07.08.16 Лев МОСКОВКИН, Наталья ВАКУРОВА

Книга в Москве

Британский вариант «Войны и мира» – от Изабель к Элизабет

Наркотическая беллетристика: Заместительная терапия британской литературы http://leo-mosk.livejournal.com/3391604.html

Себастьян Фолкс. И пели птицы: перевод с английского С. Ильина. – М.: Синдбад, 2015. – 600 стр., тир. 3 тыс экз.

Новый для российского читателя британский писатель Себастьян Фолкс – кавалер ордена Британской империи за творческие достижения. Выпустил десяток романов и стал весьма популярен у себя на родине. «И пели птицы» – часть «французской трилогии» Фолкса, начатой «Девушкой из «Золотого льва» и «Шарлоттой Грей».

В Британии роман «И пели птицы» сделали национальной классикой, он включен в курсы литературы и английского языка. Спустя десяток лет после выхода романа в свет автор написал предисловие для разъяснения, как и для чего он создавал роман, проехав по местам сражений: «Где границы человечности?» Предисловие содержит некие извинительные моменты: «Идея состояла в том, чтобы дружески похлопать по плечу читателей, подкованных в литературе, ничем не ущемив интересов всех прочих».

Чтобы ответить не сакральный вопрос «зачем все это нужно и какое отношение имеет к современности» автор ввел персонаж третьего поколения Элизабет.

Он сам так написал в предисловии. Однако в романе нет ничего про мотивацию Элизабет Бенсон, которая между случайной связью одной ночи без всякой охоты с девятнадцатилетним юнцом и рождением ребенка от женатого мужчины зачем-то заинтересовалась той войной и ролью в ней дедушки Стивена Рейсфорда. С тех пор не без участия Британии прошла еще одна большая война и несколько малых, однако по воле автора Элизабет так и не смогла найти ни одного персонажа с памятью о войне.

Автор уклонился от лукавого вопроса. Ответ очевиден. В любой стране мира, претендующей на самостоятельность принятия решений, суверенитет генерируется в значительной степени на основе патриотического заказа в литературе и кинематографе – с разницей на понимание патриотизма в зависимости от национальных особенностей, иногда весьма экзотическое и переменчивое. Эффективными технологиями бессмысленного уничтожения массы людей Германия опорочила себя, а век спустя век стала провинцией англосаксонского островного мира.

Фолкс неспроста взялся за неподъемную тему. Великая, или забытая война вошла в учебники как Первая мировая. Новый интерес к истокам вызвал затянувшийся спад популярности либеральной идеи в основе четвертой волны глобализации, первой островной после серии континентальных волн. Доминанта массового сознания изменилась и люди вдруг осознали негативные плоды и истинные цели либерализма.

Нас мучает сакральный парадокс: если люди в массе становятся лучше и лучше, почему при этом бесчеловечность окончательно утратила пределы? Основы нашего реализованного будущего заложены в ту войну. Впервые было использовано приносящее жестокие страдания оружие массового поражения. Систематическое применение получил опыт этнических чисток и погромов по национальному признаку.

Великая война отмечена бессмысленностью постановочного повода. И еще тем, что стала кульминацией процессов, зревших в мире людей почти век. Войны Наполеона не принесли разрядки в душах, скорее завели пружину мирового будильника. Мир проснулся и ужаснулся.

Первая, вторая – историческое лукавство. Геополитические мировые войны были всегда – захватнические экспансии римлян, арабов, татаро-монгольского народа-войска, крестовые походы и конкиста, экспансия «бостонцев» по Северной Америке с уничтожением коренного населения, текущая тотальная террористическая война.

Россия стала победителем и спасителем народов в Отечественной войне 1812 года, Первой и Второй мировых. Миссией Федора Мартенса Россия предложила международное право ведения войны. Миссия оказалась невыполнимой, западная и особенно островная ментальность героизирует игру без правил (fire game), тем более в основе геополитики под названием «Большая игра». Тогда Русский экспедиционный корпус, а вовсе не Британия, спас Францию от кайзеровской агрессии. В наши дни спасает Сирию русские ВКС, а вовсе не Западная коалиция, поддерживающая террористическое квазигосударство.

Ничего этого нет и не может быть по причине исторических несовпадений в британской патриотической литературе. На шестистах страницах романа «И пели птицы» Фолкс описывает детально и с многочисленными подробностями жизнь нескольких сквозных персонажей до и во время войны. Параллельно на страницы романа выведено множество второстепенных персонажей. Их задачи разные – попеть за столом в присутствии главного героя, показать ему протестные волнения рабочих или затем разные формы смерти на фронте, послужить подпоркой его ног в траншее. Живую подпорку проще застрелить, чем оказать помощь умирающему телу. Хронологически через шестьдесят лет выведен стратегический персонаж Элизабет, чтобы через ее интерес к деду Стивену рассказать, что произошло с главными героями после войны. В верстке романа главы разной хронологической принадлежности грамотно перемешаны.

Значительную долю объема составляют подробности, верифицирующие авторскую информацию и создающие репортерский эффект присутствия. Приводятся письма с фронта второстепенных персонажей и ответы из Англии, где и без войны смерть взимает свою дань с людей. Смрад от немытых тел, прокисших туалетов, гниющей человеческой плоти преследует читателя и от закрытой книги. Описание совокуплений пуритански кастрировано, но и в допустимых пределах выписано эротически художественно.

Элизабет так и не узнала в полной мере про деда Стивена все, что выложил о нем автор для читателя. Стивен Рейсфорд, англичанин-сирота (очевидно, зацепка за национальную классику), взятый из приюта неким богачом для удовлетворения каких-то странных амбиций. Во Францию Стивен приехал за опытом текстильной промышленности. Изучению опыта на производстве помешали технологические особенности процесса, пробудившие детские комплексы. Временное недомогание способствовало страстной любви. Хозяин фабрики Рене Азер так и не догадался, в какой комнате отдавалась англичанину Стивену его жена Изабель. Комната тоже описана детально.

Изабель чувствовала себя насаженной на кол и упивалась роскошью этого чувства. Наконец-то я стала собой, думала она, именно для этого я и рождена.

Для демонстрации эффекта женской конкуренции выведен персонаж дочери Азера Лизетты: «Вам придется потрогать меня». Лизетта схватила ладонь Стивена, потерла ею свои груди, затем опустила к талии. ... девушка направила ее под свои панталончики, и он нащупал влажную расщелину плоти».

Дочь не сказала отцу об измене мачехи, это попросту не входило в ее вполне женские интересы. Зато любовник рассказал хозяйке дома об эротической выходке падчерицы. Та не поняла – где она могла узнать о подобных вещах? Старшая сестра Изабель Жанна рассказывала ей, что рано или поздно такое случается, но она не ощутила желания – во всяком случае такого, как описал Стивен в случае Лизетты.

Хозяин дома проклял любовников и они с удовольствием отправились вон на вольную жизнь. Он устроился плотником. Она вела дом и готовила ему еду. Жила с ним в надежде на беременность. Потом сбежала, не оставив записки. Сбежала как-то продуманно по деловому.

Что делать во Франции повзрослевшему мальчику из английского приюта без определенного места жительства и конкретных видов на будущее? Сначала – несколько дней попить вина, а там и война подвернулась. Стивен упорно отказывается и от поездок домой в Англию, где у него нет дома, и от перевода на штабную работу с повышением. На фронте Стивен оказывается везунчиком. Невозможно пересчитать убитых второстепенных героев вокруг главного персонажа. Каждая смерть выписана с подробностями: снесло половину головы одному, застрелили в глаз другого, третьему отстреливали голову по частям, повисшему на колючей проволоке.

Роман кажется написанным весьма странным образом. Русского читателя учили, что подвешенное в первом акте ружье должно выстрелить как минимум после антракта. Автор-британец развесил целый арсенал ружей и не выстрелило ничего. Если не считать смутных догадок, зачем было распинать на заборе мертвую птицу? Особенности островной ментальности требуют разъяснений.

Многое из тщательно выписанного в деталях остается непонятным по смыслу. Интересно было бы узнать, зачем копали подземные тоннели немцы и англичане друг другу? При неизбежном смещении линии фронта выкопанные с трудом туннели бесполезны.

На этом фоне кажется понятным, что Изабель как истинной француженке пресно в законном супружестве и было медом намазано в одном месте отдаться сначала заезжему англичанину, потом немецкому оккупанту. Это уже когда германский снаряд разрушил дом Азера и обезобразил ее лицо. Для этого между любовными похождениями Изабель вернулась к мужу, а он повел себя нестандартно и отправился в плен.

Дочь Изабель Франсуазу воспитала сестра Жанна, она же приняла любовника и отца ребенка Стивена. Франсуаза выросла и родила от мужа-пьяницы Элизабет. Муж регулярно сбегал в Африку, но Франсуаза неизменно принимала его обратно. Элизабет родила еще кого-то от женатого мужчины Роберта. Разумеется, роды тоже выписаны с подробностями. На том и кончается.

Описан с эпическими подробностями буквально каждый эпизод, будь то копание туннелей, роды, эротические игры или оторванные части тел, по которым узнается бывший владелец. Понять, зачем это выписано, почти невозможно. Зато читателю предоставляется богатая возможность вдоволь упиваться высокой литературой.

Другая подспудная цель в том, что есть тут некое британское повторение «Войны и мира» Льва Толстого. Там тоже много деталей, но есть и некая бессмертная идея о причинах войны, первооткрывателем которой можно считать великого русского писателя. Оба романа созданы как итог исследований. Про Толстого это известно, он фантастикой не занимался. Что касается Фолкса, этот сам написал, как рисовал своих персонажей.

И все же новый британский роман в своей стране в свое время стал неким прорывом в эксгумации классики. Прочитать роман непросто, как и положено образчику элитарной литературы. Такое произведение – не француженка, чтобы легко отдаваться иностранцам. Произведение должно требовать от потребителя пуританского преодоления. Затративший время и силы читатель будет вознагражден. Интеллектуальный багаж обогатится и о его размещении следует подумать заранее, прежде чем читать современные толстые английские романы.

Подобно чисто британскому проекту «Теория Дарвина», новый английский роман рассчитан не столько на прочтение, сколько на изучение и цитирование для укрепления национального духа, расшатанного римейком «1984» от Бена Элтона «Слепая вера» или «Шепотом в темноте» Стефани Мерит с выпячиванием традиционных английских пороков в новых условиях глобальной либерализации и менеджеризации образования и культуры.

Текст книги 950 тыс знаков

http://fanread.ru/book/download/11477560/