Опять записки дрянной девчонки

Между правдой и искренностью

Дарья Асламова Дрянная девчонка. Приключения продолжаются. М., «ЭКСМО-Пресс», 2001. – 320 с., тир. 15100.

Неудавшуюся кандидатшу в Государственную Думу – «двойника» писательницы Марии Арбатовой против проходного Михаила Задорнова – никогда не будут награждать престижными литературными премиями, даже посмертно, и тем более навязывать ее творчество школьникам по программе. Это просто невозможно, поскольку творчество Асламовой исполнено превозношением свободы от семейных уз и пропагандой пьянства. Собственно, в нем переплетаются и чередуются две основные темы: охота на мужчин как половых партнеров и жажда острых ощущений, которую автор удовлетворяет визитами в горячие точки.

К журналистке и писательнице Дарье Асламовой прочно приклеили определение «искренняя». Если ей верить, получается, что женщина успешно узурпирует мужскую роль половой охоты на партнеров, а война – естественное удовлетворение ненависти, живущей в некоторых человеческих душах изначально, до появления физического врага и нуждающееся в нем. Между двумя темами есть связующие роли вроде женщины-снайпера, чья дважды извращенная мотивация восходит к классике советской литературы – «Сорок первый» Бориса Лавренева.

Описание войны тоже восходит к классике, только зарубежной – Хемингуэй или Орвел вспоминаются не раз, когда читаешь описания Асламовой событий в Абхазии, Югославии или Чечне. Например, без ее репортерского отражения событий на месте трудно понять о войне в Чечне, что врут действительно обе стороны и что журналисты федеральной стороны «заряжены» той же односторонней ненавистью, что и сами «федералы» или чеченцы, и что журналист Андрей Бабицкий для своих коллег – отвратительный предатель. Может и так, но с такими установками ехать на войну надо с автоматом, а не с блокнотом или камерой. Причем две роли действительно несовместимы – правило, которого придерживался Бабицкий.

При любом отношении к творчеству Асламовой негативность к самопрезентации автора в жизненной роли шлюхи – как она сама себя неоднократно называет – не должно отпугнуть читателя от того, чего нет в творчестве всех прочих: правды в мотивации войны, блестящих интервью на раскрытие личности, характеристик географического места и человека в нем, изложенных прекрасным языком с сочными метафорами. Ее журналистские описания событий в различных точках планеты соответствуют красочности романов Ивлина Во «Черная жуть» или «Сенсация».

Если будет позволено, хочется сказать о достоинствах – не все же книги почитаемые, есть и читаемые взахлеб, но без почтения.

В отличие от романов, описания Асламовой по журналистски точны и местами могут быть использованы в качестве руководства к действию или необходимого предостережения. Например, против стремления «выйти замуж за иностранца», не зная обычаев и особенностей его народа и страны его происхождения. Но и поиск приключений в ночной Москве может привести к непоправимому, об этом тоже написано.

Русский язык Дарьи Асламовой, право же, стоит в одном ряду с языком Владимира Набокова и Федора Достоевского, причем метафоры щедро рассыпаны по страницам без повторения.

Имидж «дрянной девчонки» – эвфемизм бляди – смачного матерного слова, которым сама «искренняя Даша» награждает себя изустно – позволяет ей быть свободной от любых рамок, ибо наше парадоксальное время свободы от совести и от слова, то есть от личных обязательств, поразительно ханжеское и правду о себе воспринимает с реакцией на уровне демонстративного отторжения порнографии.

Асламова как бы и говорит: это порнография, не хочешь – не читай. Читают, причем именно как порнографию, у которой в реальности максимальные рейтинги, но по социологическим опросам получается наоборот.

Впрочем, наш век отличается еще и накалом женской агрессивности в отношении к противоположному полу, на его фоне читать откровения снабженной литературным даром «похотливой самки» странно и... приятно. Наверно, миллионам целомудренных жен, этаких последователей Елены из романа Улицкой «Казус Кукоцкого», засыхающих в многолетнем добровольном отказе от присутствующего мужа, было бы полезно понять, назло кому они себя оскопляют.

Впрочем, отказ от естественного секса – символ ХХ века – приумножил не только войны, но и достижения цивилизации. А то, что автор считает нужным о себе написать, вовсе не обязано быть правдой.

Драматургической структуры и сюжета у книг Асламовой нет, поскольку ход повествования диктуется самой жизнью по выбору журналиста – что может быть интересно читателю. Как говорит героиня на странице 172 новой книги: «Я не лгу, я просто говорю то, что тебе больше всего на свете хочется услышать».

Право же, это надо читать, а не мечтать о теле автора, отвергая написанное – вечно мы все путаем, как справедливо заметил Саша Черный.

Лев МОСКОВКИН, Наталья ВАКУРОВА