28-29.11.12 Лев МОСКОВКИН
Книга в Москве
Сам- и там-издат
в почете. Спрос на сложную литературу в стране больше, чем на алкоголь, и это
определяет издательскую политику
Кульминация книгоиздания в России как красочный
пример сверх уникального сочетания уникальных событий
Директор издательства «Вита Нова», бард
Алексей Захаренков провел презентацию книги поэта
Леонида Губанова «И пригласил слова на пир...» (Губанов Л.Г.
И пригласил слова на пир: Стихотворения и поэмы / Составление
И.С.Губановой; Статьи Л.А.Аннинского и А.А.Журбина; Коммент.
и библиогр. А.А.Журбина; Ил.автора. – СПб.: Вита Нова,
2012. – 592 с.: 116 ил. – (Рукописи). Тир. 1000).
Само издание такой книги служит доказательством того что эта заколдованная
страна Россия умрет на планете последней. Выход ее в
свет – совершенно невероятное событие. И не потому,
что книга хорошая, русская литература богата. А потому
что она стала неизбежным итогом большой цепи уникальных событий, каждое из которых
имеет вероятность незначительно отличающуюся от нуля.
Тем не менее все произошло и я держу в руках
Презентация состоялась в день открытия 14-й Международной
ярмарки интеллектуальной литературы non/fiction в ЦДХ на Крымском валу.
Выход в свет такого издания – нечто из
запредельного, что возможно кажется только в России. Поэт и художник Губанов в
рекламе не нуждается. Его экстравагантная судьба, типичный для русского таланта
характер без минимальной способности к приспособленчеству сделали его кумиром
нескольких поколений. Так случилось, что я обитал в какой-то параллельной жизни
и боковым зрением случайно увидел, как возникал феномен Губанова. Это было
время финишной кривой советского строя, время людей высоко тревожных, которые
все могут и ничего не хотят. Не хотят по крайней мере
из того, что могло предложить то общество. Они просто не знали другого. Руководство страны в предчувствии распада
лихорадочно искало способы удовлетворить население, которое уже невозможно было
удержать страхом и колючей проволокой. Противоречивые проекты наслаивались один
на другой.
Впрочем, как и сейчас. Однако сейчас другое время и вряд ли нам
удастся осмыслить выдающуюся роль Пятого управления
КГБ СССР по работе с диссидентами. Работа с диссидентами и террористами
возникла и развивалась параллельно. Почти два десятилетия одно отвлекало от
другого. Культивирование искусственного диссидентства все же гуманнее, чем
организованной преступности.
Однако собственные душевные мучения заставляют усомниться даже в
этом.
Недоступность самиздата – миф
искусственно созданный для фабрикации эффекта запретного плода и
привлекательности национальных феноменов анекдота, диссидентства, авторской
песни, собственной исключительности и тоски. Лично у меня была большая
коллекция самиздата в т.ч. лично напечатанного на дармовой
фотобумаге. Начал я этим заниматься с «Доктора Живаго» еще учеником вечерней
школы в 1964 году в Институте биофизики с фотопленки микрат-200
по просьбе своего научного руководителя. Закончилось во ВНИИ Биотехнологии перепечатываем на лабораторной
«Москве» стихов Гумилева, которые принесла уборщица Наташа – такая же уборщица,
как я дворник-сторож.
После революции начала 90-х факты стали доступны, потому что не
нужны. Никому уже неинтересно, как, кто и для чего ввел через
«черный ход» такие издания, как «1984» или «Прощай, Каталония!» Орвела. Косвенно причастен автор пересказа в «ИЛ» Георгий
Шахназаров и это показывает, что подкоп под власть имитировала сама власть.
Прием достаточно типичный для внутренней политики России, кто бы ни сидел в
исторический момент в Кремле независимо от его имени и названия должности.
Мне как ровеснику, соученику Губанова, генетику и журналисту
кое-что известно из самых разных и весьма неожиданных источников. Иначе я бы решил, что выход в свет культового поэта с презентацией
на культовой non/fiction –
некий тщательно спланированный мощный PR-ход.
USAID на
акции подобного уровня нехилые бабки отваливает. Правда, большая часть уходит на откаты и исполнителям достается
меньше. Но у нас-то, как я не в первый раз вижу на примере известных генетиков,
подобное получается даром! И мир на какое-то время начинает лихорадочно учить
русский. Потом ничего, остывает и забывает.
Сама по себе non/fiction
стала эстетическим событием уже судя по облику
посетителей. Это какая-то высшая раса человека. Пожилые люди и новая молодежь
сочетаются гармонично и в облике и в поведении. Молодежи больше. Обилие книг и
издательств условно делится на две категории. На фоне известных монстров существуют
небольшие элитарные издательства. Элитарные книги издают все. Книги есть
дешевые и дорогие. Покажите мне другой город мира, где такой сложный и важный
для понимания ключевых событий в управлении историей роман, как «Бесы»
Достоевского, можно купить за сто рублей. Дешевле установленной ФСРАР минимальной цены водки. Отсюда вывод: спрос на
сложную литературу в стране больше, чем на алкоголь, и это определяет
издательскую политику.
Сам- и там-издат
ныне в почете. На прилавках non/fiction
– обильная россыпь того, за чем мы гонялись с
фонариками в темени раннего утра в 70-х. За десять-двадцать рублей можно было
купить факсимильные издания 20-х годов Гумилева, Кузьмина, Блока, Маяковского.
На non/fiction они идут по
двести-триста, т.е. на порядок дешевле. И с овчарками по кустам за тобой менты не гоняются, а вовсе наоборот. ЦДХ
– одна из лучших площадок Москвы.
Много изданий относительно дорогих и достаточно неожиданных.
Книга Губанова – не самая дорогая. Мне досталась за три тысячи. Тираж тысяча
экз. по нынешним понятиям средненький. Однако по качеству, объему и содержанию
издание может быть объектом изучения высших форм продукции отрасли, которая
упорно пытается стать коммерческой. Творчество Губанова читаемо, почитаемо и
изучаемо. Защищены диссертации и делаются новые. Исследователь творчества
Губанова Андрей Журбин своими емкими примечаниями с выверенной библиографией
придал стилизованной под «рукопись» книге формат академического издания.
«В примечаниях
отмечены наиболее отчетливые аллюзии и реминисценции, явные цитаты.
Преимущественно в контексте биографии поэта, его эстетических ориентиров и
продолжаемых им художественных традиций трактованы имена и топонимы,
встречающиеся в текстах. Приведены варианты отдельных строчек и строф, а также
сведения о первых публикациях стихотворений, осуществленных при жизни автора» –
написал А.Журбин.
В комментарии МП А.Журбин сообщил, что книга Губанова в издательстве «Время»
вышла в 2003 году и были ещё официально изданные книги Губанова: «Ангел в
снегу» Мюнхен 1989; «Ангел в снегу» Москва 1994; «Серый конь» Москва 2006. Губановское «Письмо Венедикту Ерофееву» – прозаическая
вещь. Поэмой обозначил свои «Москва-Петушки» Ерофеев,
у Губанова – явно не поэма.
Отдельно надо отметить подбор иллюстраций к стихам. Судя по
рисункам, Губанов владел любой техникой, которая оказалась моментально
доступна. Я помню, как лихо он творил декорации к школьному спектаклю, орудуя
шваброй вместо кисти. Ведра с гуашью школа предоставила в изобилии.
Интерес представляет приведенные в книге публикации в прессе и фоторяд. Для комплекта можно было бы привести выписки из
архива по исключению Л.Губанова из школы за неуспеваемость, полученные в ответ
на депутатский запрос Григория Балыхина.
Но и без этого картина встает цельная и гармоничная. Выход такой
книги на мой взгляд эволюциониста является типичным
примером уникального события. В нашей молодости роль уникальных событий
отрицалась. Сейчас эволюцию можно изучать не только по костям с остатками не
совсем сгнившей ДНК. Можно просто наблюдать за происходящим в России. Директор
издательства «Вита нова» Алексей Захаренков
кажется сам не понимает, как это так все чудесно срослось, чтоб издание стало
возможным. Тем более никто не знает, что будет уже завтра. Опыт
прошлого на глазах и каждый его этап уникален включая школы, где мы
учились одновременно с Губановым. Будучи по жизни белой вороной, на фоне таких
людей я себя уникальным не считаю. Скорее заурядным. И не потому, что еще не
умер. Это страна такая уникальная. Здесь всегда найдется человек на уникальную
роль – издатель Алексей Захаренков, хранитель архива
и составитель Ирина Губанова, исследователь Андрей Журбин, некий неправильный
психиатр Андрей Бильжо. Он ведь тоже художник оригинального жанра. Вряд ли
получится составить полный список тех, чья роль вольно или невольно вызвала к
жизни феномен художника-поэта-хулигана-двоечника-пьяницы
Леньки Губанова и как следствие издание книги. Думаю, что их все же меньше, чем
его стихов. Но сотня точно наберется. У нас в России все с
избытком-перехлестом. Совпадение цепи уникальных событий – как раз и есть
пример того ослепительного проскока в настоящей эволюции, о которой говорит
профессор кафедры биофизики Физфака МГУ Симон Шноль. Стругацкие со свойственным им интеллектуальным
юмором назвали это флуктуацией. Представьте себе, что все молекулы тонкого слоя
воздуха под моим ботинком двинулись в одну сторону и я
полетел. Что-то такое ощущаешь от таких выставок, изданий, людей.
Представленные мною выводы позволило сделать короткое интервью Захаренкова после презентации.
- Алексей, вы сказали, что издаете только классику. По вашей
классификации Леонид Губанов – классик?
- Конечно, конечно. Конечно, это классик поэзии XX века. Книга вышла в серии «Рукописи». Серия у нас посвящена с
одной стороны, самиздату в чистом виде. А Губанов один из первых авторов
самиздата был. Его в самиздате издавали очень много. И вообще все произведения XX века, мы помним дефицит литературы в XX
веке и ее недоступность. Много-много произведений ходило в списках, в
самиздате, машинописи. Он имел очень тяжелую судьбу. У нас в издательстве
создана серия, существующая уже десять лет, посвященная литературе XX века. Конечно, Губанов там в первых рядах.
- На вашем сайте наверно можно посмотреть, что издано?
- На сайте все есть.
- Алексей, и все-таки как так получилось.
связалось, что вышел такой объемный сборник? Его создали живут в разных городах далеко друг от друга, к
кому-то надо искать особый подход. Не все спутники судьбы Губанова доступны для
диалога. К каждому надо искать подход. Некоторые этапы жизни Губанова в
информационном провале из-за недоступности документов. Как вам удалось всех
связать?
- Ой! Вы знаете, я родился и жил в Риге, мы в середине 80-х
годов сами занимались самиздатом. Просто перепечатывали на машинке и копировали
на «Эре». Так мы издавали того же Губанова в 1985 году. Издали его сборник. Не
помню тираж, то ли двадцать то ли тридцать
экземпляров. У меня до сих пор этот сборник есть. А потом вернулись к нему в
начале 2000 года и встал вопрос, о котором вы
говорите. Тогда не удалось разрешить вопрос прав. Три года назад подписали
договор. Ирина Губанова считает, что права принадлежат только ей. Три года
назад вышла книжка в издательстве «Время» и вот это вторая книга, которая
вообще у Губанова вышла.
- Ну, кроме маленьких?
- Кроме маленьких.
- В нее вошло все?
- Нет, нет! Сюда не вошло много интересного. Не вошла его поэма
«Письмо Венедикту Ерофееву», посвященная «Москва – Петушки». Здесь избранное,
конечно. Попытки собрать лучшее с точки зрения Иры Губановой. Это ее была
прерогатива. Ей конечно помогали в этом, но в принципе
как составитель значится она.
- Что означают ваши слова книга – памятник самиздату?
- Вот видите, это облик редакторской папки – обычная наклеечка с
названием, канцелярская папка, канцелярские уголки. В нее вложена рукопись
машинописная со сплошной нумерацией, проложенная просто картинками.
- Картинки тоже его?
- Картинки тоже Губанова. Здесь порядка 90-та картинок.
Иллюстрации с автографами.
- Какой тираж?
- Тысяча сто.
- По нынешним понятиям не совсем мало?
- По нынешним понятиям не очень мало. Реализация
конечно будет небыстрой.
- Последний вопрос: вы не планируете академическое издание?
- Ой, да вы знаете, там никакой текстологии не проводилось. Там
черт ногу сломит. Чтобы сделать губановскую текстологию,
а если готовить академическое издание, значит, надо сделать текстологию, я не
знаю сколь лет-десятилетий надо потратить. Для этого исследователи должны иметь
все рукописи, все варианты. Я так понимаю, что это большая сложность. Большая
часть архива у Иры Губановой.
- Спасибо, Алексей. Вы несомненно очень
позитивный человек.
Презентация новой книги поэта Леонида Губанова на non/fiction в
ЦДХ
Издательство ВИТА НОВА (СПб, директор
издательства – бард Алексей Захаренков) проводит
сегодня в 17 часов в зале N15 презентацию книги поэта
Леонида Губанова «И пригласил слова на пир...».
Примечания и прочие сопроводительные материалы для книги готовил
Андрей Журбин (Астрахань), который занимается наследием Губанова.
Леонид Губанов родился 20.07.46 и умер 08.09.83. Учился в 144
школе на Ново-песчаной ул., затем в 101 школе рабочей
молодежи на Соколе, которую не закончил. Обладал неустойчивой психикой и
разносторонними талантами – писал стихи, рисовал. Стал известен как поэт
благодаря партийному проекту «Юность» наряду с такими фигурами, как Дина Рубина
или Надя Рушева. Первые публикации в журналах
«Юность» и «Огонек» вызвали реакцию отторжения профессионального сообщества. В
середине 60-х Губанов объявил об основании СМОГ – «Самое Молодое Общество
Гениев». Назывался «некоронованным королем поэтической Москвы» и имел
поклонниц. В настоящее время увековечением поэтического наследия Л.Губанова
занимается Андрей Журбин (http://gubanov.aspu.ru/?id=30).
101-я ШРМ ликвидирована до ликвидации как класса
всего вечернего среднего образования. Нынешняя школа 1384 на
Ново-песчаной не признает преемственности со 144-й и выпускниками не
занимается, хотя среди них достаточно много фигур, которыми можно гордиться. То
же можно сказать и о преподавателях. Благодаря запросу депутата Григория Балыхина удалось получить ответы Московского архива
образования об отчислении Л.Губанова за неуспеваемость из других школ Москвы.
Выпускники 144-й 1964 года его помнят, в частности, Ольга Кравченко.
Значительный интерес представляют воспоминания о Л.Губанове Андрея Бильжо,
который в роли психиатра воспринимал поэта скорее как собеседника, чем
пациента.
К изданию имеет отношение хранитель архива Губанова, бывшая жена
и мать его сына Ирина (см. Евгения Некрасова
http://www.lgz.ru/article/17942). Губанов работал дворником, грузчиком,
почтальоном, пожарным. Расписывал павловопосадские
платки на Кунцевской фабрике художественной росписи. Поэт постоянно жил в
стрессе и, как выразилась Ирина, «всегда под гнетом». Умер в 37 лет в
одиночестве, при невыясненных обстоятельствах в своей квартире. Ирина исключает
версию самоубийства, во-первых, потому, что Губанов был очень религиозен, а
во-вторых, потому, что у него была врожденная болезнь сердца.
«Вот на работу он собирается, хлопает себя по карману пиджака –
записная книжка, ручка. Он говорит: «Вдруг муза по дороге застанет». А в другом
кармане у него валокордин или валидол. Он курил много. Выпивал. Все время
нервничал. Ни одно сердце всего этого не выдержит. Это был сердечный приступ» –
сказала Ирина.
Сын Ирины и Леонида Губановых программист. Ирина – переводчик и
преподаватель немецкого языка. Активно занимается губановским
наследием. Поначалу она просто собирала архив. Ее ныне покойная подруга Елена Троянова (режиссер телевизионного цикла «Поэт в России больше,
чем поэт») помогла ей выпустить ту первую губановскую
книгу. Изданы сборники «Я сослан к Музе на галеры...» и «Серый конь». По словам
Ирины, Губанов был редкостно по тем временам верующим человеком. Участвовал в
антисоветских выступлениях. Но это было лишь проявлением дружеской преданности
– он не был диссидентом. Душа компании, Губанов был чрезвычайно общителен.
Несмотря на такое количество друзей, Губанов был одиночка по жизни.
См. также http://leo-mosk.narod.ru/works/11_07_28.htm
Резонанс (размышления о сути творчества) Рисунок шваброй по
судьбе
Андрей Журбин исследует творчество поэта Леонида Губанова