02.11.19 Лев МОСКОВКИН, Наталья ВАКУРОВА

Феномен Ольги Шумяцкой https://leo-mosk.livejournal.com/6946912.html

История литературных произведений Ольги Шумяцкой (23.02.1961-14.01.2013) необычный пример того, какие чудеса может вытворять любовь.

Мы видели ее один раз у нас в гостях вместе с ее мужем Александром Колбовским. Сидела тихо, внимания не привлекала и в общем никак себя не проявила. Нетипично для творческой личности без жажды внимания людей. Было известно, что Ольга тяжело больна и у нее не может быть детей.

Саша закончил Журфак МГУ с курсом, на котором учились Шод Муладжанов и Александр Егорунин в 1975 году. Тихий скромный юноша из московской еврейской семьи. Еврейскому мальчику положено слушаться маму и ночевать дома. Чтобы остаться на веселой встрече в общежитии, надо было переступить через себя: «Саша, звони маме и скажи: «Мама, я у женщины!» – «Мама, я уже...» И положил трубку.

Пока не кончилась советская власть, у Саши были большие проблемы с работой. Антисоветчиком не стал, вырос в признанного театрального и кинокритика, завсегдатая всевозможных жюри. В какой-то степени они с Ольгой разделяли одну нишу на семейном подряде.

Общее поле деятельности разнообразит и укрепляет брак. Разница в возрасте десять лет в таком случае не мешает.

После смерти Оли Саша остался один, что тем более странно в окружении множества умопомрачительных женщин, актрис театра и кино.

Их было немало и на презентации книги ее стихов «Я завтра буду далеко» в субботу 2 ноября в Еврейском культурном центре на Большой Никитской неподалеку от ЦДЛ. Колбовский провел презентацию на пару с Анной Левановой, актрисой Театра музыки и поэзии Елены Камбуровой.

8 и 10 ноября в Театре Камбуровой состоится премьера очень женского спектакля «Почти счастливая история» со стихами Ольги Шумяцкой, в котором Анна Леванова выступает как актриса и дебютирует в роли режиссера.

Накануне презентации на Никитской в «Новых известиях» вышла анонсирующая заметка Леонида Павлючика «Ольга Шумяцкая: «Поэт в России больше, чем поэт – он сам себе и бронза, и цитата» https://newizv.ru/news/culture/01-11-2019/olga-shumyatskaya-poet-v-rossii-bolshe-chem-poet-on-sam-sebe-i-bronza-i-tsitata

Ольга Шумяцкая известна как журналист сферы культуры, критик и автор прозы. О ее стихах знали муж и несколько подруг.

Александр Колбовский понял, что стихи выходят за рамки частной жизни. Так родилась книга. По его словам, просто собрал из разных уголков стола и файлов компьютера.

В сборник вошло не все. Писательница из Петербурга Елена Колина прочитала стихотворение Шумяцкой, написанное в шестом классе в 13 лет: «...Как нет былых времен. И мушкетеров нету. И не нужен больше нож для Антуаннеты. Жанна д’Арк на костре не пылает. И спину не гнет вассал. И не скачет больше Людовик в свой роскошный музейный Версаль. И Парижа больше нету. Артос, Портос, Арамис с Ришелье на Таганке кланяются на бис. Д’Артаньян не скачет больше к прекраснейшей Бонасье. И не слышно больше у Лувра: «Завтра в двенадцать, месье!» Но хоть и нет былых времен И не боимся мы ада, Снова как прежде под шпаги звон и под бокала звон Розу бросает мне мушкетер. И это вовсе не сон».

Стихи стали откровением не только для нас. Профессиональный поэт Игорь Иртеньев искренне сожалел, как каялся: если бы она показала эти стихи тому же мне, возможно иначе сложилась бы ее литературная судьба. Настоящий поэт без всяких гендерных поправок. Пришла все-таки Оля к своим читателям.

Она пришла благодаря любви Саши Колбовского. Он собрал стихи, организовал издание сборника и грамотно аккумулировал пеструю творческую тусовку для презентации, что почти подвиг. Кто не смог придти, как Вероника Долина и Олег Хилл, тот прислал видеозапись.

Чтобы два часа зал слушал стихи, стихи должны быть не просто хорошими, но на предельно высоком уровне, и в качественном исполнении.

Нечасто так бывает, чтобы все мероприятие было построено на произведениях одного человека. Мыслей «по поводу» или выступлений «в связи с» почти не было, все в тему. Единственное исключение – популярная у исполнителей советского времени песня Марка Фрадкина и Владимира Лазарева «Зимний город заснул уже...» в исполнении Мириам Сехон под аккомпанемент Дарьи Екамасовой. Получилось еще одно прочтение с элементом женского хулиганства, о чем было предупреждено заранее: «А вокруг ни мужчин ни шагов».

Человек жив, пока его помнят. Это есть настоящая любовь.

Саша любил Олю, Оля любила Найджела. Пудель стал их семейной драгоценностью. Так часто бывает. Что это было за существо, описано сочно и точно. Редкий человек удостаивается столь правдивой поэзии, замешанной на любви вопреки вредности характера.

Мужчины, учитесь у пуделя! Судя по стихам, нам с нашим Буратино еще повезло.

Найди нет. Оли нет. Но она есть, живет и дышит своими стихами. В них жизнь как есть из сплетения противоречий, двигателя творчества.

Творчество Ольги Шумяцкой можно отнести к современной поэзии. В этом смысле заметен эффект некоторого опережения времени. Ее поэзия приземленная тематически и возвышенная изяществом слова. В ней не рифмуется любовь и кровь, нынешние поэтические конкурсы требуют исключения штампов. Нам не известно, чтобы автор участвовала в конкурсах, она угадала запрос. У нее нет «сплетенье рук, сплетенье ног, судьбы сплетенье». Есть лирика утрат и беспощадная точность определений. В целом можно сказать, диагноз жизни. Сверх того имеются признаки вторжения в политику с либеральной стороны. В данном случае признак не конъюнктуры, но стремления к внутренней свободе слова.

Стихи Шумяцкой в отличие от романов не предназначались для публикации. К ее творчеству в полной мере относятся слова Елены Колиной о том, что в книгах, написанных женщинами, биографию автора можно прочитать по ее тексту и составить психологический портрет.

«Проецируя своё видение мира на мир воображаемый, автор (писатель женского пола, далее она) создает идеальную себя в образах своих героинь, и проницательный читатель видит автора так ясно, словно стоит перед распахнутой дверью к его неидеальной личности» – написала Колина.

Иллюстрация к заключению Колиной: «Попрошайка, забияка – Это Найди, он собака. Пессимист, бурчалка, нытик – Это Саша, кинокритик. Пытливый ум, во всем новатор – Это Оля, литератор».

Поэт Иртеньев кажется немного ревнует. Он неправ дважды. Во-первых, в наше время гендерные поправки нужны мужчинам, нынешние женщины талантливее и сильнее во всем, за что берутся. Во-вторых, собственная активность автора выражается либо в творчестве, либо в продвижении продукта. Это сообщающиеся сосуды. Поэтому редактор должен активно искать таланты, а не ждать кто придет. Беспартийный ректор МГУ Иван Петровский выступал с идеей поиска математически талантливых ребят. Так делали Андрей Дементьев и Роберт Рождественский для проекта «Юность» и так же пытаются делать в наши дни организаторы поэтических конкурсов.

Поэты уровня Шумяцкой попадаются чрезвычайно редко. Поэтому в эпоху «Юности», старта Дины Дубиной, Нади Рушевой и хулигана Леньки Губанова ее бы рвали на части в разные стороны, как Губанова и Бродского для сравнения.

Последние годы не слушались руки, Ольга набирала на компьютере ногами. Она как и Саша выпускник Журфака МГУ, только на четырнадцать лет позже в 1989 году. Ее стихи и необычны и типичны для русской литературы в традициях нашей классики. В стихах Ольги просчитывается предопределенность судьбы, самоорганизация мыслей в слова, вечные истины в новом обличьи, просто поэзия быта, беспощадная ирония до физиологической фразеологии.

История со стихами Ольги Шумяцкой достаточно уникальна. Россия богата талантами и уж поэтами тем более. Однако если сам автор не позаботится об издании, читатель не узнает. Обеспечить выход в свет наследия может только большая любовь к автору именно как к человеку, женщине, жене.

Может быть странно, но есть такие оборванные судьбы, которым хочется завидовать.

Шумяцкая Ольга Я завтра буду далеко / Книга стихотворений / Ольга Шумяцкая. – Москва: Литературный клуб «Классики 21 века». Поэзия; ИП E.A. Пахомова, 2019. – 204 с., ил. – тир. 200

ISBN 978-5-90656814-4

Ольга Шумяцкая (1961-2013) – журналист, кинокритик, писатель После окончания факультета журналистики МГУ работала корреспондентом «Строительной газеты», заместителем главного редактора «Кинонедели», редактором отдела кино журнала «Стае», кинообозревателем газет «МК», «Век», «АиФ», «Московские новости», «Время МН». Критические статьи и материалы о современном кино публиковались во многих изданиях.

В 2003 году в издательстве «Росмзн» вышла ее первая книга «И другие глупости». Ольга Шумяцкая – автор десяти книг прозы, выходивших в издательствах «Росмэн», «Центрполиграф», «АСТ», «КоЛибри», «Эксмо». Повесть «Сижу На крыше...» (журнал «Новая юность») номинирована на премию «Национальный бестселлер». Вместе с Мариной Друбецкой работала над литературным проектом в жанре альтернативной истории, начатом романом «Мадам танцует босая». Три романа этой серии опубликованы издательством «Эксмо».

Алла Боссарт:

В Оле Шумяцкой соседствовали, переплетались и прорастали друг в друга два качества, особо ценимые мной в писателе: талант и скромность. По отдельности они встречаются часто. Вместе – очень редко. Так редко, что обретают статус драгоценности. Если бы не эта, я бы сказала, агрессивная скромность, Олю ждал бы серьезный литературный успех. Но она ничего не делала для так называемого «пиара». Слишком была интеллигентна.

Вообще Ольга Шумяцкая состоялась как человеческий шедевр. Со своей неотразимой интеллигентностью, остроумием, со своим мужеством, безмерной стойкостью, со своим застенчивым (недоверчивым) талантом.

По-моему, она не очень серьезно относилась к присущему ей писательскому дару. Для многих товарищей по цеху и знакомых хранила черно-белое оперение кинокритика. Как Калиф-аист. Когда я впервые (очень давно) покатывалась со смеху над ее рассказами, мне открылось, что «Шумон»-то писатель, настоящий, сложившийся мастер. Потом были книжки, отличная ироническая проза. А про стихи вот не знала до сих пор.

Увы, поздно. Увы, не могу ей сказать: Шумик, какие хорошие тексты, как это просто, точно, красиво. Как разнообразно по форме. Как достойно и правдиво. Шумик, сказала бы я ей – ты поэт. В сущности, из этого вещества – поэзии – ты и состоишь.

Она очень радовалась, когда ее понимали. Благодарность, растущая из неуверенности в себе, – еще одно драгоценное качество интеллигента.

Александр Колбовский:

С этой книжкой история такая.

То, что Оля писала не только романы, рецензии, интервью, но и стихи, знали многие. Делала это вроде бы легко, играючи. И стихи получались легкие, иногда совсем детские.

На самом деле стихи были разные. Оля совершенно не видела себя эдаким «Поэтом». Просто с помощью Я рифмованных строк получалось формулировать (прежде всего для самой себя) что-то иногда пустяковое, но как раз за пустяки, мелочи, детали, никчемности, за мгновения, пролетающие как ветер и за ветер, меняющий жизнь в мгновение, цепляются слова. А слова складываются в стихи...

Печатала на своем маленьком компьютере очень быстро. В последние годы, когда правая рука плохо слушалась, печатала пальцами ног. Кстати, и романы так написаны.

Я обычно не спрашивал и не просил почитать то, что сочинилось. Иногда она читала сама. Что-то в нашей семье становилось культовым. Что-то впервые прочел, когда Оли уже не было.

Ну, а книжка стихов... Наверно, сама Оля всё сделала бы иначе, возможно, от каких-то строк отказалась бы. Все-таки мне кажется, то, что получилось, ей бы понравилось. И уж точно была бы рада тому, что ее мысли, улыбка, дыхание сохранились в строчках и голосах людей, которые прочитают эти стихи.

Игорь Иртеньев, поэт.

В стихах Ольги Шумяцкой есть все, что, как мне представляется, должно быть в настоящих стихах – ясная мысль, подлинное чувство, мастерское перо. В них нет ничего из того, что в настоящих стихах быть не должно – ложного пафоса, жеманства, самолюбования. Бесконечно жаль, что у меня не было возможности сказать ей при жизни.

Елена Колина, писатель

Много лет назад моя дорогая подруга Ольга щедро подарила мне свои стихи для романа «Питерская принцесса. С тех пор читатели бесчисленное число раз восхищались: «чьи это стихи?», «какие они прекрасные, трогательные», «это стихи про то, что я чувствую». В книге указано имя автора стихов – Ольга Шумяцкая. Дорогая, любимая, единственная...

Марина Дроздова (Друбецкая), кинокритик:

Ну, стрекоза, а дирижировала реальностью с вагнеровским размахом. Иронией – нам дым в глаза; сама всегда на стороне мажорного лада, а минор – в рукав, как спрятанный до мороза шарф. Когда мы вместе придумывали книжки, телефонные провода раскалялись. И безукоризненными ремарками Ольга виртуозно распутывала любую сюжетную сумятицу.

Некоторые стихи из книги

Мне просто достались хорошие роли

И самая лучшая – девочки Оли;

Которая даже не подозревает;

Что лучшую роль в своей жизни играет.

Попытка романа

Героиня толстого романа –

Почти девчонка –

Выписана манерно и туманно;

А, впрочем, довольно тонко.

У нее резкие жесты;

Походка с подскоком, вздорный характер;

И она влипает в разные истории вместо того, Чтобы сидеть дома и ждать подходящей партии.

Рядом с ней болтаются два героя;

С которыми она вступает в отношения весьма беспечные

Ведь когда любовников трое;

Интрига обеспечена, конечно.

Еще в романе снимают кино;

Курят травку, доставая ее из шелкового кисета;

Страдают, выпрыгивают в окно

И стреляются из маленького серебряного пистолета.

По всем персонажам плачет тюрьма;

События разворачиваются в нереальном времени;

И вся эта декадентская кутерьма

Не имеет ровным счетом никакого значения.

Автору нет дела до проблем

Среднестатистического студента или старушки.

Его роман раздражает тем;

Что является всего лишь дурацкой игрушкой.

«Прихоть ума без смысла и чувства»;

– Писали критики в своей злобной манере.

А один даже противопоставил искусства

Живую плоть бездушной фанере.

Я лежу на диване, укрывшись пледом;

В среду После обеда.

На неубранном столе остались крошки;

Вилки, ложки, Тарелки...

У меня в руках книжка в темной обложке.

Я читаю роман и потягиваюсь сладко.

Собрание недостатков...

Не знаю. Быть может.

Я хотела бы написать такой же

Про девчонку с птичьей повадкой.

Текст плавится под моим горячим глазом

И золотой струей заливает разом

Все огрехи, ошибки и накладки.

Их больше нет.

Остается чистейшей воды, алмазное

Вранье, которое на просвет

Оказывается фантазией.

Я б хотела придумать чужие стихи;

Написать сочиненные кем-то слова;

Но для этого нужно чужие грехи

Совершить и присвоить чужие права.

Я б могла переделать старинный роман;

Тот, который заласкан моею рукой;

Но для этого нужно пойти на обман

И найти в себе силы нарушить закон.

Все когда-то и кем-то уже свершено;

Дым чужих очагов режет глаз, застит взор;

И поэтому мне остается одно:

Из того, что осталось, разжечь свой костер

Откуда что берется?

Откуда слово льется?

И проливается строкой;

И растекается строфой.

Откуда что берется?

Откуда дует ветер?

Листом опавшим вертит?

И порывается бежать;

Чтоб ветку тополю пожать.

Откуда дует ветер?

Откуда знают люди;

Что было, есть и будет?

И жизнь уже не так горька;

И смерть становится легка.

Откуда знают люди?

Наверно, это высший дар;

Который лишь немногим дан:

Знать, как рождается строка;

Как ветер гонит облака;

Как надо жить, куда идти;

Как к цели намечать пути;

И что за путь, и что за цель;

И сколько предстоит потерь;

В конце тоннеля видеть свет;

На все вопросы дать ответ;

Не спорить с собственной судьбой

И просто быть самим собой.

Не надо мучиться над словом;

Ведь все стихи уже готовы

И ждут, когда придет их час.

На самых дальних пыльных полках

Они без пользы и без толка

Пока хранятся про запас.

Из драгоценного сосуда

Никто не пил еще покуда;

Еще не сорвана печать

Как нелегко освободиться

От глупой страсти суетиться

И невозможное искать!

Сорви печать, налей напиток;

Возьми перо, чернила, свиток;

Устрой салют из сладких брызг!

Пиши, что хочешь и как можешь;

А если рифмы не стреножишь;

Так будет шанс напиться вдрызг!

Я инфицирована речью;

Заражена словесным ядом;

Навечно ранена картечью

Из алфавитного заряда.

Смертельным крошевом осколков

Торчат в обуглившихся ранах

Все тридцать три глухих и звонких;

Протяжных, кратких, плавных, рваных

В языческом звукотвореньи;

В раскатах грозового нёба

Моя погибель и спасенье;

Моя тюрьма, моя свобода.

Поймать из воздуха строку;

Приправить перцем, сдобрить солью;

Наполнить жалостью и болью;

Добавить нежность и тоску.

Сбить пару крепких прочных фраз;

Чуть опаленных искушеньем;

Потом задуть огонь сомненьем;

Что так некстати душит нас.

Спустить на воду лодку строф;

Печалью просмолив все снасти;

И утопить в стакане страсти;

Что так похожа на любовь.

Котик серый и собачка.

Под Москвой пустует дачка.

Бор сосновый. Лес грибной.

Это было не со мной.

Есть хозяин. Есть хозяйка.

Пять минут от полустанка.

Куст сирени. Куст ракиты.

Имена давно забыты.

Вот сосед. А вот – соседка.

Поздний вечер. Чай в беседке.

Полбутылки цинандали.

Мы не звали, нас не звали.

Дачник с дачницей под ручку.

Вот аванс, расчет в получку.

Печь. Кровать. Веранда. Стол.

Их сезон давно прошел.

Раз – девчонка. Два – мальчишка.

Две косы. С пробором стрижка.

Раз – мальчишка. Два – девчонка.

Проходи себе сторонкой.

Там – молочник. Здесь – печник.

Там – колодец. Здесь – родник.

Там забор. А здесь – ограда.

Мы не рады. Нам не рады.

Котик серый и собачка.

Под Москвой пустует дачка.

Бор сосновый. Лес грибной.

Это были мы с тобой.

Свет горит в моем окошке;

На окошке чашка с ложкой;

Блюдце, в вазочке конфеты;

Две забытые газеты;

Банка с медом, чайник с чаем.

Я тебя не замечаю.

Ты не смотришь на меня

Вот уже четыре дня.

У окошка стул с подушкой;

Над окошком спит звезда.

Я скажу тебе: «Послушай!»

Ты ответишь сухо: «Да?»

Я скажу: «В такую стужу...»

Я скажу: «В такой мороз

Кот болеет, пес простужен;

Попугай повесил нос.

Для чего тебе свобода?

За окошком непогода;

Все дороги занесло.

Выпьем вместе чаю с медом;

Ведь в такое время года

Страшно растерять тепло».

Свет горит в моем окошке.

Спит собака, дремлет кошка;

Попугай весь день молчит.

Чайник. Вазочка. Конфеты.

Две забытые газеты.

И на гвоздике ключи.

Английский триптих

Старой Англии примета;

Старой Англии закон -

Из баранины котлета;

Чай с горячим молоком.

Старой Англии замашки;

Старой Англии уклад -

Лужица овсяной кашки;

Яйца, бекон, мармелад.

Старой Англии примочка;

Старой Англии заскок –

Утром жареные почки;

Ночью – с почками пирог.

Старой Англии обычай

Суп хвостом заправить бычьим.

Старой Англии мотив –

Пудинг из вареных слив.

Водянистая капуста

И протертая морковь –

Старой Англии искусство;

Старой Англии любовь.

Старой Англии загадка;

Старой Англии секрет:

Кормят вроде бы не гадко;

Но и кайфа тоже нет.

2.

Это было, было, было;

Это было и прошло.

Вдоль по Темзе судно плыло

И на дно оно пошло.

Все одиннадцать матросов;

Юнга, боцман, мичман, кок

Не заметили утеса

Впереди торчащий бок.

Капитан лежал простужен;

Виски трескал капитан.

И не ведал, что снаружи

Поднимается туман.

Он в плену у карантина.

Он чихает. Он охрип.

Это страшная картина –

Затяжной английский грипп.

Это страшная зараза;

Это страшный беспредел.

Красный нос, продрогший разум

Англичанина удел.

Пробирает дрожь до мозга.

Дождик хлещет, что есть сил.

Сад озябший. Дом промозглый.

Ветер резок, ветер стыл.

Надо было бы в гостиной

Сразу затопить камин;

Но халатности причина –

Затяжной английский сплин.

Разрушительная сила –

Хобби жить на сквозняке.

Вдоль по речке судно плыло.

Судно плыло по реке.

3

Из кружева английского романа;

Из нитей строк в тисках сафьяна;

Из встрепанных садов;

Из мутной одури тумана;

Из обещаний и обмана;

Из смога городов;

Из свадеб, похорон, крещений;

Из гордости, предубеждений;

Из беглого вьюнка;

Из крошек сдобного печенья;

Из покаянья и прощенья;

Из чашки молока.

Из мелких трещин на фарфоре;

Из башмачков малютки Доррит;

Из снов в чужом краю;

Из треска дров и гула моря;

Из книжных радостей и горя Я жизнь скрою.

Взбитые сливки и яблочный штрудель

Съел, не поморщившись, маленький пудель.

Печенье, конфеты, орехи и тортик

Смел подчистую маленький ротик.

Быстро исчезли в маленьком тельце

Капуста, картошка, морковка и перцы;

А также котлеты, азу, эскалопы;

Чтоб вновь появиться из маленькой попы.

В моей собаке мало смысла;

В моей собаке мало толка.

Она не складывает числа

И не вдевает нить в иголку.

Моей собаке нету дела;

Что я, к примеру, заболела;

И ей совсем неинтересно;

Что солон суп и мясо пресно.

Моя собака не желает

Расстаться с этим гнусным лаем

И миска корма ей дороже;

Чем наши с Сашкой злые рожи

Моя собака глуповата;

Моя собака нагловата;

Но ведь она не виновата –

Я все равно ее люблю.

Самый лучший пудель в мире

У меня живет в квартире.

Попрошайка, забияка –

Это Найди, он собака.

Пессимист, бурчалка, нытик –

Это Саша, кинокритик.

Пытливый ум, во всем новатор

- Это Оля, литератор.

За столом сидит Колбовский;

Он на вид совсем неброский;

Очень скромен, очень тих;

Ростом мал, не вышел статью.

Так с какой, скажите, стати

Я о нем слагаю стих?

Мне кажется порою, что коровы;

С колхозных не пришедшие полей;

Без отдыха, питания и крова

В голодных превращаются людей.

По городам и деревням державы

Они бредут, не ведая стыда;

На шее тощей – колокольчик ржавый

Копыта – в кровь, в желудке – лебеда

У них в глазах – тоска и помраченье

У них в зубах застрял пародонтоз.

Их не ебут парламентские пренья;

Текущий их не трогает вопрос

В жару и стужу, в солнце и ненастье;

С утра до ночи, с ночи до утра;

В бреду, болезни, счастье и несчастье

Они кричат заветное «Ура!».

Их прошлое – темно и страшновато;

Их будущее – страшно и темно.

Бредет, бредет ни в чем не виноватый

Слегка подслеповатый, глуховатый;

Как следует побитый и поддатый;

Бредет народ страны моей родной.

Я знаю очень много идиотов;

Особенно высокого полета.

Генриетта Михална, Генриетта Михална

Дама глубоко мафусаиловского возраста

Сидит посреди кухни на табурете

И чистит картошку.

Генриетта Михална довольно нахальна;

Востроглаза, востроноса, норовиста;

И на всем белом свете

Имеет лишь старую облезлую кошку.

К Генриетте Михалне приходят гости –

Люди не последние в своем поколении.

Они играют в ладушки, бросают кости

И вспоминают маленького Ленина.

«Вы помните, голубчик?» –

говорят они друг другу;

Мелко тряся жиденькими бородками;

И пускают по кругу

Запотевший графин с ледяною водкою.

Генриетта Михална в горжетке и темно-красном плиссе

Возглавляет стол и, пригубив портвейна;

Дирижирует селедкой, кулебякой и разными фрикасе;

Смею вас заверить, очень уверенно.

Ее руки с узловатыми сочленениями, набухшими венами и пятнами старческого пигмента

Летают по воздуху и производят некоторое впечатление

На двух бывших эсеров и одного кадета.

Поэтому, распрощавшись с эсерами и кадетом

И раздав им винегрет

В баночках из-под майонеза;

Генриетта Михална, совершенно раздетая;

Ждет любовника двадцати пяти лет –

Двухметрового Федьку из соседнего подъезда.

Какое счастье – быть хорошей! Своей не тяготиться ношей;

Не знать обид, не ведать гнева;

Чужого не желать посева;

Бежать на помощь, если нужно;

Давать взаймы, жалеть недужных

Всегда поддерживать беседу

Во время скучного обеда

И участи не ведать горше;

Чем это счастье – быть хорошей.

Кому-то – богатство, кому-то – талант;

Кому-то – в солдатском мешке провиант.

Кому-то – болезни, кому-то – измены;

Кому-то – казенные серые стены.

Кому-то – несчастья, кому-то – удачи;

Кому-то чуть-чуть, а кому-то без сдачи.

Все точно отмеряно, взвешено точно.

Кому-то потом, а кому-то досрочно.

На очередь эту не нужно талона;

Не нужно писать номера на ладонях;

Локтем и плечом оттесняя соседа;

Толкаться за счастьем, отталкивать беды

Не нужно, не нужно.

Давно уже ясно;

Что все бесполезно, впустую, напрасно;

Что глупо желать, ни к чему суетиться;

Что сбудется то, что не может не сбыться;

Что наша судьба – лишь божественный покер;

В котором шестерка ложится под джокер.

Я хочу совсем немножко:

Крошку хлеба, супа ложку;

Рыбный хрящик, ломтик мяса;

Горстку риса, кружку кваса;

Пару новых башмаков;

Стопку носовых платков;

Платье, блузку, свитер, юбку;

Шляпку, шарф, перчатки, шубку;

Пару-тройку изумрудов;

Шкаф с серебряной посудой;

Мех лисицы, мех шиншиллы;

Две спортивные машины;

Домик маленький в предместье;

Верных слуг, друзей без лести;

Каплю дегтя, ложку меда;

Брак без уз, часок свободы;

Солнца луч, осколок неба

И еще кусочек хлеба.

Дайте ей немного пряжи

И она вам зиму свяжет.

Свяжет шаль из снегопада;

Свяжет шапку из сугроба

И укроет, если надо;

Теплым пледом от озноба.

Там, под пледом, на перинке

Так легко и сладко спится!

Лишь шуршит клубок в корзинке

Да стучат тихонько спицы.

Дайте ей немного света

И она вам вышьет лето.

Встанет радуга из шелка;

Сядет солнце прямо в пяльцы.

Вверх и вниз снует иголка

В гибких и проворных пальцах.

Там, на луговом матрасе;

Там, в зеленой колыбели

Будем предаваться страсти

Вдохновенного безделья.

Дайте ей чернил и перьев

И она вам жизнь доверит.

И она возьмет тетрадку;

Разлинует все страницы

И опишет по порядку

Все события и лица.

Взгляды, голоса, манеры;

Интонации и жесты.

Для всего найдется мера;

Для всего найдется место.

Дайте ей дорожной пыли

И она вам слепит крылья.

И она вам слепит душу;

И она вам слепит сердце.

Эту душу можно слушать;

А у сердца можно греться.

Можно протянуть дорогу;

Чтоб идти, обнявшись, вместе.

Только дайте ей немного

Мягкой пряжи, теплой шерсти.

О, я хочу безумно шить!

О, я хочу безумно штопать!

Перелицовывать плащи

Или латать протертый локоть.

О, я хочу слепить пельмень!

О, я хочу испечь шарлотку!

Мне блин пожаривать не лень;

Хоть он уже не лезет в глотку.

О, дайте, дайте пылесос!

О, дайте вынести помойку!

Я поцелую пыль взасос;

Устрою ей головомойку.

Нырну без маски в унитаз;

Спущусь без ласт в бачок и ванну

И, прихватив с бельишком таз;

Всю ночь стирать и гладить стану.

Как славно: вымыта плита;

Начищен пол, закуплен «Комет».

И вновь покой и чистота

В районном сумасшедшем доме.

Вот собачка, вот мартышка;

Медвежонок, зайчик, мышка.

Кукла Надя, кукла Нина;

Арлекин, Пьеро, Мальвина.

Лысый мех, протертый плюш.

Кисть, волан, оборка, рюш.

Капля клея. Горсть опилок;

Нитки, ножницы, обмылок;

Я возьму пяток булавок;

Сантиметр и иглу;

Чуть отрежу, чуть подправлю;

Подошью и подколю.

Из обломков старых чашек;

Из фарфоровых цветов;

Из кусочка промокашки;

Бахромы, тесьмы, бантов;

Шелка, бархата и газа;

Перьев, пряжек, бусин, стразов;

Ветхих шляпок, рваных кружев;

Прохудившихся чулок

Я сошью того, кто нужен

Для того, кто одинок.

Причешу. Раскрашу. Склею.

Вы не бойтесь. Я сумею.

В ход пойдут такие краски:

Честность, верность, нежность, ласка;

Доброта, любовь, смиренье;

Пониманье и прощенье.

Люди-куклы. Куклы-люди.

Будут рядом. Рядом будут.

Содержание

5 Алла Боссарт: «В Оле Шумяцкой соседствовали...

7 Александр Колбовский: «С этой книжкой история...

I

11 «Мне просто достались хорошие роли...»

12 Попытка романа

14 «Я б хотела придумать чужие стихи...»

15 «Работа совершается внутри...»

16 «Откуда что берется?..»

17 «Больше нет ни сюжетов...»

18 «Я ничего не понимаю!..»

19 «Не надо мучиться над словом...»

20 «Значит я еще не готова...»

21 «Распутаю кудри упрямого ветра...»

22 «Сыпятся, сыпятся словно горошины...»

23 «В самом центре этой фуги...»

24 «Я инфицирована речью...»

25 «Поймать из воздуха строку...»

26 Вера Матвеева

27 «Пружина интриги все туже и туже...»

28 «Где грань, где мера, где черта...»

29 «Поэт в России больше...»

30 «Мне нету смысла извлекать уроки...»

31 «Легкость слога, легкость мысли.

32 Рождение древнего мира

33 «Это чистое надувательство...»

34 «Вот стул. Вот тетрадка...»

II

37 «Я хочу в этот двор колодцем...»

38 Кратово

39 Памяти Кратово

40 «В педантичном перечисленьи...»

III

43 «В педантичном перечисленьи...»

44 Читая Кундеру

45 «Заблужденье обмана...»

46 «Высоко-высоко...»

47 «Ну, что ты, милый, что ты!..»

48 «Стужа выбелила лица...»

49 «Кисть с остатками румян...»

5° «Давай нарежем тонко сыр...»

51 «Свет горит в моем окошке,,.»

52 «Пара колец. Пара серег...»

53 «Кроме очень-очень нужных...»

54 «Замшевые пяточки...»

55 «Какой неровный нервный звук!...»

56 «Тирольская шапочка крыши покатой...»

57 «Я войду в этот дом в самом центре Москвы...»

IV

61 Стороны света

62 Павловск

63 Английский триптих

66 Таити

67 Иерусалим

68 «Пройтись по улицам Парижа...»

V

71 «Если плакать на параде...»

72 Стихи о моей собаке

79 В зоомагазине

VI

83 «У меня сегодня грипп...»

84 «Желудочно-кишечный тракт...»

85 «В одном несчастном теле...»

86 Стихи о пассифлоре

VII

89 В красном кожаном пальто...»

90 Попрошайка, забияка...»

91 За столом сидит Колбовский...»

92 «Купите маленькую тушку...»

93 «Люблю я кушать суши...»

94 «Лавровый лист хоть в суп, хоть в куру...»

95 «Под знаменем зеленого горошка...»

96 «Мне кажется порою, что коровы...»

97 «Медом пахнет от магнолий...»

98 «Александр Сергеевич Пушкин...»

99 Из гипотетического цикла «Россия во мгле Москва на игле»

101 «Мне не к лицу и не по летам...»

102 «В последней букве алфавита...»

105 «Я знаю...»

106 Генриэтта Михална

108 «Шел малютка по дорожке...»

109 «До чего ж ненужно...»

110 Пирожки

112 Стихи про организм

IX

117 «Аз, буки, веди и глагол...»

118 «Имя – в газеты, фото – в журнал..-»

119 «Только вздрогнешь – что за мерзость!.

120 «В этом городе снова дождь...»

121 Тридцать седьмой

122 «Это слово КГБ...»

123 Шаг

124 «С лубянской выделкой лица...»

125»Мне каждый раз казалось...»

126 «Не люди, не куклы, не марионетки...»

127 «Из надменности и чванства...»

X

131 «Неспешно двери отворю...»

132 «Топчи-топчи свою делянку...»

133 «На мягкой воздушной перине...»

134 «Просто тихо, просто снежно...»

135 «За поворотом ловкого ключа...»

136 «И сухой лепесток, и сухой лепесток...»

137 «Какое счастье – быть хорошей!..»

138 «В этом вязком кефире...»

139 «Кому-то – богатство, кому-то – талант...»

140 «Странные люди, странные тени...»

141 «Сорви рубиновое чудо!..»

142 «Черных коряг...»

143 «Трагедий траурное платье...»

144 «Время-лекарь, Время-врач...»

145 «Завтра будет новый день...»

146 «Я мимо пройду...»

147 Романы Акунина

148 «Черной августовской ночи...»

149 «Дождик шагает...»

150 Дождь

151 «Я рада, что осень уже настает...»

152 «Листьев медвяный узор...»

153 «Снова время карантина...»

154 «Запах арбузный талого снега...»

155 «Разве можно, разве нужно...»

156 «День становится короче...»

157 Рассвет

158 «Водосточной трубы зашумит Ниагара...»

159 «Тополь в пуховом берете...»

160 «Улицей, желтой от фонарей...»

161 «Что будет, если взять за нить...»

162 «Мне никого из них не жаль...»

163 «Это, конечно же, полный вздор...»

XI

167 «Я так люблю листать роман...»

168 «Однажды девчонка по имени Юлька...»

169 «Я хочу совсем немножко...»

170 «Дайте ей немного пряжи...»

172 «О, я хочу безумно шить!..»

173 «Таганско-Краснопресненская ветка...»

174 «Буду звонить парикмахеру Вове...»

175 «Вот собачка, вот мартышка...»

XII

179 «Покуда катится слеза...»

180 «Увидеть тайный смысл...»

181 «Есть неизбежное в ночи...»

182 «Я знаю, что все бесполезно...»

183 «Я попрошу сегодня Бога...»

184 «За решеткой стального каркаса...»

185 «Опять вернулись холода...»

186 «Взять и покинуть привычную пристань...»

187 «В этих потемках ни брода, ни брега...»

188 «Это место глухое...»

189 «Как отравить меня легко!..»

190 «В этой комнате душной, темной...»

191 «Ощущаю как страданье...»

192 «Я очень долго буду жить...»

193 «Полузабытых слов пароль...»

194 Депрессия

195 «Разбить скорлупу золотого яйца...»

196 «Суета сует...»

Составитель Александр Колбовский

Ответственный редактор Елена Пахомова

Дизайнер издания Яков Красновский

Верстальщик Юрий Мосягин

Технолог печати Гелена Веселова

В оформлении книги использованы фотографии из личного архива Александра Колбовского

Подписано в печать 11.05.2019 Формат 60x90 1/32 Шрифты ITC Charter, Whitney. Бумага Munken Print Cream 90 гр/м2, Favini 250 гр/м2.

Печать цифровая.

Усл. печ. л. 6.375.

Тираж 200 экз. Заказ № 29220 ISSBS

Издатель: ИП Пахомова Елена Алексеевна

Россия, 125040, г. Москва, Ленинградский проспект, 11-28

classick21@gmail.com

Типографские работы: типография GreenPrint, г. Москва, ул. Буракова, д. 27 www.gcprint.ru

На фото: Интерьер Еврейского центра. Колбовский и Леванова. Леонид Мельников. Анна Нахапетова. Маша Шалаева. Анна Леванова. Ирина Литманович аниматор последователь Норштейна. Евдокия Лубенникова о пуделе. Елена Колина. Лариса Окишева. Алла Боссарт. Игорь Иртеньев.