22.06.99 Лев МОСКОВКИН

“Важнейшим качеством человека я считаю терпимость” — Ясен Засурский

Ясен Николаевич Засурский родился 29 октября 1929 года в городе Пензе. Избран деканом факультета журналистики МГУ в 1965 году. При упоминании его имени представители ректората вздрагивают — в Московском университете, пережившем времена разные, не было и нет декана более уверенного, долгоживущего, почитаемого и любимого. В журналистской среде его почитают и те, кто не учился на Моховой, а для выпускников он еще и персонаж прибауток, анекдотов и тиражированных импровизаций: “Я спросил у Ясена — где моя стипендия? Ясен не ответил мне, качая головой…” Выпускники и ученики Ясена Николаевича работают, без преувеличения, по всему миру, влияя на его развитие и существование. Несмотря на немалый возраст, декан — человек активный, застать его в кабинете и выпросить долгожданное интервью удалось только с пятого раза. Иногда эта активность вынужденная — к декану приходят с самыми разными просьбами. Ясен Николаевич не работает как активный журналист, но он настолько информирован, что по некоторым темам является непревзойденным и единственным авторитетом — например, о моделях российской переходной прессы и роли в ней первого в нашей стране холдинга “Медиа-Мост” (НТВ, “Сегодня”, “Итоги”, “Эхо Москвы” и др.; здесь немалую роль играл и играет Российский Еврейский Конгресс: Владимиру Гусинскому под президентскую кампанию удалось объединить интересы многих влиятельных людей России, заставив их объединиться).

Корр.: В общении Вы просты и непосредственны. Как получилось, что ваш образ приобрел мистический ореол в глазах не только студентов и выпускников, но и ректората?

Я.З.: Вы понимаете, я обладал нешумной сопротивляемостью. Я верю до сих пор в силу разумных аргументов. Хотя коллеги меня много и часто ругали за то, что я не могу ударить кулаком по столу, что я мягкий, я считаю, что человек должен доказывать аргументами, а не силой, особенно в условиях университета.

Корр.: Как вам удается быть настолько информированным? Все самое интересное о нашей жизни я узнаю от вас…

Я.З.: Газеты читаю, слушаю радио...

Корр.: Ходят слухи о Вашей феноменальной памяти…

Я.З.: Я не злопамятный. Единственно — злопамятства нет...

Корр.: Во вступительной статье сборника “Полвека на Моховой” к пятидесятилетию факультета Вы очень тепло отзываетесь о беспартийном ректоре Петровском, который умер в тяжелое для университета время, вообще трудное для интеллектуальной среды. Вы с ним были знакомы по-человечески?

Я.З.: Да, я был с ним очень хорошо знаком, и считаю его самым надежным союзником во всех делах.

Корр.: Он был математиком, в чем вы нашли общее?

Я.З.: Он был математик, профессор математики, и очень эрудированный человек, хорошо разбиравшийся в людях. Это помогало ему ориентироваться в главном — в людях — в самых разнообразных ситуациях.

Корр.: А как Вам удалось сохранить дух свободы на “идеологическом факультете”?

Я.З.: Вы знаете — с очень большим трудом. Я занимался американской литературой. Для студентов эти занятия литературой оттесняли то, что связано с партийными дисциплинами. Кроме того, партийные дисциплины подчеркивали важность чисто человеческих ценностей.

Корр.: Вы говорите, что вы занимаетесь американской литературой. Но она огромна и очень любима здесь, причем некоторые переводы превосходят оригиналы. Что именно в американской литературе вам близко, какие направления, авторы, стили?

Я.З.: Я занимаюсь Уитменом. Вообще литературой двадцатого века — Теодор Драйзер, Эрнст Хемингуэй, Джон Дос-Пасос, Курт Вонегут. Привлекает открытость подхода к разным сложным человеческим проблемам и острое восприятие новых явлений жизни, занимающих внимание, таких, как экология, старость. Которые в других странах в силу традиций не получают развития. Сильные личности, эмоции привлекают.

Корр.: В сравнении американской и советской литературы можно говорить о конвергенции или независимом существовании?

Я.З.: Существует одна общая сторона — и та, и другая выступают против бездуховности, но различно. Американская  — за потребительское общество, у нас — идеологическая. Но и та, и другая против духовной пустоты.

Корр.: Если бы вы не стали деканом факультета журналистики, кем бы вы хотели стать и чем заниматься?

Я.З.: Я бы изучал американскую литературу.

Корр.: Говорят, ваша фамилия происходит от названия реки Сура?

Я.З.: Да, совершенно правильно. Мой отец родился в городе Пенза и жил там на песках за Сурой, его фамилия была Сторожев. Во время Гражданской войны он поменял фамилию. Отец писал стихи и подписывался “Засурский”. Я взял его фамилию.

Корр.: Об этом интервью просили ваши бывшие студенты, а ныне — журналисты израильской русскоязычной прессы, которые передают вам многочисленные приветы. А где еще в мире работают ваши студенты?

Я.З.: Работают в разных газетах в Африке, в Корее, в Южной Корее, во Вьетнаме… Кстати, в ближайшее время будет конгресс русскоязычной прессы в ИТАР-ТАСС.

Корр.: Расскажите немного о традиции ежегодных журналистских конференций, где вы с особой любовью представляете действующих журналистов — ваших бывших выпускников

Я.З.: Мы сразу после начала перестройки стали проводить эти конференции. Необходимость в них определялась бурным ростом журналистики в годы перестройки. Пресса утрачивала свой вертикальный характер. Хотя в первые годы перестройки действовали все старые законы, но сила цензуры и Главлита были сведены к минимуму. Экономика осталась старой. Главное, издательский процесс, бумага были еще дешевы.

Корр.: Так в чем же дело?

Я.З.: Издателями было допущено несколько ошибок. Политика Горбачева призывала снять ограничения на зарплату. И вот зарплата журналистов в газетах выросла быстро. И мое впечатление, что наша пресса проела свои деньги. Они шли на зарплату, а не инвестировались в производство. Частично в партийную и комсомольскую кассу и очень мало средств было вложено в развитие полиграфии и использование компьютерной технологии. Конечно, тогда она находилась на раннем уровне развития, но тем не менее. Все это требовало изучения. Я опубликовал статью “Не поучиться ли у Мердок”, где призывал к экономическим аспектам в советский период. Это игнорировалось, и пресса столкнулась с экономическими проблемами только в 1992 году, в начале реформ, которые не могли привести к изменениям, поскольку не был ликвидирован монополизм на источники бумаги полиграфии. Они подняли цены и это привело к разрушению — до сих пор наша пресса не может стать рентабельной.

Корр.: Как вы считаете — благодаря вашим выпускникам, как-то еще — советская журналистская школа повлияла на мировое развитие?

Я.З.: В отношении наших выпускников я сразу хочу сказать — как только начались перемены, они активизировались — прежде всего те, кто обладал фантазией. Как только был принят закон о печати в 1990 году, наши выпускники начали активно действовать, например, Яковлев в “Коммерсанте”, Третьяков. Они сыграли важную роль в развитии свободной российской прессы.

Корр.: Чуть не забыл — расскажите о Худякове.

Я.З.: Доцент Евгений Лазаревич Худяков был первым нашим деканом. Он работал в газете “Известия” и на людях всегда защищал эти все тезисы партийной прессы. Но на факультете не поддерживал людей, которые хотели создать обстановку недружелюбия. Он пригласил Западова из Ленинграда, Архипова. Но делал это в пределах тех возможностей, которые тогда существовали.

Корр.: Вам нужно показывать этот текст?

Я.З.: Я вам, доверяю — можно показывать, можно не показывать По американским принципам. Если вы что-то не то напишите, я потом проверю, после публикации.

Корр.: Спасибо.

Я.З.: Заходите еще, если будут какие-то новые вопросы — отвечу с удовольствием.

24.10.97 Ясен Николаевич Засурский подписывает Наталье Вакуровой книгу “50 лет на Моховой”