СЛЕДОВАТЕЛЬ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПРИВЛЕЧЕН К ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА НЕСОБЛЮДЕНИЕ НОРМ НОВОГО УПК – ЛЕВ ЛЕВИНСОН

Москва, 18 октября 2002 г. "Уголовный кодекс предусматривает ответственность за отказ в возбуждении уголовного дела, но практически невозможно преодолеть сопротивление органов внутренних дел регистрации таких случаев, с которыми у следователя нет желания возиться, поскольку для привлечения к уголовной ответственности надо доказать наличия умысла" - утверждает эксперт Института прав человека Лев Левинсон.

С другой стороны, заметил Левинсон, введение 1 июля текущего года нового Уголовно-процессуального кодекса с дополнением полномочий прокуратуры "сдерживает маховик репрессивной машины". Однако Левинсон не подтверждает данные о резком снижении числа возбужденных уголовных дел за первые три месяца действия нового УПК, которые приводил на пресс-конференции в Интерфаксе начальник управления по надзору за процессуальностью в органах МВД и юстиции Генпрокурату Александр Кизлык. По словам Левинсона, прокуроры отказали в возбуждении только 4% уголовных дел, но общее сокращение их числа достигает 20%. Правозащитник считает это доказательством высокой положительной роли нового УПК: "У нас был вал заказных дел, но сейчас следователи стали возбуждать только верняк". Левинсон также сказал, что положительное действие нового УПК проявилось и в повышении судебного контроля, поскольку обязательное участие в судебном процессе прокурора сняло с суда обвинительную функцию и "суд замолчал", появилась реальная состязательность сторон, а сам суд выполняет свою прямую функцию - судебную. В результате значительно сократилось население следственных изоляторов, хотя и сейчас не у всех есть спальные места, но перенаселенность СИЗО уже не 2,5 кратная, а полутора кратная.

Лев Левинсон подтверждает наличие массовых претензий к следователям, совершающих ошибки при работе по новому УПК, однако считает эти ошиьки не случайными и отмечает при этом наличие тенденции в действиях сотрудников органов внутренних дел по дискредитации нового УПК: "На местах саботаж - хотят показать, что депутаты приняли плохой кодекс, хотят заполнить следственные изоляторы". Левинсон очень гордится тем, что в новом КоАП есть норма его собственной разработки по повышению суммы "мелкого хищения" с 1 МРОТ до 5 МРОТ. По мнению правозащитника, именно Госдума третьего созыва оказалась способной принимать не согласованные с правительством решения. Сажать за мелкие кражи Левинсон считает бессмысленным, надо возмещать ущерб, а это в нашей стране не делается, в отличие, например, от Киргизии, где действует "тройной айып" - вор должен потерпевшему отдать двойную сумму ущерба и одинарную - государству.

Левинсон подчеркнул, что не все в новом УПК хорошо, есть, например, "средневековая норма о тайном свидетеле, которой не было даже при Сталине - человек, которого ты не знаешь, может показать, что нашел у тебя наркотики".

На вопрос о том, как правозащитник видит решение проблемы садизма и коррупции в следственных органах, Л.Левинсон сказал, что повысивший защиту граждан новый УПК вызвал не только саботаж в МВД, но и усилил бегство сотрудников из органов. Для доказательства своего мнения об отсутствии решения проблем садизма и коррупции в органах внутренних дел Левинсон сослался на такое же, как в милиции России, положение в американской полиции, где высокая зарплата и престиж профессии полицейского не снимает указанной проблемы. Представитель Institute Antidrug Police Натан Этельман рассказал Левинсону о случае, когда полицейские сфабриковали дело о наркотиках и целая группа граждан получила тюремные срока до 40 лет, потому что у них не было возможности нанять хорошего адвоката. Когда грамотный адвокат все же появился, оказалось, что присутствовавшее в деле доказательство вины - полкило героина - представляет собой штукатурку.

 

Альтернативное мнение

 

Изобретен новый инструмент террора с помощью защиты прав человека

Прокуратура способствует росту преступности

Как прокуратура борется за права человека и терроризирует население

Фактов заведомой ничтожности доказательств и прежде было море – обвиняемого в разбое, в чем никто не сомневается, потому что этот человек терроризирует все местное население, сажают на очную ставку в наручниках. Для следователя эта «оплошность» ничем не грозит, но на ней можно неплохо заработать. Через полгода назначается новая очная ставка, когда уже никто ничего не помнит.

Прокуратура обозлена тем, что депутаты Госдумы ликвидировали фонд при прокуратуре – был такой инструмент законного рэкета. В обмен другие депутаты разработали новый УПК, преследуя в основном цель внедрения России в европейское сообщество, а в Россию – европейские нормы. Новый УПК внедрен с 1 июля и прокуроры принялись освобождать всех подряд.

Прокуратуре взамен инструмента поборов с предпринимателей навязали механизм террора общества в целом. Коррумпированные не хуже милиционеров или судей прокуроры получили колоссальное влияние в обществе.

В результате с 1 июля преступность скакнула вверх, а раскрываемость бросилась в противоположном направлении.

Начальник управления по надзору за процессуальной деятельностью органов внутренних дел и юстиции Генпрокуратуры РФ Александр Кизлык подвел в четверг на пресс-конференции в «Интерфаксе» итоги первых месяцев действия нового Уголовно-процессуального кодекса, введенного в действие с 1 июля текущего года.

Кизлык утверждает, что тенденции повышения преступности и снижения раскрываемости не связаны с введением в действие нового УПК, поскольку указанные тенденции имели место и до июля текущего года.

А.Кизлык рассказал, что только за июль – 1 месяц действия нового УПК – прокурорами прекращено 5500 незаконно возбужденных сотрудниками органов внутренних дел уголовных дел. Только в Москве за два первых месяца действия УПК прекращено 991 уголовное дело. За первые полгода 2002 года в целом по стране прекращено около 4 тыс. незаконно возбужденных уголовных дел.

Пример: следователь раскрыл преступление – угон мотоцикла, нашел оставшиеся от транспортного средства рожки и ножки. Очевидно, угонщик никуда не скрывался по причине абсолютной безнаказанности подобного вида преступлений. Практически с готовым уголовным делом следователь пришел к прокурору за необходимым по новому УПК согласием на возбуждение уголовного дела. Однако у прокурора надо было испросить санкцию и на производство следственных действий, поэтому все добытые без означенной санкции доказательства признаются ничтожными. Угонщик свободен и продолжает то же самое.

Справедливости ради следует признать, что депутаты Павел Крашенинников и Елена Мизулина разрабатывали УПК не только ради повышения собственной значимости или международных контактов с европейскими экспертами, хотя для российского депутата это очень важно. Разработчики настолько досконально разжевали  законопроект, что даже приложили к нему все необходимые бланки документов. Однако до сознания следователей довели только смысл нового закона, да и то не до всех. Некоторые работают по старым УПК, номера статей закона не совпадают и уже этой причины достаточно для того, чтобы отпустить на волю заведомого злоумышленника. Не везде есть компьютеры и обвинять органы дознания в потворству преступникам очень трудно.

Начальник управления Генпрокуратуры А.Кизлык и пресс-секретарь Генпрокуратуры Наталья Вешнякова считают, что причины снижения числа уголовных дел не носят умышленного характера, всему виной невнимательность следователей.

Кизлык сказал, что следовали несут ответственность вплоть до уголовной по статье 145 УПК за производство следственных действий не в соответствии с процессуальным законодательством, однако назвать цифры привлеченных к ответственности начальник управления не смог, сколько ни напрягал свою память.

Новый УПК имеет целью защиту интересов участников судопроизводства, что по мнению представителя Генпрокуратуры важнее установления истины.

Не ответил начальник отдела Генпрокуратуры и на вопросы о том, снизилось ли число случаев «выбивания показаний» и побои подследственных. Можно предполагать, что борьба за права подследственного человека ничуть не мешает вышибать из него нужные следователю показания или просто разминаться на теле живого человека про причине плохого настроения. Нечто уже подобное уже несколько лет происходит с прослушкой. В советское время право на перлюстрацию личной переписки и прослушку было монополизировано одним ведомством, сейчас бойцы аж семи невидимых фронтов борются друг с другом за право продавать незаконно добытую информацию о гражданах конкурирующим с этими гражданами политическим или коммерческим структурам. Или маргинальным СМИ, как в нашумевшей недавно истории с прослушкой прямо в Госдуме переговоров лидера СПС Немцова. В тех случаях, когда прослушка оправдана интересами следствия, а не шкурными инстинктами следователей, использовать ее в качестве доказательств для суда невозможно.