16.04.18 Лев МОСКОВКИН, Наталья ВАКУРОВА Революции в науке на примере истории 20 века – статья https://leo-mosk.livejournal.com/4976568.html
https://leo-mosk.livejournal.com/4997654.html
ЦЕНТР НАУКОВИХ ПУБЛІКАЦІЙ ЗБІРНИК НАУКОВИХ
ПУБЛІКАЦІЙ УДК 082 ББК 94.3
ISSN: 5836 - 4978 Збірник центру наукових
публікацій «Велес» за матеріалами
IVміжнародної науково-практичної
конференції 1 частина: «Весняні наукові читання», м. Київ: збірник статей (рівень
стандарту, академічний рівень).
– К.: Центр наукових публікацій,
2018. – 108с. ISSN: 5836 - 4978 Тираж – 300 экз. УДК 082 ББК 94.3 ISSN: 5836 -
4978
Л.И.Московкин
(газета
«Московская правда»);
Н.В.Вакурова
доц.,
к.филол.н. (ГУУ, г. Москва)
Революции в науке на примере истории 20 века
Аннотация. В течение 20 века как минимум дважды кардинально
менялась система научных знаний. В периоде между двумя научными революциями
доминировала концепция редукционизма и ряд
направлений науки достигли доказательной формализации. Вторая научная революция
с возвращением холизма прошла скрыто от общества на фоне противодействия
переменам и стремления сохранить наукам бездоказательный гуманитарный формат.
Сложившаяся ситуация создала запрос на новую научную революцию.
Ключевые слова: зомби-паразитизм, волны жизни,
коллективный разум, моббинг, нематериальные сущности,
редукционизм, симбиозогенез,
холизм
L.Moskovkin
(the
newspaper «Moskovskaya Pravda»);
N.Vakurova
Assoc. professor, candidate of
philological Sciences
(GUU,
REVOLUTION
IN SCIENCE BY THE EXAMPLE OF THE HISTORY OF THE 20TH CENTURY
Annotation. During the 20th century,
the system of scientific knowledge changed dramatically at least twice. The
period between the two scientific revolutions was dominated by the concept of
reductionism and a number of areas of science have reached a proof
formalization. The second scientific revolution with the return of holism was
hidden from society against the background of resistance to change and the
desire to preserve the Sciences unsubstantiated humanitarian format. The
current situation created a request for a new scientific revolution.
Keywords: collective intelligence,
holism, intangible entities, mobbing, reductionism, symbiogenesis,
waves of life, zombie parasitism
Двадцатый век оказался обильным на перемены. Его
начало отмечено взрывным развитием публичного информационного поля в значительной
степени за счет привязанных к датам периодических изданий. Благодаря этому,
неспокойный век оставил будущим поколениям множество свидетельств синхронности
перемен в разных сферах общественно-политической и научно-образовательной
жизни, не связанных чем-либо в рамках материалистической концепции.
Соответственно возникла возможность понимания и
описания научной революции, по формату похожую на арогенез в дикой природе
согласно описаниям палеонтологов Кирилла Еськова и Александра Раутиана.
В течение 20 века как минимум дважды кардинально
менялась система научных знаний. Наиболее характерной особенностью века было
монопольное доминирование моды на единообразие в ранге высшей эстетической
категории. В частности, к презентационной и деловой форме одежды была отнесена
военная форма или ее имитация.
Параллельно в блоке с единообразием абсолютно
доминировала концепция редукционизма в науке. По
умолчанию подразумевалось, что любое явление природы можно экспериментально
разобрать на элементарные составляющие, затем мысленно произвести обратный
процесс сборки и отразить его в теории как некой единой картине мира. Идея
практически не была формализована. Однозначную формулировку она получила в
саркастическом описании персонажа Станислава Лема,
апологета «Общей теории всего».
Стремление к обобщению через редукцию (логическую
дедукцию) формально не имеет отношения к единообразию в роли эстетической
ценности. Однако в сознании истина и красота объединены в общий блок. По их
типам обнаруживаются различные ассоциации с рядом других особенностей. Редукционизм имманентно ассоциируется с материализмом.
Представления о холизме вытеснены в поле, обозначенное идеализмом. В качестве
основной особенности 20 века запечатлелись организованные агрессии
экстерриториальной экспансии, вошедшие в историю как мировые войны. Менее
заметно практически весь 20 век шли процессы глобализации с образованием
сетевой горизонтальной системы управления, поглощающей суверенитеты отдельных
стран.
Столкнулись две антагонистические глобализующие идеологии марксизма и дарвинизма. Приписанная
Чарльзу Дарвину идея естественного отбора как переживания наиболее приспособленных обосновала «Большую игру» Киплинга в
качестве идеологии англосаксонской экспансии. Тот же Дарвинизм впоследствии
стал абсолютной истиной в основе либеральной псевдорыночной
экономики, монопольно-деривативной. Идеологический
запрос определил деформацию множества научных направлений и исключил из
понимания имманентное отсутствие конкуренции, центрифугальный отбор (кризис
лидерства), существование вредных признаков, волны жизни и текущую эволюцию
человека.
Идея Маркса чрезвычайно проста и состоит в переводе
на эволюционную терминологию в том, что дарвиновский отбор во время кризиса не
работает. Маркс подробно описывает, к чему приводит нерегулируемая конкуренция:
рынок капитала изолируется от производства и происходит его концентрация. Цена
вопроса настолько высока, что процесс устраняет любые пределы и попытки
регулирования.
И «Капитал» и «Происхождение видов» стали библиями
для лагерей своих приверженцев, сегрегированных по национальному признаку. Как
и положено библии, они не могут служить источником доказательной истины и несут истину абсолютную в максимально упрощенном
виде, достойном веры. При этом пытливый ум в обоснование своей веры найдет в
них массу тонких доказательств и даже соединит в единое целое, присовокупив
Ветхий завет или Моральный кодекс строителя
коммунизма. Детали зависят от национальных особенностей, но цель преадаптирована подобно ортогенезу (финализму, номогенезу).
«Хоть и твердят нам, что наука не знает
национальных границ, но опыт истории, в том числе опыт истории эволюционизма,
говорит иное. Там, где наука задевает мировоззрение, она всегда одета в яркие
национальные одежды», – утверждает Юрий Чайковский. [9, стр.63]
«Судьба открытия радикально зависит от того,
насколько оно задевает правящую идеологию. Если не задевает, то усвоение может
быть мгновенным: вся история генетики и вычислительной техники тому пример – их
успехи за сто лет огромны и молниеносны. Но если открытие задевает царящие в
обществе презумпции (например, дарвинизма), неприятие может продолжаться сто
лет и больше» [9, стр.235]
Современник Дарвина Николай Данилевский утверждал,
что его учение чисто английское, включающее все свойства английского духа.
По словам Чайковского, приписанная Ламарку идея
имеет глубокие корни. Врач и поэт Эразм Дарвин развил мысль об активности
организма как самостоятельном факторе эволюции. Идея нашла базу развития во
Франции, но не в Англии, где внук Чарльз, икона британского научного стиля, не
наследовал деду. В наших построениях данный фактор эволюции входит в спектр
проявлений волн жизни Сергея Четверикова.
Проблема в том, что сторонники идеи активности
избегают термина жизненная сила Vis vitalis, но избабиться от сути его воплощения не могут. Чайковский приводит
множество словесных маркеров одной и той же идеи – активность, душа, жизненный
порыв, пассионарность, борьба за существование. [9]
Ни один не отвечает требованиям к термину, все без исключения допускают возможность
толкований и по сути являются метафорами. Обозначаемое
ими явление претендует на роль главного фактора эволюции.
В итоге борьбы идей начало 20 века отмечено научной
революцией, идеологической основой которой стал редукционизм.
Наука утратила германоязычный формат 19 века, стала многонациональной и
глобально связной в новом формате.
Примерно семь десятков лет идеологической монополии
редукционизма позволили осуществить прорывы по
направлениям ядерной физики, квантовой механики, квантовой химии и химической
кинетики, формальной генетики (менделизма), молекулярной генетики и ряда
других. Редукционизм заставил формализовать ряд
научных дисциплин до доказательного уровня, прежде сохранявших гуманитарный
формат. Сейчас уже трудно представить детективную гонку за двойной спиралью
ДНК, как будто это могло быть неочевидно. Двойная спираль стала иконическим мемом. Редукционистская парадигма поставила эксперимент выше
логического вывода в плане доказательности.
История открытия двойной спирали поражает
сочетанием конкретной простоты и лабораторного мракобесия, описанным в красках
Джеймсом Уотсоном. Тем более показательна его собственная судьба, печальная
судьба ученого-генетика в США. Островная ментальность отторгла человека,
который мог бы составить гордость любой нации. Он посягнул на категорию высшей
ценности для англосаксов – сложность. По легкости общении
и уровню достигнутых обобщений Уотсона можно представить как североамериканский
вариант русского генетика Тимофеева-Ресовского, на защиту которого от
шельмования и дискредитации встала власть, что достаточно типично для России. В
США возвеличен образ совсем другого типа ученого-генетика, женщины с трудным
характером Барбары Макклинток, за открытие мобильных
элементов в геноме кукурузы.
В данном случае мы получаем пример научной
фантастики. Работы по частной генетике кукурузы произведены группой ученых,
распавшейся задолго до решения о присуждении за это открытие Нобелевской
премии. Когда решение о лауреате было принято, Нобелевский комитет не имел
возможности сообщить об этом Макклинток из-за ее
самоизоляции, поскольку телефоном она не пользовалась. Аналогичный персонаж в
истории двойной спирали, как ее описал Уотсон в виде женщины с вредным характером
Розалинд Франклин. Именно ее исследования стали
источником ключевых данных по кристаллографии ДНК, причем агрессивно отвергала
их интерпретацию, оставляя за собой право на непознаваемую сложность.
Мобильные элементы в геноме кукурузы открыты путем
логического вывода из данных по наследованию окраски зерен в початке,
проявляющиеся в фенотип только тем, что меняют проявления других генов,
перемещаясь между ними. Характерно, что в разгар редукционизма
общество не видело открытия мобильных элементов. Прошли десятки лет, пока их не
показали физически в геноме Дрозофилы Евгений Ананьев и Владимир Гвоздев в РБО
Курчатовского института. Первая реакция состояла в том, что в темной России не умеют
гибридизовать ДНК.
История мобильных элементов генома мало чем схожа с
историей двойной спирали, кроме одного: США ее приватизировали, чтобы самую
суть изъять из человеческой памяти. Фокус произошел на глазах публики. Евгений
Ананьев говорил о моде на диссертации по вопросу, что имела в виду Макклинток.
Ничего особенного: инсерции
мобильных элементов в операторную область между промотором и структурным геном триггерируют генную экспрессию. Некоторые известные мутации
оказались подобными инсерциями. В частности,
традиционный пример «Теории Дарвина», индустриальный меланизм
Березовой пяденицы в Британии 19 века, который из-за адаптивной обратимости не
состыковывался с приписанной Дарвину идеей микроэволюции
на основе случайных мутаций.
И ДНК и белки в истории Жизни на Земле появились
достаточно поздно. До этого матричные и регуляторные функции выполняли
различные РНК. Дальше в глубь эволюционной истории заходить запрещено. По мнению
альголога Галины Беляковой, в спектре Жизни на Земле
остается больше неизвестного, чем описанного. Возможны такие формы Жизни, что в
рамках принятых концепций науки их невозможно обнаружить и представить. Мысленные
реконструкции прогеноты произвел Чайковский [9
стр.417] Она содержательно отличается от LUCA – «лужицы с ДНК»,
Для идентификации истоков биопоэза
нужен следующий революционный прорыв и возможно не один. Описание Беляковой
некоторых известных форм жизни выявляет намеренное заведение в тупик дискуссии,
например, об уникальном царстве Dinophytae.
Ловушка строится в сочетании моды с линейным мышлением. Попытки проникновения в
тайны Жизни производят люди, которые не могут внятно рассказать о
жизнедеятельности собственной лаборатории по модели Уотсона.
Прорывы научной мысли связаны с людьми, на какое-то
время поддержанными из Пленума ЦК КПСС и благодаря этому ставшими неформальными
авторитетами против воли научного сообщества: Тимофеев-Ресовский, Лев Блюменфельд, Владимир Эфроимсон, Роман Хесин-Лурье.
К сожалению, больше известны обратные варианты, когда власть шла на поводу
общественного мнения, как в случае Николая Вавилова.
Развитие генетики в результате двух научных
революций не принесло компетенций в части природы подобных трансформаций,
которые возможно выходит на происхождение жизни. Мы не знаем причин таких
кардинальных перемен, как в конце 60-х – начале 70-х гг., когда без всякой
евгеники самопроизвольно скачком выросло качество людей. Мы видим только то,
что некоторые идеи, прежде отвергаемые в непримиримой борьбе со
лженаукой, вдруг начали восприниматься и тиражироваться: латеральные потоки
генов и непостоянство генома, уникальные события с расхождением частоты и вероятности,
симбиозогенез.
Можно считать, начало новой генетике было положено
работой Jim Shapiro 1961 года, где было показано соответствие гена отрезку ДНК на
электронной микрофотографии.
Динамика признания непостоянства генома
(генетической нестабильности) напоминает арогенез в дикой природе, как его
описал палеонтолог Кирилл Еськов. Например, появлению млекопитающих или цветковых
(покрытосеменных) предшествовали абортивные попытки эволюции. Наблюдается
параллельное накопление признаков будущей формы. В итоге прошедшего кастинга на
новую роль появляется не одна новая форма, а целый комплекс. В случае цветковых
вместе с насекомыми-опылителями.
Явление преадаптации
широко распространено в эволюции природы и общества. Закономерности экологии
стирают грань между гомологией и аналогией.
Схема Еськова опровергает привычную картинку ароморфоза
по Северцеву из школьного учебника. Истинность идей
палеонтолога Еськова подтверждается ее соответствием антропному
принципу в синергетике Курдюмова, Малинецкого,
Капицы «будущее сегодня». [3]
В то же время генетик из новосибирского
Академгородка Раиса Берг с воодушевлением описывала моду на мутации в геноме
Дрозофилы. Ее отец, самобытный эволюционист русской школы Лев Берг известен как
автор идеи номогенеза (ортогенеза).
Генетик ленинградской школы Леонид Кайданов представил данные о воспроизводимых изменениях
паттерна мобильных элементов в геноме Дрозофилы по мере прохождения фаз
онтогенеза, выраженных у Protostomia очень четко: ovum – larva – puparium – imago.
Нам из России в описанной истории генетики много
непонятного. Наряду с Макклинток, должны быть
признаны заслуги Достоевского как первооткрывателя. Никто не может внятно
объяснить причину изъятия мобильных элементов из школьной программы. В школьной
олимпиаде по биологии они есть, но формулировка задач отдана молекулярным
биологам, а не генетикам. Логический подход Достоевского, Уотсона, Макклинток изъят из образовательной среды. Это борьба не с
Россией, а с истиной, носителем которой воспринимается русская наука.
В отличие от двойной спирали, по иным причинам
сейчас трудно представить то, что наряду с генетикой развивалась и в конце концов
обогнала ее по формализации наиболее совершенная наука экология. Нынешнее
общество лишено понимания, что это такое. В массовом сознании экология замещена
ангажированным под передел энергетических рынков геополитическим инструментом полит-экологии по образцу прошлой политэкономии.
Редукционистская парадигма вытеснила холизм со всей его атрибутикой на обочину сознания
в маргинальную зону – системность, самоорганизация, волны жизни Сергея Четверикова, экономические циклы Николая Кондратьева.
Попали под эмбарго так называемые нематериальные сущности
– Vis vitalis
и структура динамического хаоса, даже информация. Соответствующие направления
науки развивались орфанно и разрозненно. Апологеты
системности самого разного рода и происхождения оставались такими же изгоями,
как и предмет их исследований – биолог Александр Малиновский (Богданов), математик
Александр Хинчин, биолог-теоретик Виген
Геодакян, биофизик Лев Блюменфельд,
морфогенетик Лев Белоусов и многие другие
включая выдающегося синергетика Сергея Курдюмова.
Формулировка противопоставления редукционизма
и холизма принадлежит ученику Малиновского, историку генетики Василию Бабкову. Он же говорил об уровне мегаэволюции,
происходящей по своим механизмам, в отличие от как микро-,
так и Макроэволюции. Редукционистская логика выводит
Макроэволюцию из микроэволюции, высшие таксоны из низших. В системном понимании высшие таксоны появляются
сразу по своим законам и поэтому уровни описания эволюции разделены.
Спустя семь десятков лет доминирования редукционистская парадигма рассыпалась и уступила позиции
холизму. Последняя четверть 20 века отмечена одновременным и независимым
развитием теории катастроф Рене Тома и Владимира Арнольда, фрактальных множеств
Бенуа Мандельбро, фиксацией проявлений неслучайности в стохастике. В
науку полноправно вошли машинные эксперименты Монте-Карло. Пришла мода игры
«Жизнь» бесконечных крестиков-ноликов. Обрели право на существование уникальные
события без статистической достоверности и с расхождением частоты и
вероятности, ключевые для любой эволюции. Без уникальных событий не происходит
ни один арогенез. Множество направлений развития получила идея динамического
хаоса Эдварда Лоренца.
Осталась бы неведомой идея Четверикова
волн жизни как предшественница структуры динамического хаоса, если бы ни роль в
международной науке его ученика, русского генетика Николая
Тимофеева-Ресовского. Его вклад в науку оказался весьма продуктивным на уровне
собственных исследований взаимосвязей гена и фена (пенетрантность и
экспрессивность) и в ряде направлений самоорганизации науки включая превращение
биологии в точную науку. Именно Тимофеев-Ресовский привлек в генетику физиков
как для теоретического осмысления, так и экспериментальных исследований,
например, по расшифровке генетического кода.
Промотором нового направления стала небольшая книга
1944 года «Что такое жизнь», которую Эрвин Шредингер написал под влиянием идей
Тимофеева-Ресовского. Эмоциональное осмысление достижений биологии не выводится
из них по редукционистской модели, но вывела физика
на чисто системное явление, обозначенное бессмертным мемом
«душа».
Макроэволюция Тимофеева-Ресовского отличается
прежде всего системностью от редукционистских моделей
микроэволюции (популяционной динамики генных частот).
Тимофеев-Ресовский оказался связующим звеном между международным научным
сообществом и продвинутой русской наукой, фактически – между прошлым и будущим
форматами научного знания. Произошло естественное развитие знания. В 19 веке
статусная наука была германоцентричной
и Тимофеев-Ресовский как ее представитель был обязан писать статьи на
немецком языке. Однако носителем науки о феномене человека оказалась русская
литература – Достоевский, Толстой, Чехов и многие другие, кто последовал за ними и продолжает традицию в современной литературе.
Академическое собрание сочинений Достоевского служит иллюстрацией того, что они
не писались, а создавались по ходу исследования объекта описания, подобно
диссертации. В данном случае гуманитарный формат не исключает возможности
естественнонаучной формализации.
О доказательной формализации накопленного знания
заставили задуматься события 20 века с самого его начала. Идея Достоевского о
трихинах в мозгу человека, определяющих массовое поведение, была подхвачена
Максимилианом Волошиным. Поэт отразил в стихотворной форме ключевые события в
эволюции человека с естественнонаучной точностью, невольно продолжив
стихотворную традицию в науке Эразма Дарвина. Однако экспериментальные данные,
необходимые для обоснования идеи, получены лишь в конце 20 века, в ходе
следующей научной революции. [2]
Разрушение монополии редукционистской
парадигмы готовилось из-под ее влияния, оно было заложено прозрением научного
сообщества в связи с индуктивным выводом из Теоремы Гёделя о неполноте
арифметики. Частная теорема приобрела всеобщий смысл. В ней увидели такую же
принципиальную недостижимость единой картины мира, как и вечного двигателя.
Наиболее революционными оказались два десятилетия
70-х и 80-х годов. Именно в это время технологично строилась глобализующая сетевая система горизонтальных управляющих
связей, проникающих сквозь суверенную защиту.
В эти два десятилетия можно было наблюдать
взаимодействие двух антисистем, фактически
противоборствующих подсистем общей системы подобно наследственности и
изменчивости, отражающих сосуществование облигатной (консервативной) и
факультативной (оперативной) компонент генома в описании Вигена
Геодакяна [7]
Две научные революции 20 века проходили в разных
условиях. Начало века отмечено расцветом научных и научно-популярных журналов.
Русский формат научной популяризации отличается от западного. Он не
предусматривает наличие научной журналистики с кадровым наполнением на основе
гуманитарного образования. В СССР описывать достижения науки для массового
читателя должны были люди с естественнонаучной подготовкой. Доступное пониманию
извлечение смысла из потока данных является по сути тем же научным открытием и
строится аналогично.
В начале 70-х гг. благодаря властной поддержке в
России реализовалось несколько проектов в сфере науки и культуры. Через
массовую периодику на публичную арену было выведено множество имен, как совсем
новых, так и рассекреченных из системы «почтовых ящиков» – НИИ
оборонно-космической и других стратегических сфер.
До настоящего времени отечественный формат научной
популяризации сохраняет журнал «Наука и Жизнь» и за него идет борьба, причем
проводник западного (англосаксонского) формата, биоинформатик
Михаил Гельфанд оказался сильнее эволюциониста русской школы, биофизика Юрия
Чайковского.
Вторую научную революцию 20 века власть не только не
поддержала, но провела мощную контрреволюцию. Закрылись издательства и журналы,
у сохранившихся стремительно падали тиражи. Начался процесс замещения наук и
рубрик. Математика замещена компьютерными науками. Генетика растворена в
аморфной молекулярной биологии. Точная экология трансформировалась в полит-экологию для обслуживания проектов геополитической
экспансии через декарбонизацию энергетики. Нелепость подмен в климатологии
выявила гигантскую цену вопроса и вылилась в запреты на профессии в США и Британии.
Физику и астрономию упорно подменяли астрологией, левитацией, торсионными
полями. Деструктивные подмены прошли в психологии типов личности Кречмера на психоанализ Фрейда. В антропологии осуждаемой
фашистской евгеникой подменили генетику количественных признаков Льва Животовского с кластерным анализом.
Музеи утрачивали систематическую экспозицию, сохраненную
Зоомузеем МГУ.
В эволюционизме был запущен масштабный проект главы
«Вымпелкома» Дмитрия Зимина «Фонд «Династия». Подобно
предложению кандидатуры на пост главы государства глобализуемой
страны, специально для России, где невозможно остановить развитие
эволюционизма, подобрали фигуру на роль «русского Дарвина» Александра Маркова.
Издания его трудов, составленных его женой Еленой Неймарк,
сделали витриной теории эволюции и выставили на первый план мерчендайзинга
книжных магазинов наряду с переводами на русский язык множества трудов британца
Ричарда Докинза, автора мема
«мем».
Мы не имеем прямых данных о механизмах
политического мерчендайзинга и судим о них логически
по феноменологии, отражающей генетическую конституцию. Помогают ассоциации.
В России под запрет на профессии попала частная
генетика человека. Запрещено говорить о неправоте Дарвина, потому что
конкуренция подменена монополизмом и действует отбор не лучших, а худших, то
есть центрифугальный, обеспечивая кризис лидерства в глобализуемых
странах.
Широкий спектр инструментария генетической
инженерии редуцирован до генной инженерии в узком понимании генных манипуляций
с использованием векторных контейнеров на основе плазмид
Agrobacterium tumefaciens.
Зародившаяся в России информатика Сергея Симоновича
была замещена преподаванием систем счисления или языков программирования.
Вместо анализа текущего потока данных навязано их депонирование в массивы Big Data, недоступные эвристической свертке для извлечения смысла. Машинная
процедура кластерного анализа не применяется. В частности, контент-анализ
журналистских текстов Энвера Багирова,
бывшего завкафедрой телевидения и радиовещания Журфака МГУ.
Если научная революция была произвольно самоорганизованной, то контрреволюция имела управляемую
составляющую и опиралась на консерваторов статусной науки, обличенных званиями,
должностями и положением. Таким образом был запущен процесс паразитарной
эволюции с градациями патогенности и вирулентности вплоть до тупика в формате
ФАНО как одного из высших проявлений менеджеризации
власти для разрушения национальной государственности через зомби-паразитизм. От
менеджеризации в наибольшей степени пострадала не
Россия, а Британия.
От общества осталось скрытым множество научных
достижений и сама суть научной революции, в ходе которой гуманитарная наука
утратила исключительное право на бездоказательность. Контрреволюция вернула всей
статусной науке гуманитарность, отбросив на век назад научную популяризацию.
Новые междисциплинарные направления, в которых имеются наиболее существенные
достижения, исключены из УДК, рубрикации научных журналов, полок магазинов,
системы грантов, направлений подготовки высшего профессионального образования.
Система рейтингования и
рецензирования, декларативно направленная на борьбу со лженаукой, по факту ее
системно поддерживает, последовательно исключая научные достижения из доступа
на публичное информационное поле. Рецензент индексируемого журнала откажет в
публикации, если не выполнен ряд абсурдных условий. Например, исследование
должно быть проведено на мышах определенных линий и под микроскопом
определенного типа. Материал и оборудование должны закупаться у
компаний-монополистов. Это необходимо для доказательного сравнения частностей,
которыми затопляются общие выводы.
В своей деятельности мы сталкивались с множеством
самых неожиданных и экзотических запретов, стоп-листов и черных списков на
направления естественной науки. Информирование о достижении российской науки
подведено под рекламу и фактически запрещено. Ликвидация научно-образовательных
программ в медийном поле началась с передачи канала
«Российские университеты» НТВ Владимира Гусинского. В настоящее время запреты
на научные программы привели к проблемам заполнения эфира, поскольку запрос на
них высокий и растет. Научно-популярная периодика в России сохранилась, но для
нее запрещена дистрибуция.
Однако в России запреты не могут иметь абсолютный
характер и потому играют позитивную роль. Подобно сети репродуктивных барьеров,
запреты вдвое увеличивают эффективную численность популяции, в нашем аспекте –
относительно генерации идей в познании. Сегрегационные мембраны повышают
эффективность самоорганизации и ускоряют естественную эволюцию.
Под эмбарго попали Тимофеев-Ресовский и Геодакян. Статьи о них изымались из Википедии,
их книги – из библиотек. С начала 70-х генетика пережила серию ударов, по
разрушительности намного превысивших события эпохи Трофима Лысенко с апофеозом
в виде сессии ВАСХНИЛ-48. Даже книга о Лысенко генетика Льва Животовского запрещена. Тема Лысенко оставлена в
прерогативе западной антисоветской пропаганды, представляющей власть как
абсолютное зло, блокирующее развитие науки.
Во время Лысенко селекционно-генетический
потенциал, генетические коллекции и ботанические сады понесли ущерб, прежде
всего кадровый, но сам потенциал был сохранен. В 70-х гг. через обязательность
искусственного оплодотворения адаптированные отечественные породы КРС были
принудительно замещены черно-пестрым фризским скотом с проявлениями дизадаптации и гибридного дизгенеза.
Была разрушена отечественная система районирования. В 90-х гг. ТНК США Monsanto добилась ликвидации советской биотехнологии и присвоила сохранившиеся
российские сорта и породы, которые были вывезены в виде семян и спермодоз. Прошла волна уничтожения селекционных станций,
племхозов и зверосовхозов. В 2000-х гг. Госдума вынужденно приняла блок
законов, снимающих интеллектуальную защиту отечественных селекционных и
генетических достижений.
Оставлен без патентной защиты потенциал биоразнообразия дикой природы как источник первичного
материала для селекции на устойчивость из таких стран, как Россия и Бразилия.
Таким образом, для второй научной революции
властное управление действительно сработало на блокирование познания. Однако
русская наука продолжает развиваться. Это показали, в частности, дискуссии на
панелях Гайдаровского форума 2018 года в том числе завкафедрой
новых медиа Журфака МГУ
Ивана Засурского.
Из наших пояснений должно быть понятно, почему
последняя научная революция осталась скрытой и от общества и от самих ученых и
они не смогли предсказать грядущие глобальные перемены. [5] Возможно, в этом
заключалась основная цель деструктивного управления наукой.
Характер прохождения научной революции в конце 20
века в формате противодействия антагонистических подсистем может быть описан
одновременно на разных уровнях. В одно и то же время в разных странах
происходил разгром национальной науки. В системе советских НИИ через повышение
зарплаты за счет увольнения сотрудников по выбору самого коллектива был запущен
инструмент так называемой неэтической конкуренции по выражению Владимира
Эфроимсона. В англоязычной терминологии – моббинга, буллинга и боссинга. Работа
научных коллективов была парализована, прошло разрушение научных школ.
Идеологическая война может быть кратко обозначена в
привычном противостоянии идеализма и материализма, поскольку суть научной
революции с генеральным трендом на возврат холизма включала также инкорпорацию
в базу науки нематериальных сущностей по выражению физика и поэта Бориса
Шапиро. Это произошло за счет устранения монополии материалистической
идеологии. Против нематериальных сущностей был технологично использован инструментарий
интегрированного маркетинга коммуникаций, разработанный непосредственно для
маркетинга в составе четырех компонентов: реклама, связи с общественностью,
прямые продажи и продвижение. Маркером борьбы против нематериальных сущностей
стал сигнальный мем «Бритва Оккама», который
вбрасывался в любой диалог, где возникал только намек на них.
Ничего доказательного нет в безоговорочном
отвержении «излишних сущностей». Новые сущности изобретаются во множестве:
кипящий вакуум, теория струн, инфляция Вселенной, эмерджентность,
теории черной и красной королевы, храповик Меллера.
Однако риторический прием «Бритвы Оккама» успешно канализирует развитие науки в
консервативном формате.
В то же время сами про себе нематериальные сущности давно известны и каждая по своему
работает в процессе познания и в различных прикладных аспектах: информация,
турбулентность в структуре динамического хаоса, Vis vitalis.
Борьба за геополитическую монополию на информацию и
государственную информационную систему развернулась до второй научной революции
20 века. Генсек Никита Хрущев сдал президенту Джону Кеннеди советский приоритет
по кибернетике в пакете разменов после Карибского кризиса. Для генсека
приоритетом было согласие Вашингтона на вывод ракет из Турции. В советской
прессе была развернута кампания против кибернетики в том же формате, как по
генетике.
Что касается Vis vitalis, то жизненную силу упорно связывают с мракобесием самозарождения мышей
из грязи. В экспозиции Дарвиновского музея есть соответствующая иллюстрация. На
самом деле речь идет о ключевом явлении жизни согласно учению Ламарка,
многократно описанном, в том числе в форме пассионарности
Льва Гумилева.
Мем Vis vitalis
дискредитирован и не употребляется. Каждый, кто в своих исследованиях
сталкивается с проявлением жизненной силы, вынужден придумывать что-то свое.
Это наносит непоправимый ущерб описанию текущего состояния России и всей
славянской цивилизации Евразии. Согласно нашим собственным экспериментам, Vis vitalis
генерируется сублетальными условиями в катастрофической
фазе Макроэволюции. При этом подавляется шум спонтанного мутационного процесса.
В частности, падает фон хромосомных аберраций. Явление легко моделируется в
полноценном цикле любой генетической инженерии. Например, в экспериментах in vivo Фаины Куперман,
in vitro Валентины Внучковой и Изабеллы Марьяхиной.
Также в генетической инженерии in populi, что мы наблюдаем в России и в том числе в ее национальной науке. [6]
Для целей наших исследований следует применить
нетрадиционную дефиницию системы на основе двух диагностических признаков.
Во-первых, описание поведения системы не выводится из описания поведения ее элементов
(эмерджентность). Во-вторых, эффект воздействия
внешнего фактора связан с состоянием системы (фазой макроэволюционного
процесса), но не с физическим механизмом действия.
Живые системы намного более эффективны по сравнению
с чисто физическими. Любая живая система связана воедино различными сигнальными
потоками. Это могут быть транспозиции мобильных элементов генома, сверхслабое
свечение в тканях, песни птиц, крики млекопитающих, запахи и звуки, детали
поведения и позы, методы викиномики в сети. В
результате популяция или ткань организма работает как квантовый компьютер,
порождая эффект коллективного и тканевого разума, описанный биофизиком Юрием
Чайковским. [8]
Вопреки навязанному представлению об имманентной
порочности человека (в частности, идея какосферы
Георгия Заварзина), человеческие системы являются
наиболее эффективными из всех существующих. У человека возможны системы с
минимальным числом элементов, что определяется моногогамией.
В нашей картине мира невозможно считать полигамию
пороком или моногамию добродетелью. Каждый вариант может создать свой тупик,
учитывая два фактора. С одной стороны, постмодернизм породил в мире появление и
рост прекариата, существующего вне правового поля на
непостоянные доходы от незаконного заемного труда. С другой стороны, для
полноценной репродукции высшие обезьяны нуждаются в обучении половому поведению
через подражательность или по эротическим изображениям. Моногамия не создает
возможностей обучения половому поведения. В то же время порнография как
противоположность эротики стимулирует поведенческие девиации включая
агрессивный садомазохизм, используемый в разных проявлениях при подготовке
боевиков или менеджеров для разрушения государственности.
Отмеченные явления изъяты из изучения для
использования против науки. Достаточно взаимной контаминации несовместимых
явлений естественной агрессии в борьбе за нишу и девиантной
жестокости как извращения полового поведения.
Кроме реакции человека, не существует других
критериев отличия эротики от порнографии или жестокости от естественного в
человеческих отношениях принуждения. Завести данные понятия в закон в качестве
квалифицирующих признаков невозможно и это большая проблема для борьбы с
современными формами преступности и косвенного терроризма, используемого для
унификации науки в процессе глобализации.
Отдельный интерес представляет тот факт, что
головной мозг человека как наиболее эффективный и мощный компьютер с
минимизированным энергопотреблением используется в основном для генерации
виртуальных реальностей. Он не имеет прямого выхода на эффект коллективного разума.
Эндемичные для России явления интеллигенции, тоски и антипатриотизма
в биологическом понимании схожи с пубертатным отторжением родителей с целью
предотвращения инбридинга. Данные проявления генерируются как описанные
Чайковским неудобные признаки, снижающие жизнеспособность. В то же время на
системном уровне они получают мощный эволюционный смысл и придают преимущества
популяции в целом. В частности, русский антипатриотизм
– необходимый фактор завершенного цикла генетической инженерии in populi.
Таким образом, в мире людей создан отложенный спрос
на новую научную революцию, направленную на изучение сложившейся глобальной
системы управления с сетью горизонтальных связей и виртуальным центром,
неоднородно распределенным в физическом пространстве.
Условия для этого созданы. Подавление статусной
науки вытеснило исследования имперской глобализации в социальные сети с эффектами
викиномики, также в околовластные структуры типа
созданного при Ельцине Российского института стратегических исследований
(РИСИ), Центра Вероники Крашенинниковой при МИА «Россия сегодня», ВЦИОМ под
руководством Валерия Федорова. Эти исследования проходят в изолированном от
статусной науки поле, на них не распространяются инструменты рецензирования, индексации
и рейтингования. Итоги их исследований публикуются в
собственных изданиях и представляются на таких площадках, как палаты Федерального
Собрания или МИА «Россия сегодня». В то же время их выводы надежно
корреспондируется с содержательным сегментом исследований ВШЭ, КГИ Алексея
Кудрина, также институтов социологии, США и Канады, МГИМО, аналитического
центра МИД, Института законодательства и сравнительного правоведения Талии Хабриевой.
Текущая эволюция человечества происходит на основе
управления случайностью с запуском самоорганизации. Слабыми воздействиями в
точках фуркации можно управлять глобальным квантовым компьютером человечества.
Мы показали параллелизм общественной эволюции и самосборки
эукариотической клетки в процессе симбиогенеза
через сочетание паразитизма и хищничества, как ее описали в разное время
Константин Мережковский, Линн Маргулис и Галина
Белякова. [1] [4] [10]
Человеку свойственно преувеличивать роль власти и
приписывать массовому сознанию зависимости от нее. Соответственно наука
представляется кабально зависимой от власти. В реальности состояние науки
определяет мода на объект, метод и форму представления результатов.
Эффективность власти зависит от способности предвидеть и использовать волны
моды. Иными словами, власть зависит от меняющегося состояния людей и берет на
вооружение ту идеологию, которая является производной от их текущего состояния.
Роль власти достаточно условна даже в таких
определяющих будущее е решениях, как выбор мишени геополитической экспансии. В
рамках политологии или социологии политики невозможно найти связь решения с
таким фактором, как склонность русской элиты думать, а в прошлом и говорить на
языке будущего агрессора.
В нашем понимании, данная тема – самое интересное,
что может принести познание любознательному человеку. И в то же время, вопрос
сугубо прикладной, от которого может зависеть выживание человечества.
Кажется очевидным, будущее человека зависит от
адекватности его знания. Однако программирует будущее не знание, а человеческие
ожидания. Ожидания находятся в сложной связи со знаниями и определяются
турбулентностью в структуре динамического хаоса Лоренца, которая формирует волны
жизни Четверикова.
Общий вывод состоит в том, что в идеологическом
поле мир людей распался на два виртуальных полюса соответственно двум подходам
в понимании Чайковского. [8] Один полюс собрал в общий блок материализм и редукционизм. Относительно перемен доминанты массового
сознания он ориентирован на ретроспективу. Другой – идеализм, холизм и
соответственно перспективу. Русская научная мысль (континентальная евразийская)
тяготеет к будущей модели, англосаксонская к прошлой. На текущий момент русская
является национальной, англосаксонская глобализующей.
Вектор текущих изменений доминанты массового сознания показывает, что полюса
могут поменяться масштабом позиции.
Вопрос в том, каким буден т формат развязки.
Литература
1.
Белякова Г.А., Дьяков Ю.Т., Тарасов К.Л. Ботаника. В 4 томах. Том 1. Водоросли
и грибы М.: Издательский центр «Академия». 2006. – 320 с.
2.
Вакурова Н.В., Московкин Л.И.
Эволюционно-генетическое исследование феномена человека в русской литературе //
Збiрник центру наукових праць «Велес» за матерiалами III Мiжнародної конференцiї: «Осiннi науковi
читання» 2 частинам. Київ: збiрник
статей (рiвень стандарту, академiчний
piвень). – К.: Центр наукових
публiкацiй, 2017. – 114 с.
Тираж – 300 экз. – с. 31-40 https://leo-mosk.livejournal.com/4513408.html
3.
Капица С.П., Курдюмов С.П., Малинецкий
Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. М.: Наука, 1997
4.
Московкин Л.И., Вакурова Н.В. Параллелизм эволюции
природы и общества. Прикладные аспекты. // Сборник статей XVI международной
научно-практической конференции «Проблемы и перспективы современной науки». – М.,
“ISI-journal”, 2017, с. 20-32.
5.
Московкин Л.И., Вакурова Н.В. Почему наука не сумела
предсказать глобальные потрясения в конце прошлого века? Сборник публикаций
научного журнала ''Globus'' по материалам XIX
международной научно-практической конференции 2 часть: «Достижения и проблемы
современной науки» г. Санкт-Петербурга: сборник со
статьями (уровень стандарта, академический уровень). – СПб.: Научный
журнал ''Globus'', 2017. – c.36-47
http://globus-science.ru/Archive/new/Globus_Multi_May_2017_part_II.pdf
6.
Московкин Л.И., Вакурова Н.В. Генетическая инженерия in populi как синтетическая
эволюция системы управления массовым сознанием». X Международная
научно-практическая конференция «Проблемы и перспективы современной науки».
Сборник статей. Вып. 10 стр. 98-
7.
Попов В.В. Геномика с молекулярно-генетическими
основами. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009.
8.
Чайковский Ю.В. Эволюция как идея. – М.: Товарищество научных изданий КМК, 2017
9.
Чайковский Ю.В. Активный связный мир. Опыт теории эволюции жизни. – М.:
Товарищество научных изданий КМК, 2008
10.
Делия Норд. Симбиогегенез и
эволюция. – 19 ноября 2013 http://maxpark.com/community/595/content/2325205