Ирина Муравьева. Жизнеописание грешницы Аделы: рассказы и повести. – М., Эксмо, 2012. – 288 с. Тир. 8 тысяч (Большая литература. Ирина Муравьева).

 

16.02.13 Лев МОСКОВКИН

Книга в Москве

Запах чеснока

Любовь черно-белая, или женщина как катастрофа с чернильными сосками

Не бывает любви несчастной,

Может быть она горькой, трудной,

Безответной и безрассудной,

Может быть смертельно опасной,

Но несчастной любовь не бывает,

Даже если она убивает,

Тот, кто этого не усвоит,

И счастливой любви не стоит. (Борис Заходер)

Для начала: сборник Ирины Муравьевой «Жизнеописание грешницы Аделы» (рассказы и повести. – М., Эксмо, 2012) – образец сильной и весьма специфической литературы выразительного авторского почерка. Жанры выдержаны в своей эталонной чистоте без новомодных литературоведческих инцестов. Стиль, или направление – реализм без излишеств уточняющих определений, самый трудный в верификации со стороны потребителя литературной услуги.

Правда редко бывает правдоподобной. Но на то настоящий художник, чтобы выписать невзначай симптомы синдромов и психотипов, без коих люди не бывают, чтоб всякому образованцу разъяснилось: не из пальца высосано, а с натуры списано.

Прочитал от корки до корки. Посмотрел для сравнения собственных впечатлений в Интернете то, что уже написано о новой книге раскрученной писательницы. Такого расхождения ранее не попадалось. То ли я читал другую книгу, то ли издатели перестарались с аннотациями, теряя штаны от скорости выстреливания шедеврами в массы.

Голова с мозгами не помешала?

«Иногда кажется, что многие люди появляются на свете случайно. Вот, скажем, война, и какой-нибудь Фридрих спит с русой какой-нибудь девушкой Нюрой. А может, не Фридрих с ней спит. И не с Нюрой. Но звезды на небе вдруг вздрогнут: случилось! Сменяются три быстрых времени года: простреленный Фридрих гниет в чистом поле, а Нюра пугливо качает младенца. Случайность? Да как посмотреть... Вот и здесь похожая история. Старший брат Аделы случайно оказался в Москве. Он оказался в Москве, а в это же самое время его одноклассников, голых, костлявых, сгоняли в просторные камеры «мыться». Не всех. Потому что другие кричали: «За Родину-у-у-! У-у! За Сталина-а-а! А-а!» Одни докричали, другие сгорели. Но так всё на свете: один прогорает, другой проедает, а после – все вместе, и кости смешались. Чернеет земля, орошенная ливнем».

Цитата хорошо показывает авторский стиль книги Ирины Муравьевой. Но не ее содержание. Оно достаточно многогранно, чтоб по кусочку передать целое. Фабула проста и привычна. Она известна как суть великого романа «Война и мир» Льва Толстого.

Как известно, запах чеснока – враг секса. Но в жизни возможны варианты. Это не секс, а любовь. Тело белее сметаны, как картинка в музее. Груди с чернильными сосками.

Никакие враги в никакой войне не способны на настоящую ненависть, какая бывает только между очень близкими людьми. Жизнь – крутой маршрут на скачках с высот любви в пропасть ненависти и обратно. Опытный манипулятор, настоящая женщина ведет хорошую игру встраивания в общество. То самое, что имел в виду Толстой своим названием, когда в русском языке существовало два омофона для обозначения совершенно разных вещей – покой в обществе людей или это самое общество.

Рассказы сборника «Дед», «Брак по любви», «Белая дорога через лес», «Ляля, Наташа, Тома» выписаны столь же профессионально, как и повесть. Применение советской официозной банальности «инженеры человеческих душ» к некоторым современным писателям более чем уместно. И.Муравьева владеет информацией о том, что происходит с людьми сейчас и происходило в прошлом. Какова была роль НКВД в жизни людей. Что такое бытовой антисемитизм и как менялось со временем отношение к евреям. Как по-разному вели себя сами евреи.

Старенький сухой доктор с печальным еврейским профилем: «Мы от жизни не лечим, голубчик. А от такой жизни тем паче» – как он уцелел, дотянул до относительного благополучия пятьдесят пятого года...

Другой пример: «А эта жидовка что здесь потеряла?» И тут же настало возмездие. Большая, белее, чем снег Буковины, Адела, обернувшись, так мощно обрушилась на тщедушную, в лимонных кудрях, слаборукую девушку, что кровь, хлынувшая из этой девушки, закрасила мокрым и жирным ковер (который был красным, но много бледнее), и грудь слаборукой, и всех, кто вмешаться хотел в это дело. Она избила свежую девушку с такою недевичьей яростной силой, как будто вернулись все те, кто хотел, чтоб мать и Адела, и отчим Аделы остались навеки в молдавском подвале. Вызвали милицию. В консерватории, где люди должны услаждать друг друга звуками Моцарта и Бетховена, случилось буквальное кровопролитье».

Сравнение усиливает эффект содержательности. Рассказы очень разные. Автор владеет стилями как простого повествования, так и составного изложения взаимной инсерции.

Я не знаю, откуда Ирина Муравьева берет фактуру. Есть ли прототипы у героев и кто они. Однако характеры, облики, поведение выписаны четко, точно, сочно. Читать местами страшновато. Но очень хочется.