Вышла в свет статья Натальи Вакуровой К вопросу о том, чему и как учить журналистов сегодня // Ценностные ориентиры современной журналистики : сб. науч. ст. VI Всерос. науч.-практ. конф., посвяш. 80-летию Педагогического ин-та им. В. Г. Белинского (г. Пенза, 3-5 октября 2019 г.) / под ред. д-ра филол. наук, доц. Е.К. Рева. – Пенза: Изд-во ПГУ, 2019 – стр. 30-38 https://leo-mosk.livejournal.com/6831515.html

 

Статья подготовлена 26.04.19 © Наталья ВАКУРОВА, Лев МОСКОВКИН

 

УДК 070 (069)

ББК 76.01

 

Н.В.Вакурова

доц., килол.н. (Институт современного искусства, г. Москва);

Л.И.Московкин

(газета «Московская правда»)

 

К вопросу о том, чему и как учить журналистов сегодня

 

Аннотация: в статье предпринята попытка сопоставить стандарты журналистского образования, реально сложившуюся ситуацию в высшем образовании, журналистскую практику и требования к ней. Показано, как и почему появляются расхождения.

Предложены рекомендации для журналистского образования и журналистской практики, сформированные исходя из сложившейся ситуации и относительно текущих вызовов.

Ключевые слова: авторская деятельность, бакалавриат, вестернизация образования, журналистика, компетенции, латеральное мышление, стандартизация образования

 

To the question of what and how to teach journalists today

 

Annotation. The article attempts to compare the standards of journalistic education, the actual situation in higher education, journalistic practice and requirements to it. It is shown how and why discrepancies appear.

Recommendations for journalistic education and journalistic practice, formed on the basis of the current situation and the current challenges.

Key words: author's activity, baccalaureate, westernization of education, journalism, lateral thinking, standardization of education

 

ФГОС 3++ утверждает несколько видов журналистской деятельности, по которым расписаны конкретные компетенции. При этом более подробно компетенции конкретизируются по алгоритму «знать – уметь – владеть» самими вузами.

В последнем варианте стандарта на привычную схему наложили социально-коммуникативную функцию. Фактически речь о так называемой конвергентной журналистике, порожденной необходимостью конкуренции с социальными сетями.

Принятое практико-ориентированное обучение состоит в том, что с первого курса идут профильные прикладные дисциплины. Тем не менее, в стандарте прикладного бакалавриата нет. В отличие от академического, прикладной бакалавриат не будет признан высшим образованием, оставаясь на уровне среднего профессионального образования.

Дробленая двухуровневая система образования заставила дублировать учебный процесс в стадиях бакалавриата и магистратуры, формально присваивая разные названия одним и тем же учебным дисциплинам. Вузы мучаются с наполнением магистратуры, выпускники бакалавриата не могут получить работу адекватно образованию и вынуждены искать возможность формально повторить все то же самое в магистратуре.

Движение в сторону хаотизации с отрывом от жизни перемежается обратными ходами. Например, в состав ФУМО вернули указание квалификации по профилю обучения.

Если до конца 90-х годов журналистское образование шло по пути социализации в профессиональной среде по видам журналистской деятельности, то позже укрепилась тенденция универсализации. Журналист только пишущий сегодня большая редкость. Один и тот же журналист должен разработать тему в форматах разных СМИ одного холдинга – заметка, сюжет для радио и телевидения. Собирать материал в письменном виде и одновременно снимать фото и видео. Качество уступает скорости передачи.

В универсальных компетенциях содержатся требования логического мышления и умения создавать авторские тексты.

Сравнение практик высшего образования в России и за рубежом выявляет общность подходов стандартизации образования. Обычно сами преподаватели как в России, так и за рубежом в первую очередь с возмущением говорят о непомерной, несуразной и непрозрачной нагрузке бюрократической отчетности и постоянных изменениях ее форматов. Выполнить требования в полном объеме нереально, что приводит к инфарктам и даже самоубийствам среди особо добросовестных исполнителей.

Понятно, что данный факт не может не сказываться на среднем уровне качества высшего образования. Влияние депрессивных факторов на содержательную сторону журналистского образования практически не обсуждается. Возможно оно попросту не изучено.

Депрессивный фактор снижает эффективность основной деятельности и соответственно выхолащивает ее содержательный результат. Происходит деморализация профессорско-преподавательского состава. Депрессивность 21 века является имманентным признаком англосаксонской глобализации и применяется в комплексе. Для преподавателей высшего образования действует неадекватная отчетность с постоянными изменениями формы, обязательность научных публикаций, увеличение педагогической нагрузки и отсутствие конкретной системы компетенций, адекватной требованиям рынка.

Сочетание нескольких депрессивных факторов порождает эффекты поляризации и синергизма. То есть множество исполнителей (преподавателей) сегрегируется на два подмножества. Одни проявляют эффект, адекватный воздействию, другие получают стимул и делают то, что в «обычной жизни» недостижимо. Причем креативный результат не только не соответствует воздействию, но противоречит ему, порождая так называемое латеральное мышление, недостижимое в рутинной процедуре.

В результате решается основная проблема журналистского образования, порожденная одновременно с его возникновением. Сознание преподавателей сконцентрировано на выживании в профессии и это не дает сказать правду: никто толком не знает, чему и как учить будущих журналистов.

В советское время обособленное отечественное журналистское образование потребовалось прежде всего для отбора и воспитания контингента с иммунитетом к растущей антисоветской (русофобской) пропаганде. Вокруг этой темы по сей день существует несколько мифов. Идеологический контроль контингента обучающихся по журналистским специальностям осуществлялся из системы КГБ, а не КПСС. Издержки такого контроля хорошо известны и многократно описаны. Однако наиболее существенное в нем может быть обнаружено только в сравнении с последующим развитием событий в журналистике.

В контексте настоящей статьи нам важно даже не то, что советская журналистика практически полностью заместилась глобализованной, когда роль КГБ СССР в данной сфере сменилась на кураторство BBG США. Параллельно появилось финансирование национальных СМИ через гранты USAID и обязанность размещать подготовленные материалы с мимикрией под журналистские.

Для профессионального успеха с признанием на Западе требуется в любом виде негатив относительно России. Данный факт стал наиболее заметным, но не самым опасным для журналистики и журналистского образования. Совершенно не обязательно верить в то, что делаешь, если это специфическое требование эпохи. Еще никому и никогда не удавалось совместить истину и общественное мнение, публичные позиции и приватные взгляды. Усредненные представления множества людей расходятся с системно генерируемым общественным мнением.

Настоящим проклятьем-символом современности стала хронически неадекватная повестка (agenda). На первую линию внимания выдвигаются частности, фабрикации и заблуждения, блокирующие проникновение на публичное информационное поле реальных человеческих проблем. Конкретно студентов, преподавателей или журналистов.

Данный фактор не является специфическим для образования, те же принуждения характерны для культуры и науки.

Осмелимся утверждать, что само по себе это не страшно. Мы считаем, что журналист должен уметь раскрывать любые темы в том числе такие, которые согласно личному бэкграунду воспринимаются полной чушью. Мир стремительно обновляется с конца 60-х годов, триггером послужили студенческие волнения во Франции. Журналист не прокурор, чтобы давать правовые и моральные оценки. Его задача описать то, что читатель не может или не хочет видеть.

Если подойти к смене кураторства КГБ на BBG без идеологических предубеждений, можно увидеть выпадение необходимой сути журналистского образования. Прежде всего, это умение выбирать существенного из потока данных.

Данное умение отсутствует в стандартах, но оно неизбежно воспитывается в процессе естественнонаучного образования.

Например, чтобы отразить особенности России, можно воспользоваться информацией военной доктрины США, принятие которой стимулировало изменение подходов Москвы во внутренней политике и в законодательстве. Оказалось, сложившаяся система отечественных СМИ в сегменте глобализованного журнализма не отвечает вызовам и вообще не склонна к пониманию текущей истории.

Другой подход вытекает из контента ежегодных посланий президента в их военно-политической части. В любом случае Путину удалось разрушить стойкий постперестроечный миф «ракеты все заржавели». Будь утверждение истиной, картина мира была бы иной.

Подходы от противного обладают выразительной привлекательностью. Например, фундаментальный труд «Россия и Европа» русского мыслителя-антидарвиниста Николая Данилевского в 2008 году в США переведен на английский. В то же время в России автор и его труд находятся в черных списках. Мало того, после возвращения Крыма в Россию исключен доступ к могиле Данилевского во Мшатке. Такая конкретика отражает общую тенденцию. За декларациями свободы прессы стоит система стоп-листов и черных списков. Может быть не стоит заранее пугать студентов, но к столкновению с запретами человек должен быть готов во избежание морального шока.

Работая в России, журналист не может быть антагонистом Русскому миру. Тем не менее, критическая масса журналистов решают карьерные вопросы, встраиваясь в творчество виртуального образа России по канонам англосаксонской «Большой игры».

Получается, что ложь одна, а подходов к истине много. В том числе подходов к пониманию феномена России. Например, происхождение формулы eiπ. Швейцарец Леонард Эйлер сделал множество математических открытий такого объема, который требует половину жизни водить пером по бумаге. Почему такое возможно в России, требует объяснений, но это факт.

Журналистам было бы полезно погружаться в подобные подходы и как минимум знать производную от ex. Генерация прорывных решений отражает ключевую особенность России.

Наиболее деструктивный миф современной журналистики постоянно озвучивает Жириновский: аудиторию привлекают только негативные новости. Для сравнения он иногда напоминает о запрете на негативные новости в СССР.

В общем случае стереотип о релевантности исключительно негативной информации не соответствует реальности. Наши экспертные опросы показали обратную картину. Журналисты стараются избегать негативных новостей, по сути им по-человечески близких. Из-за этого выпали из освещения кризисы, искусственно проведенные в отечественной журналистике. В то же время кураторство BBG требует негатива как наркотика для специфически некритичного сегмента аудитории. Репортеру СМИ Германии редактор прямо говорит: теракта в Чечне уже недостаточно, нужен теракт в Москве. Все остальное неинтересно.

Согласно исследованиям специалиста в сфере нейрогуморальной регуляции В.А.Дубынина, наркотическая зависимость увеличивает порог восприятия. В нашей теме требуются более кровавые новости или более агрессивные игры. В то же время общество в целом демонстрирует обратную тенденцию. Наблюдается аудиторная усталость от прогрессирующего негатива с востребованностью позитивного информирования.

Условие негатива в журналистике и в журналистском образовании прочно связалось с вестернизацией. Судя по информации С.Г.Корконосенко, наличие проблемы в монопольном единообразии подходов было осознано прежде в США, чем в России.

Вестернизация с преимуществом негатива разрушает способность выбора существенного. Разумеется, если таковая присутствовала.

К отмеченной проблеме плотно прилегает другая: доминирование любой монопольной системы взглядов приводит к элиминации реальных новостей до публикации. Новость воспринимаются как нечто одиозное или вообще не воспринимается, пока ее не опубликует кто-то другой. Редакция сначала отвергает сообщение и потом штрафует за «просос».

Известен афоризм: «Новости – это то, что скрывают от прессы. Все остальное реклама».

В настоящее время популярность журналистского образования в среде абитуриентов уступает разве что театральному или вокальному. Согласно исследованиям Н.А.Федотовой в Минске, ко второму-третьему курсу у студентов журфака развивается разочарование, доходящее до самоагрессии.

В Москве превалирует другая тенденция. На журфак поступает достаточно много людей, уже состоявшихся в профессии. Профессорско-преподавательский корпус ориентирован на выживание, как это описано выше. Возникает ценностный разрыв между студентами и преподавателями с видимым проявлением ревности пожилых к молодым, которые зачастую лучше знают реальную жизнь и ее журналистскую сторону. Уязвленный в лучших чувствах преподаватель целенаправленно ведет среди обучающихся центрифугальный отбор Шмальгаузена, опровергающий стереотип о дарвиновском отборе лучших, как его понимают в России.

Во время сакральных событий начала 90-х доходило до гротеска. Выжившего во время обстрела в Белом доме репортера «Независимой газеты» Ивана Родина отчислили за неуспеваемость, хотя выйти оттуда без риска для жизни было невозможно. Расспросить репортера-очевидца, что реально происходило и насколько это соответствует публикациям СМИ, никому из преподавателей не пришло в голову.

Из описанного следует, что умение выбирать существенное является основным качеством новостного репортера, то есть в бытовом понимании журналиста. Однако само по себе это качество может привести его обладателя под зачистку во время кризиса в журналистике. Так было в тройке ведущих информационных агентств России.

Во ФГОСе можно увидеть превалирование направлений обучения, которые не являются журналистскими в понимании журналиста на передовой линии новостей. Такой состав ФГОС неслучаен, он вытекает из установки российского закона о СМИ 1991 года, где журналистские специальности утопили под формально примыкающими профессиями. В итоге журналистами считаются люди, не имеющие ни обязанностей, ни стимула следить за событиями в мире. В какой-то степени в этом плане показательны истории Джулиана Ассанжа или Владимира Познера. Хотя у названных фигур, казалось бы, нет ничего общего, оба условно возглавляют то, в чем могут не принимать участия кроме номинального авторства. Ангажированные фигуры заказывают результат, а не расследование.

В любом случае есть компетенция, которая универсально приводит к успеху: умение хорошо писать. В постперестроечное время советская система обеспечения журналистскими кадрами была разрушена. В журналистику хлынул поток людей с самыми разными специальностями по образованию. Выигрывали однозначно те, кто в школе хорошо писал сочинения. Потом сочинения были отменены.

В англосаксонском образовании умение писать topics (короткие эссе) находится на одном уровне с критичностью мышления. Примером практического воплощения данных требований является объемная книга Мариши Пессл «Некоторые вопросы теории катастроф», составленная из множества историй, объединенных единой главной героиней-автором. Поскольку сама по себе теория катастроф Рене Тома и Владимира Арнольда вызывает в России стойкий позитивный интерес, название книги в сочетании с рекламой привлекло неадекватный сегмент аудитории в лице взыскательного читателя, который не нашел в ней смысла. Возникло сомнение, кто настоящий автор, если в тексте приводится огромное число ссылок на специальные знания, которыми сочинитель топиков не владеет.

В России нет особых проблем с извлечением смысла и его словесным оформлением. Это происходит за счет людей, способных читать и писать на заданную тему. Подавляющее большинство абитуриентов в России не умеют ни того, ни другого, причем это не гипербола, а удручающий факт. Не умеют этого, в том числе, и активные пользователи социальных сетей. К тому же современные абитуриенты являются выраженными жертвами принудительного сокращения интеллектуального разнообразия. Надо сказать, в России ситуация не такая плохая, как могла бы быть. Подавляющее большинство молодежи в мире вопреки декларативной установке на критичность мышления демонстрируют единообразие несобственной позиции и не умеют отделять собственные интересы от навязанных.

Ситуацию зависимости от установок усугубляет отсутствие адекватного курса информатики. Состоявшиеся журналисты работают с информацией совсем не так, как обычные представители аудитории. Вызывающая доверие информация зачастую оказывается сукцессирующей ложью именно по той причине, что вызывает необоснованное доверие.

Но и состоявшиеся журналисты имеют общий дефект согласно установки англосаксонской модели журналистики приводить мнения «за» и «против». Не приходит в голову, что отрицание факта, установленного в эксперименте или логическом выводе, свидетельствует не об истине, но о диагнозе. В таких случаях, когда Земля вращается вокруг Солнца, кажется все очевидно, да и то возникают разночтения.

Гораздо хуже ситуация, например, с ГМО. Идею вреда ГМО поддерживают сами генетики, которые знают, что это ложь. Однако ложь сдерживает монопольные интересы производителей ГМО – держателей патентов на пересаженные гены.

Большие проблемы создает информирующей журналистике установка на коммерциализацию. Посла с нерелевантной вестью вряд ли озолотят, скорее отрубят голову, хотя он виноват лишь в том, что точно выполнил поручение. Стремление заработать на информации для журналиста может быть опасным. Это совсем другая профессия, требующая слаженной команды и защиты.

Современная публикация несет эффект блокчейна. Удалить ее из сети или присвоить авторство практически невозможно вопреки узаконенному праву на забвенье.

Вторичные проблемы создает установка на рерайтинг, ориентированная на некритичную трансляцию установок с целью унификации мышления, например: «Зачем вам слушать президента, мы вам все расскажем». Далее следует трансляция заготовок, как воспринимать слова президента и какие. В отличие от зависимого СМИ-транслятора, команда авторов анализирует обращение президента России и вырабатывает противоядие.

По нашему мнению, учить будущих журналистов следует сообразно стандартам и правилам. Однако по модели команды декана Журфака МГУ Е.Л.Вартановой, формировать УМО следует силами тех, кто ведет учебный процесс.

Параллельно надо учить писать, как этого требовал профессор С.М.Гуревич: «Напишите мне письмо». Учить читать, причем читать как аналитически, так и дикторски. Учить работать в социальных сетях, используя методы викиномики (промышленного фейсбука) для проведения журналистского расследования.

Журналист со студенчества должен исходить из того, что писать и снимать должен уметь каждый, кто взял на себя миссию журналиста, без каких-либо изъятий и послаблений для каких-то творческих профессий. У нас все профессии творческие.

Процедуры, требующие креативных усилий (эвристики), следует максимально перевести на технологический уровень. В полной мере это невозможно, но также невозможно без ограничения тратить на одну тему все силы и время. Она устареет быстрее.

Следует внедрить в практику обучения журналистов психологические и профессиональные тренинги – ролевые игры. Одной из задач является отработка ситуации с нелегким выбором между рисками дефицита времени перед дедлайном или выпадения существенной информации. В большинстве случаев сказанное скороговоркой как очевидное слово или аббревиатура требует проверки in statu nascendi с последующим уточнением ex tempore. На практике слишком часто журналиста случайно или намеренно вводят в заблуждение.

В заблуждение вводит сама система вестернизации журналистского образования, построенная из классических примеров резонансных журналистских расследований. Если дать себе труд поработать в поисковиках, можно найти эффекты, названные в США «глубокой глоткой» и «хвост виляет собакой». Первый вариант выявляет проектирование и ведение «журналистского расследования» спецслужбами. Второй создает реальному журналисту проблему выбора собеседника. Типичной стала ситуация, когда журналист расспрашивает идентифицируемого человека и рядом находится некто, кто в беседу не вступает и ответственности не несет, но говорящий сверяет свои слова с его возможной реакцией. Если ньюсмейкер этого не сделает и скажет лишнее, он может лишиться должности. В крайнем варианте ФБР украдет его сына в третьей стране и осудит по сфабрикованному обвинению. Получив подтверждение важности прозвучавшего, журналист будет чувствовать себя без вины виноватым.

Далеко не все сиюминутные открытия следует тащить в публикацию, но рисковать нужно обязательно. Журналист может без усилий со своей стороны получить информацию высокой общественной значимости без возможности подтверждения. Скрывать нет морального права, но и защиты нет. Мы бы сказали, необходимо умение управлять случайностью, если б знали, как этому научить.

В сомнительных случаях, а в реальности очевидного не бывает за исключением мифов, следует ссылаться на источник. Прямое указание источника не всегда возможно. В США журналист обязан раскрывать источник. В России сохранилась норма о праве журналиста на сокрытие источника. В любом случае не стоит брать на себя ответственность за все, что приходится транслировать, чтобы выступать в роли носителя истины в последней инстанции.

Таким образом, желательно разделить формальное и неформальное обучение журналистов, чтобы предупредить нежелательные эффекты крушения идеалов и профессионального выгорания. Из-за неадекватных установок профессия теряет своих лучших представителей. Преподаватель должен исходить из того, что научить можно любого и всегда. Журналист – что всегда можно донести истину вопреки обязанности врать.

 

Список литературы

1. Вакурова Н.В. Творческий потенциал современной журналистики: от образования к профессии. – Искусство – Образование – Культура: традиции и современность: сборник трудов Всероссийской научно-практической конференции (г. Москва, 5-6 апреля 2018 г.). – М.: Институт современного искусства, 2018. – С.53-56

2. Вакурова Н.В., Московкин Л.И. Взаимная зависимость власти, общественного мнения и журналистики. – Медиа и власть. Власть медиа? Материалы Международной научно-образовательной конференции (Казань, 22-23 марта 2018 г.) / сост. Б.И.Якупов; под ред. Г.В.Морозовой. – Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2018. – С. 21-26

3. Современное журналистское образование: синтез теории и практики / под ред. Г.В.Лазутиной. – М.: МедиаМир, 2010. – 248 с.