После 21 час на станции Охотный ряд два десятка ментов с собаками показали театр задержания крепкого бритого мужика. Напротив наблюдала группа кавказцев, которые якобы ничего не знали. Когда задержанного увели вверх по эскалатору, группа рассыпалась. В метро вообще заметна полиция и кавказцы.

Макс Зебальд любит рассказы людей кто не был услышан – лекция Марии Степановой Эшколот Гете-институт

Поэт эссеист Мария Степанова с помощью Зебальда предлагает России избавиться от прошлого, страна застряла в модернизме и населена фантомами

http://www.eshkolot.ru/event/39957

https://plus.google.com/photos/+parizhsky/albums/6106074178174069185?banner=pwa

Лектор Марина Степанова чрезвычайно колоритная фигура эстетствующего облика и аналогичной речью. Рядом с ней вместо стола расположился темно-зеленый экспедиционный ящик, на котором беспорядочно лежали книги Зебальда. Представил лектора Семен Парижский, программный директор проекта «Эшколот». Обещал фильм по Зебальду и возможность что-то спросить.

Предыдущая лекция культуролога Бориса Дубова «Красота тела».

Ящик и сам интерьер зала на пятом этаже главного Телеграфа страны способствует его использованию для эстетствующих сборищ.

Эшколот – виноградная гроздь. Умный человек мозги как виноградная гроздь. Организация существует шесть лет. Организует и проводит лекции по истории и культуре еврейского народа.

Мария Степанова утверждала что из четырех основных книг Зебальда которые перевернули западную прозу на русский переведена только одна Аустерлиц. У Зебальда так устроен нарратив заговаривается много придаточных предложений.

Степанова очень долго все это читала.

Аустерлиц переведен один из немалого массива текстов, переведен хорошо и как-то издан. Неправильная обложка с изображением железной дороги и нет половины картинок. В правильном немецком издании взрослый вариант книжки с картинками. На обложке мальчик в карнавальном костюме.

Образ Мандельштама перепрыгивать быструю реку с джонки на джонку.

Удельный вес Зебальда в мировом контенте несовместим с деревянным молчанием в России. В Западном мире произошла до-смертная канонизация.

Несколько общеизвестных вещей.

Зебальд пишет о катастрофе, это так и не так. Катастрофа это наиболее близкий к нему пример ужаса жизни как таковой. Микро- и макрокатастрофа. Две книги из четырех посвящены этому.

Зебальд военный ребенок родился 18.05.44 в деревушке в Баварии. Его отец ни много ни мало солдат Вермахта служил в Польше. То что было вокруг не переживало период словесный. В город ездили на телеге. Между большими домами горы щебня с обрывками обоев.

Со своим прекрасным английским пишет только по-немецки, жил в добровольном изгнании в быту на немецком не говорил. В быту его звали Макс.

В старших классах школы узнает о катастрофе что это было. Денацификация в послевоенные годы была до некоторой степени принудительной под контролем союзников. В старших классах школы согнали 17-летних детей и показали без объявления фильм «Холокост». Зебальд стал задавать вопросы, но товарищам неинтересно а преподаватели не очень в курсе.

Поехал учиться во Фрайбург, где профессура получала степени в 30-х. довольно быстро эмигрировал. В начале 90-х его книги начинают печататься на немецком, потом переводятся на английский и становится понятно что это ни на что не похоже.

Зебальд погибает в автокатастрофе, но умер до столкновения автомобилей. Последняя книга которую Зебальд подготовил к печати там три поэмы. Еще есть книга «Изгнанники» («Эмигранты»).

Это всегда хроники безостановочного движения. Все предметы за которые берется Зебальд объединены одной фигурной скобкой: уже подверглись уничтожению или уничтожаются или будут, как и мы все. Дать еще немножко постоять в лучах внимания.

То что голос звучит в пустоте это особенно важно. После черной дыры Второй мировой катастрофы это голос непотерянный.

Байка: это рассказ про эксперимент в конце 60-х в одной из американских лабораторий. Несколько крыс помещали в таз с водой из которого невозможно выбраться. Потом им дают желоб по которому можно выбраться. Потом этих крыс и тех кто не участвовали в эксперименте, но без чуда спасения. Умирали от инфаркта все. Вредоносность чуда спасения.

У Зебальда нет этого яда надежды на спасение.

Текст которому можно доверять и при этом неверифицируемые чужие истории.

С романом Шишкина «Венерин голос» похожая история, мемуары певицы. Внимательные читали обнаружили вкрапления чужих историй, которыми автор воспользовался для построения романной реальности.

Переходит от текста к тексту от Казановы к Стендалю, к Кафке. Постоянно допускаются отклонения какие-то точки несогласий и есть скрытые замаскированные цитаты. Один продвинутый рецензент сказал что он Кафку читал и знает, а другой подумает что это Зебальд так хорошо пишет.

Размещенный на ничьей территории между жизнью и смертью дать им еще раз показаться на людях.

Вся его проза устроена как сундук с памятками. Альбом с открытками.

Есть свои маленькие жертвоприношения. Спрятать свои детские или юношеские. Детская фотография матери, которую он случайно находит.

Выступает как толмач между миром мертвых и миром живых. Мертвых можно рассматривать как еще одно из меньшинств, совершенно бесправных, т.к. за них некому заступиться. Зебальд выступает представителем и заступником этого странного меньшинства.

Перемещения героя с места на место. Ничего не происходит кроме перемещения. Потеря паспорта. Перемещенное лицо. Повествователь сам выносит себя из списка живых.

У него удивительная ...

Зебальдовский немецкий не совсем немецкий, это такой конструкт имеет мало общего с языком немецкой прозы. Он ориентируется на Геделя а не Гете, на Жан-Поля.

На еврейском кладбище обнаруживает человека, который умер в день его рождения.

Набоков

Странный эффект. Язык Германии 19 века целостность.

Нам надо уже переходить к водным процедурам. Почему Зебальд предмет первой необходимости? Акт сепарации. Япония не очень то что происходило. Россия как страна забуревшая в своем прошлом. Ни один разговор не м.б. закончен. К любой революционной песне в фейсбуке комментарии разной степени консистенции. Постоянное решение дедовских проблем. Мы читаем Мандельштама как будто это было написано вчера. Чтобы пройти школу дистанцирования, Зебальд необходим. Действительность болезненна. Не уходим от модернизма.

Фильм 18 минут по Зебальду Patience , выбрали фрагменты с голосом Зебальда.

732 тонны бомб сбросила только одна эскадрилья за 1009 дней

Жуткие образы лишают способности рассуждать.

Данвичская пустошь

Орфорд, минобороны прекратило секретные исследования там. Чувство полной свободы и отчаянья.

Я люблю рассказы людей чей голос оказался не услышан

Родители не рассказывали и я вырос с ощущением пустоты, заполнить только рассказы свидетелей

Отвечая на вопросы, Степанова сказала что Вайзер для Зебальда оч много значит. Зебальд за счет ... немецкий не очень немецкий. У Зебальда одно из ключевых слов «пепел». Стратегия скорее голосовая, Зебальд опирается на синтаксис.

По юмору Степанова призналась что боится что это она лишена. Ей кажется что некоторая веселость у Зебальда есть.

Очень разная у нас ситуация с Германией, десталинизация. М.б. нужен не Зебальд а Маяковский? – Степанова: Время упущенною. 17 год не менее болевая точка чем 37, не очень понятно что должен прокрикивать этот Маяковский кроме десяти заповедей. Мне кажется что надо делать сейчас это хоронить своих мертвецов, у нас страна населена фантомами.

Выйдет «Воздушная война и литература» о том как союзники бомбили немецкие города и это невыносимое чтение, описывает очень точно. Я бы первой перевела «Эмигрантов».

Отвечая на вопросы Л.М., Степанова сказала что она бы поспорила с тем что выигрывает кто перенимает опыт зла. Мне странно видеть людей кто сразу перебегает с головы на темную сторону. Нет, школа дистанцирования о которой я говорю некоторые сюжеты надо заканчивать и ставить точку. Зебальд в одном своем интервью говорил что нет разницы между пассивным сопротивлением и пассивной коллаборацией. Активного отторжения войны у него не было

Умер Зебальд от инсульта, в машине ехал с дочерью.

Россия застряла в модернизме. А постмодернизм был и нету. Возможно Сурков. Охотно верю – он тащится от своего образа.

Вопросы Л.М.: В нынешнем мире выигрывают те, кто без эмоций изучал и применял опыт Третьего рейха, нацистской пропаганды, триумфа воли Лени Рифеншталь.

Вот этот протест Зебальда, дистанцирование от соотечественников и от прошлого, оно не мешает сейчас бороться со злом?

Есть провалы, забытая в Польше 120-тыс армия.

Исключение себя из живых это что протест? Протест против войны как умственной эпидемии или другое?

Правильно я понял что Зебальд войну не принял?

В каждом народе, способном переживать умственные эпидемии, есть такие степные волки? Насколько заметна такая прослойка в Германии или это отдельные несвязные фигуры?

Чему ближе из нам известного Гессе, Белль, Брехт? Или никому? Иными словами мы сталкиваемся в германской ментальности с тем что в русской было названо желтыми листьями, лишними людьми и против чего предупреждали авторы сборника Вехи? В России общее помешательство называлось умственная эпидемия. Что было в понимании германских степных волков есть подобное понятие?

Информация организаторов

Лекция поэта Марии Степановой «Подземный классик: В.Г. Зебальд как предмет первой необходимости». Организаторы: проект «Эшколот» (www.eshkolot.ru) совместно с Гёте-Институтом в Москве.

Лекция поэта Марии Степановой и демонстрация фрагментов фильма Patience (After Sebald)

Положение Зебальда в России — особое: он тут подземный классик, потому что на поверхности его буквально нет, к нему отсылают, как к зарытому сокровищу. Это гротескная оборотная сторона его мировой, совершенно уже устоявшейся за 12 лет посмертия, славы, которая быстро сделала его чем-то вроде институции, если не индустрии. Обещание Сьюзен Зонтаг, заговорившей когда-то о литературном величии в связи с именем Зебальда, сбылось с устрашающей полнотой: его судьба и труд, вовсе для этого не приспособленные, становятся сейчас чем-то вроде нового эталона… В России непереведенный, неосвоенный и неусвоенный (по-русски вышла всего одна его книга, и та в 2006-м), Зебальд существует на правах тайного знания: о нем не пишут, но говорят, не рассуждают, а подразумевают. Это еще диковинней потому, что именно здесь его способ существования в литературе должен был бы стать предметом первой необходимости. (Мария Степанова, «С той стороны»)

В. Г. Зебальд — сын солдата вермахта, родился в 1944 году в воюющей Германии. О существовании лагерей уничтожения узнал только в старших классах школы. С двадцати двух лет жил за границей (с 1970 года — в Великобритании). Автор четырех книг, написанных по-немецки, последняя из которых — «Аустерлиц» — заставила Сьюзен Зонтаг говорить о возвращении «великой литературы» на фоне общего кризиса мировой словесности. К пятидесяти семи годам Зебальд стал европейски известным автором, лауреатом премий Берлина (1994), Генриха Белля (1997), Генриха Гейне (2000) — и погиб в 2001 году на пороге всемирной славы. В России почти не переведен.

Поэт Мария Степанова говорит об одновременно старомодном и радикальном способе письма В. Г. Зебальда как безнадежном акте сопротивления смерти, о неизбирательной памяти, о синтезе фотографии и литературы, написанной словно «через слой пепла».

В дополнение к лекции будут продемонстрированы фрагменты «психогеографического» фильма Patience (After Sebald), который режиссер Грант Ги (автор фильмов о Joy Division и Radiohead) снял по следам пешего путешествия В.Г. Зебальда по Саффолку (ставшего основой книги «Кольца Сатурна»).

В. Г. Зебальд (1944-2001) – немецкий писатель и литературовед, поздно получивший признание в Германии и едва известный в России. Поэт и эссеист Мария Степанова называет его «подземным классиком». Родившийся в северной части Баварии Зебальд изучал литературоведение в университете г. Фрибург (Швейцария), а в 1967 году навсегда уехал в Англию, где преподавал немецкую литературу. Зебальд ненавидел данные ему при рождении имена «Винфрид» и «Георг» и считал, что Винфрид – «настоящее нацистское имя». Семья и друзья называли его «Макс».

Зебальд – автор четырех книг, написанных по-немецки в жанре documentary fiction: «Головокружение. Чувства» (Schwindel. Gefhle, 1990), «Изгнанники. Четыре длинные повести» (Die Ausgewanderten. Vier lange Erzhlungen, 1992), «Кольца Сатурна» (Die Ringe des Saturn, 1995) и «Аустерлиц» (Austerlitz, 2001) – единственная переведенная на русский книга Зебальда была издана в 2006 году, тираж давно распродан. Персонажи текстов Зебальда зачастую глубоко травматизированные люди, изгнанные из своей страны и пытающиеся обрести новое существование на чужбине. Судьба евреев в Германии является важной темой в творчестве этого писателя. Еще совсем молодым человеком Зебальд был возмущен заговором молчания, которым «поколение отцов» окружило некоторые события войны и особенно Холокост. Позднее он так же резко критиковал замалчивание фактов разрушения немецких городов бомбардировками союзников.

Его последний роман «Аустерлиц» заставил Сьюзен Зонтаг говорить о возвращении «великой литературы» на фоне общего кризиса мировой словесности. К пятидесяти семи годам Зебальд стал европейски известным автором, лауреатом премий Берлина (1994), Генриха Белля (1997), Генриха Гейне (2000) – и погиб в 2001 году в автокатастрофе на пороге всемирной славы. Мария Степанова «В России непереведенный, неосвоенный и неусвоенный, – пишет Мария Степанова – Зебальд существует на правах тайного знания: о нем не пишут, но говорят, не рассуждают, а подразумевают. Это еще диковинней потому, что именно здесь его способ существования в литературе должен был бы стать предметом первой необходимости».

Лектор: Мария Степанова – поэт, эссеист. В 2007-2012 годах – главный редактор интернет-издания www.openspace.ru. С 2012 года – главный редактор проекта Colta.ru. Ее стихи переведены на английский, иврит, испанский, итальянский, немецкий, финский, французский и другие языки. Лауреат премий журнала «Знамя» (1993, 2011), премии имени Пастернака (2005, номинация «Артист в силе»), премии Андрея Белого (2005), премии Фонда Хуберта Бурды лучшему молодому лирику Восточной Европы (Германия, 2006), премии «Московский счёт» (Специальная премия, 2006; Большая премия, 2009), премии Lerici Pea Mosca (Италия – Россия, 2011), премии Anthologia (2012). Стипендиат Фонда памяти Иосифа Бродского (2010).