышенным, а журналисты привыкли выполнять конкретную работу, задание, отражающее сложившуюся информационную повестку дня и состояние массового сознания. Однако с точки зрения теории журналистики понятие «миссия» и ее определение дает возможность изучить те вопросы, которые не находятся непосредственно в сфере журналистской практики, а касаются системных эффектов воздействия журналистской деятельности на массовое сознание [2]. Возможность возникновения эффекта требует совпадения множества факторов включая восприимчивость общественного мнения к той или иной информации в данный момент времени. Как писал А.Пуанкаре, «Всякой истине суждено одно мгновение торжества – между бесконечностью, когда ее считают неверной, и бесконечностью, когда ее считают тривиальной». Относительно конкретной информации общественное мнение может пребывать в одном из трех состояний: отторжение, восприятие как новости, восприятие как банальности. Соответственно эффект отложен, исключен или противоположен задаче автора информации [5].

Для журналистов смысл выполнения их миссии непосредственно связан с возможностью свободно говорить и писать правду, то есть описывать то, что было на самом деле и в чем причины произошедшего [3]. Проведенный нами экспертный опрос показал, что большинство опрошенных из числа действующих журналистов считают, что в России свобода журналистики отсутствует, и миссия, таким образом, осуществляется через преодоление ангажированности, в том числе диктата PR и заказной журналистики: «Контент четко регулируется или финансовыми интересами издания, или политическими интересами»; «Смотря что понимать под свободой журналистики. Если брать сферу политики, экономики, экологическую проблематику – многое не освещается, скрывается под цензурой. Если брать желтую прессу, шоу-бизнес – свобода неимоверная, пишу что хочу, но опять же замечаем отход от истины. Поэтому, я думаю, что свобода журналистики ограничена во многом, не то что бы часто пишут ложь, а просто многое не пишут вовсе»; «Свободы журналистики не существует в принципе, ни сейчас и никогда. Но в условиях многопартийности свободы прессы, конечно, больше, чем при нашем крепнущем тоталитаризме»; «Для свободы слова в России нет соответствующего законодательства сейчас, закон о СМИ не дает полноценной возможности пользоваться свободой слова, а другие законодательные акты (о гостайне, о чести и достоинстве и пр.) напрямую запрещают пользоваться получаемой информацией, да еще иногда и получать оную»; «В общем виде – существует свобода пишущих журналистов. С ограничениями: нельзя плохо говорить про собственников и информационных партнеров (это общая беда всех мировых медиа), кое-где установлен запрет на прямую критику верховной власти (известно, например, что в холдинге Арама Габрелянова установлено ограничение на критику «трех П» – президента, премьера и патриарха). Однако большая часть изданий устанавливает ограничения по причине финансовой заинтересованности или в рамках самоцензуры (как бы чего не вышло). Однако власти справедливо отмечают, что поток критики разного качества в печатных медиа и особенно в интернет-СМИ и «новых медиа» довольно велик, и никто на эту свободу высказывания, за вычетом ряда региональных эксцессов, не покушается»; «...за несвободную журналистику платят часто больше, и свобода журналистики идет за счет журналиста».

Существует мнение, что на сегодняшний день свобода слова реализуется лишь в Интернете, и поэтому неформальная сетевая информация более объективна: «В интернете больше точек зрения, больше фактуры (фото, видео, документы)»; «В интернете можно найти в том числе и объективную независимую информацию».

Однако с этим согласны далеко не все опрошенные нами эксперты: «Не считаю абсолютно. Туда столько вбрасывается дезинформации, необходимой для манипуляции мозгами человеческими. При всем моем уважении к Интернету»; «В Интернете больше свободы, но в то же время много мусора»; «Интернет, конечно, кажется, является более плюралистическим. Трудно сказать, более ли это объективно. Это требует исследования»; «Ни один информисточник в настоящее время не может считаться объективным, поскольку его оформляют и читают конкретные субъекты. Везде можно найти полезное, неинтересное, вредное, в зависимости от задач и устремлений конкретных субъектов. Интернет – не исключение. Но у него имеется базовые преимущества: принципиальная независимость подающих информацию субъектов, высокая скорость ее появления и всеобщая доступность. Но к этому – у читателя или просмотровика должны быть аналитические мозги»; «Интернет уже, кажется, тоже стал вполне традиционным средством массовой коммуникаций.... С блогосферой сложнее. Поскольку ее нетрудно использовать для манипуляции общественным сознанием. Что регулярно и происходит».

Возвращаясь к вопросу о миссии, следует еще раз подчеркнуть, что она формируется системно, отражая самоорганизацию в обществе. Следует разграничить два типа миссии: миссия-задание и миссия-предназначение. Анализ парламентской журналистики позволяет выделить оба варианта миссии. Экспертный опрос показал, что если журналист случайно обнаружил подлог в бюджете со снятием ограничения тарифов, написал и опубликовал информацию об этом, то по наличию или отсутствию негативной реакции профессиональное окружение делится на два условных лагеря.

Подобная информация по другому случаю может переформатировать сегрегацию. Сказывается отношение к тематике и ситуации, в меньшей степени к автору информации. Таким образом, нет «плохих» или «хороших», «честных» или «заказных» журналистов, потому что субъективные оценки меняются до противоположности вместе с переменами в зависимости от ситуации и роли носителя миссии [1].

Более стабильно обособляются приравненные к журналистам авторы ток-шоу или комментаторы, воспринимающие свою миссию как стремление эпатировать аудиторию любыми средствами и тем обеспечивать привлечение внимания к избранной по степени релевантности теме.

С другой стороны, опрос показал, что в Думе нет депутата, который не попал бы под компромат. Каждый из депутатов, в беседе с которым возник повод оценки СМИ, сообщал о публикациях дезинформации и компромата в его отношении. Подобная псевдожурналистская деятельность создает проблемы не только депутатам, но и репортерам, затопляя смысл сообщений.

Старт цепи событий в самоопределении журналиста, как правило, случаен. В итоге человек попадает в психологическую зависимость от переданной им информации и невольно создает себе имидж, который нельзя назвать иначе как носительством некой миссии.

Доля подобных журналистов с носительством миссии в парламентском пуле выше, чем за пределами Думы. Это определяет специфика парламентской информации, которая увлекает и делает людей в роли media своими заложниками вплоть до имманентного патриотизма в зависимости от специфики издания.

Реализация адекватной журналистской миссии невысока, парламентская арена лишь повышает ее эффективность до уровня формирования социально-психологического феномена. Но и здесь она невозможна без поддержки общественного мнения. Чтобы вызвать запрос общества по требующей решения проблеме, тема вбрасывается на думскую площадку. В результате возникает полный спектр исходов – от отторгающего непонимания, как получилось на старте проблемы тарифов, до провала законопроекта, дискриминационного для отечественного достояния. К сожалению, это редкий пример, когда в Думу дружно пришли кинологи и дали бой лоббистам, защитив отечественные породы собак от атаки западных монополистов кормов. После неудачи лоббисты внедрены в Думу, как в прошлом было с представительством транснациональных табачных корпораций, Вашингтонского консенсуса 1988 года, международных платежных систем.

Феномен русской Думы провоцирует системную самоорганизацию феномена миссии. Например, депутат Валерий Зубов стал заложником темы тарифов потому, что первым ее поднял до того момента, когда еще можно было избрать другой путь развития страны.

Предлагается принять, что миссия – это доминирующая мотивация человека в восприятии его референтной группы, ответственно осознанная ими в ее общественных последствиях, как он их себе представляет. Соответствующая мотивированная деятельность может быть. публичной или нет, позитивной или деструктивной, со сложными удаленными системными последствиями или короткого прямого действия.

Исследователям журналистики следует определиться с правом заведомо деструктивной, в том числе. сознательно мимикрирующей под позитив деятельности называться миссионерством, как это принято на Западе, когда за декларациями демократии следуют бомбардировки или введение ювенальной юстиции для защиты детства приводит к разрушению института семьи в рамках негативной евгеники для оккупированных территорий. Критерием является осознанность последствий.

Таким образом, следует разделять миссию-задание и миссию-предназначение, носители которых являются инструментами публичной идеологической войны. Если мы признаем право считаться миссией деятельность по выполнению деструктивных поручений, то такие миссии выполнимы. Иногда в Думе становятся известными суммы оплаты. Например, Геннадий Зюганов сообщил, что на разрушение российского образования выделяется двести миллионов долларов. До этого журналистам конфиденциально сообщили в комитете Думы по образованию, что Болонский процесс не может быть отменен, так как его введение оплачено. По словам депутата Евгения Федорова, столько же выделяется ежегодно на антинациональную деятельность российских СМИ. До двух миллиардов выделило USAID Госдепа на президентскую кампанию в России. По словам ученого секретаря Парламентского центра Валерия Севостьянова, из разных источников на ослабление президентской власти направляется на порядок больше. Сложность перекрестного финансирования не позволяет назвать общие суммы, направляемые на разрушение семьи и изъятие детей под видом ювенальных технологий, введение инклюзивного образования инвалидов, разрушение советской модели коррекционной педагогики и т.п.

Во всех подобных случаях мы сталкиваемся с миссией-заданием, факт которой обнаруживается строго после того, как он вызывает к жизни миссию-предназначение. В прошлом ответа либо не было, как по реформе уголовной системы, либо он не был воспринят обществом, как по реформе электроэнергетики. Следует напомнить, что американский философ Френсис Фукуяма раскрыл для мировой общественности сценарии миссии-задания, но был услышан лишь узким кругом специалистов, являющихся потребителями информации, а не ее инструментами. Депутат Вячеслав Никонов полагает, что большинство его коллег Фукуяму не читали.

В отличие от миссии-задания, миссия-предназначение в номинальном результате невыполнима. Декларируемый результат зависит от центра принятия решения, который, как правило, не только не видим и в публичный диалог не вступает, но к тому же мигрирует в зависимости от состояния массового сознания. По разным проблемам центры принятия решений могут быть дистанцированы друг от друга, и сходство их системного поведения определяется прежде всего законами синергетики.

Таким образом, вопрос о выполнимости миссии-предназначения прямого ответа не имеет. Фактически роль его носителя реализует предназначение проверить общественное мнение на способность услышать формулировку проблемы. Однако изменчивость массового сознания может «украсть» актуальность проблемы. Начинается новая жизнь со своим кластером пространственно-временных общественных отношений. Она формирует свою структуру проблем, с одной стороны, и миссионерства – с другой.

Перемены могут выявить сходство психологии миссионерства конкурирующих типов. В зависимости от ситуации, тот же человек легко переходит от номинально деструктивной роли к конструктивной и наоборот.

Еще одна проблема состоит в недоступности для читателя терминологии, аббревиатур и профессионального жаргона. Опросы парламентских журналистов показывают, что творчество новых и заимствования чуждых языковых конструкций становится одним из ответов на попытки открыть обществу дискуссию по важным для населения проблемам.

Думские виртуальные войны проходят вполне открыто, но общество, на которое направлен соответствующий запрос, может ничего об этом не знать. Так в реальности работает самоорганизация в обществе на основе микросоциального структурирования людей сходного социально-психологических типа, но разных ролей, оказавшихся волею судьбы по разные стороны идеологических баррикад. На этот счет есть разные примеры.

Терминология миссии и миссионерства ограниченно эффективна. За ее пределами находится сходство психотипов носителей враждебных миссий и то, что грамотная провокация скорее способна вызвать защитную реакцию общества, чем логичные призывы на основе существенной информации.

За исключением редких носителей стойкой геростратической мотивации как генетического отклонения, носители миссии обладают готовностью к смене роли и соответственно – своего публичного облика. Сходство психотипов отражает известный феномен Владимира Жириновского и еще более – интересный, но малоизвестный феномен историка, экс-депутата Владимира Мединского.

Жириновский по информации прямых источников понимал, что медиавирус «птичий грипп» является не более чем инструментом очередной мировой торговой войны. Опыт парламентской работы не оставлял сомнений, адекватная информация в данном случае будет воспринята обществом максимально неадекватно. Используя возможности своего имиджа, Жириновский потребовал от правительства «отстрелять всех птиц» на границе и тем вызвал огонь критики на себя, дезавуируя в общественном мнении саму идею масштабной лоббистской комбинации.

Феномен В.Мединского в чистоте аккумулирует цель миссии-предназначения с возможностями миссии-задания. Взяв на себя исполнение антироссийских поручений, он повел дискуссию так, чтобы она неизменно заходила в тупик – в частности, по внедрению в отечественную парламентскую практику англосаксонской системы лоббирования или рейтингования. Косвенным образом этот человек построил стимул возрождению отечественной кинологии, предоставив возможность на парламентской арене для консолидации усилий сохранившихся носителей советской кинологии, которая подверглась деструкции одной из первых.

Таким образом, более оправдано говорить о миссии журналистики, поскольку мы имеем дело с эффектом системным. За исключением крайних вариантов выражения миссии, названных выше, определить модальность публичной роли конкретного журналиста сложно из-за непредсказуемости удаленных последствий его информации [4].

Каждый из убитых журналистов, в том числе Юрий Щекочихин, Анна Политковская, Павел Хлебников, корреспонденты El Pais в Ираке и Парагвае, несли обществу разные миссии, конкурирующие и враждующие. В таком смысле миссия по раскрытию России для внешнего управления – тоже миссия. Депутаты Думы признали факт прежде журналистов. Адекватно оценивая ситуацию, они в отличие от работников СМИ получили серьезные проблемы с комментариями по убийствам Анны Политковской или Юрия Щекочихина. Что характерно, информационный повод убийства Галины Старовойтовой выглядел в Думе вполне откровенно из-за недостаточного общественного внимания. Перелом в журналистском сознании произошел на освещении убийства Сергея Юшенкова, когда правоохранительные органы предъявили СМИ в качестве «убийцы» заведомо случайного человека Артема Стефанова, а журналисты осветили профанацию следствия.

Как уже упоминалось, опрошенные нами эксперты высказали сомнения в правомерности превращения в термин слова «миссия», несущего помимо лексического значения эмоциональную нагрузку. Однако не это является доминирующим фактором эффективности модели, следует просто посмотреть, как она будет работать в восприятии. Возможно, в данном аспекте над психологическими факторами доминируют эволюционно-генетические. С другой стороны, такие слова, как «система» или «информация», предназначение которых казалось бы терминологическое, в реальности провоцируют в основном спекуляции.

Таким образом, журналисты не воспринимают адекватно вопроса о миссии журналистики. Однако это не значит, что они не могут быть носителями миссии. Психологический феномен миссии тем не менее присутствует в деятельности парламентских репортеров, склонных терять в заработке и за свой счет приобретать орудия производства (компьютер, диктофон, фотоаппарат) ради интересной работы, воспринимаемой ими как возможность реализации своего личного предназначения в жизни. Человеку психологически необходимо делать то, что ему кажется важным, таким образом миссия связана с потребностью ощущать смысл собственной жизни. По сути, у человека две миссии: продолжение рода в своем эволюционном процессе и развитие ноосферы, чему призвана способствовать журналистика.

Из проведенного исследования можно сделать три вывода.

1. Выполнение и осознание журналистом своей профессиональной миссии связаны с системой ценностей и социально-психологическими потребностями самого журналиста, с одной стороны, и с другой – с наличием внешней возможности свободно выражать свою позицию.

2. Реализация миссии является совокупностью системных эффектов. Исследователь журналистики легко обнаруживает эффект реализации миссии-предназначения в обычной форме отчуждения творческого продукта от его автора. Появление данного эффекта возможно при совпадении ряда условий: определенной повестки дня, возникновения адекватного информационного повода, активного действия значимой медиа-персоны и т.п.

3. Существует два типа миссии: миссия-задание и миссия-предназначение. Если в первом случае можно наблюдать процесс в осознанной явной форме, то второй вариант может реализоваться неосознанно и опосредовано. Таким образом, миссия-предназначение является как осознанным, так и неосознанным выполнением функции, не заложенной непосредственно в редакционном задании, а вытекающей из многокомпонентного и долговременного воздействия журналистики на массовое сознание.

 

Литература

1. Вакурова Н.В., Московкин Л.И. Парламентская журналистика в двух своих ипостасях – медиатор власти и населения или инсулятор (экран) между ними. – В сб.: СМИ и общество, проблемы взаимодействия (к 75-летию Оренбургской области): материалы региональной научно-практической конференции. – Оренбург 2009.

2. Вакурова Н.В. Теория и практика средств массовой информации. Учебно-методическое пособие. – М., 2010.

3. Вакурова Н.В. Свобода журналистики как ценность: реальность или формальность? – В сб.: Журналистика в 2011 году: Ценности современного общества и средства массовой информации. – Матер. междунар. н/п конфер. М., 2012.

4. Вартанова Е.Л. Теория СМИ. Актуальные вопросы. – М., 2009.

5. Муратов С.А. Я думаю, ты думаешь... – М., 2012.