Вышла в свет статья Вакурова Н.В.,
Московкин Л.И. Институциональная цензура и ее влияние на журналистскую практику
// Синергия науки и практики в контексте инновационных прорывов в развитии
экономики и общества: национальный и международные аспекты :
сборник научных статей по итогам Международной научно-практической конференции.
9-10 декабря 2019 года. Санкт-Петербург. – СПб. : Изд-во
СПбГЭУ, 2019. – с. 56-66
https://leo-mosk.livejournal.com/7222388.html
https://leo-mosk.livejournal.com/7222746.html
УДК 070
ББК 76.0
Н.В.Вакурова, доцент Института
современного искусства;
Л.И.Московкин, газета «Московская правда»
Институциональная
цензура и ее влияние на журналистскую практику
Аннотация. В статье
описана попытка исследования причин генерации искусственных новостей под
действием множества запретов институциональной цензуры. Показано, что
информационная маргинализация отвлекает активную
аудиторию от реально актуальных проблем и фактически исключает возможность
удовлетворения общественного запроса на достоверную информацию. В то же время
сеть институциональных запретов служит фактором ускорения эволюции на медийном поле и человека в целом.
Ключевые слова: антропный принцип в синергетике, детектор ошибок, диссертабельность, информационная маргинализация, медийный фейк, метажурналистика
Institutional censorship and its impact on journalistic practice
Annotation.
The article describes an attempt to study the causes of artificial news
generation under the influence of many prohibitions of institutional censorship.
It is shown that information marginalization distracts the active audience from
the actual problems and virtually eliminates the possibility of satisfying the
public request for reliable information. At the same time, the network of
institutional prohibitions serves as a factor of accelerating evolution in the
media field and in man as a whole.
Keywords: anthropic principle in synergetics, error detector, information marginalization,
media fake, meta-journalism, dissertational impossibility
Известно много фактов
обмана общества через СМИ. Доверие к СМИ падает, но ситуация не исправляется, а
переходит в хроническое состояние. Вопрос фабрикации новостей активно
обсуждается. О причинах известно меньше, потому что они не столь просты, как
кажется.
На пленарном заседании
ежегодной конференции «Журналистика в 2018 году: творчество, профессия,
индустрия» 07.02.19 на Журфаке МГУ главный редактор
медиа-холдинга «Комсомольская правда» Владимир Сунгоркин
признал, что журналистика работает в системе поклонения рейтингам. Например, суперрейтинговая тема «Перевал Дятлова» – это самая большая
загадка России. Журналистика не заинтересована в завершении такой темы.
Профессор Института
«Высшая школа журналистики и массовых коммуникаций» СПбГУ Сергей Ильченко не
видит никакой загадки. Профессор высказал несогласие с такими подходами и
выпустил книгу-исследование «Как нас обманывают СМИ» [4]. Презентация издания
состоялись 04.10.19 в рамках Всероссийской научно-практической конференции
«Ценностные ориентиры современной журналистики» Пензенского государственного
университета.
«Формирование фейков может происходить в современном
медиапространстве абсолютно разными способами. Чаще
всего фейк возникает один раз в эфире, сетевых
ресурсах или на полосе соответствующего печатного СМИ. Но в практике наших
родных медиа бывали и более уникальные случаи, когда
однажды обнародованная «сенсация» в течение нескольких месяцев остается в поле
внимания журналистов. А к ее раскрутке подключаются коллеги из конкурирующих
органов массовой дезинформации населения. Можно вспомнить удивительную историю,
похожую на сказку, которая происходила на отечественном
медиаполе некоторое время назад. Называется она
«тайна перевала Дятлова». Перед нами – нескрываемый его авторами откровенный медийный фейк, механизм создания которого виден невооруженным глазом», – утверждает
Ильченко.
Профессор отметил, что
расследования трагического инцидента на северном Урале в феврале 1959 года
давно стали достоянием маргинальных вещателей и превратились в «Телепутешествия в мир мертвых». Весной 2013 года
подключились ведущие СМИ страны. В результате проверки событийного ряда «Тайны
перевала Дятлова» Ильченко насчитал увеличение версий до 64-х. К экзотике вроде
НЛО и КГБ прибавились фантазии о снежном человеке и
геофизической аномалии, коридоре телепортации во
времени и появлении монстров-мутантов.
В дискуссии
исследователей журналистики с представителями индустрии выявилось, что
сопоставление разноплановых одномоментных событий на медийном
поле исключает случайность. Была предотвращена одна из наиболее массированных
попыток государственного переворота под названием «снежная революция» 2011-2012
годов. К ней тщательно готовились извне и внутри страны. За пять лет до 2013
года в журналистике произошли изменения на всех уровнях – от взаимодействия с
властью до взаимоотношений в профессиональной среде. 2012 год стал в России
экспериментальным для журналистики. Он отмечен ростом расхождения публичной
релевантной и скрытой актуальной повесток дня. Журналисты в целом
проигнорировали властное решение 2009 года по защите независимых сетевых
источников. Оно стало реакцией на серию политических атак против независимых СМИ
и Интернет-страниц в
кризисном 2008 году.
Мюнхенская речь Путина
10.02.2007 стала ответом на международный запрос и обозначила претензии на
возврат второго глобального полюса в доминирующей миротворческой роли. Путин
завершил большой исторический цикл, открытый фултонской речью Черчилля, которой
британский премьер передал Вашингтону эстафету Большой игры в геополитике и тем
дал старт холодной войне.
Перелом во внутренней
политике, разворот СМИ в сторону населения, произошел под давлением тандема
событий – агрессии на Южном Кавказе 08.08.08 под управлением манипулятора Мэтью
Брайза (фактор трех восьмерок) и аварии на Саяно-Шушенской
ГЭС 17.08.2009. Попытки скрыть суть этих событий цензурой от СМИ до Журфака МГУ в конечном счете были
сорваны комплексом мер национальной власти, включая заказ на освещение в
художественных фильмах и инверсию значимости блогов
превыше официальных СМИ.
Реакция публичного
информационного поля на слом сложившихся институциональных запретов была бурной
и в основном неадекватной. По словам главы управляющей
русским сегментом ЖЖ компании «Суп» Антона Носика, шум
и помехи не наносят ущерба противнику, это не информационная война, а борьба
тех, кто хочет громко кричать, против тех, кто желает знать, что происходит
[8].
Шумовой эффект стал
ответом на преодоление неформализованных запретов и затруднил идентификацию
существенного. Дальнейшие события выявили борьбу за равные права коммуниканта и коммуникатора на публичном информационном
поле. Официальным СМИ были противопоставлены блогеры,
переведенные на самообслуживание в формировании текущей картины мира.
Против этого выступил на
площадке Совета Федерации председатель СПЧ при
президенте Михаил Федотов. Согласно его позиции, граждане должны потреблять
заготовленную кем-то информацию, а блогерам оставлено
право «лайкать котиков» и не более того.
Однако развитие событий
позволило председателю думского комитета по международным делам Алексею Пушкову
констатировать: Интернет, созданный для продвижения западных ценностей,
развернулся против своих создателей.
Чтобы Россия смогла
возглавить глобальный тренд преодоления запретов институциональной цензуры,
была проведена большая многолетняя работа, по значимости сравнимая с
разработкой ядерных технологий двойного назначения. Работа по созданию и
развитию Рунета, формированию корпуса языка и национальных поисковых систем,
борьба с токсичными роботами и ботами, подавление информационного шума и DDOS-атак.
Стратегические решения
по регулированию Интернета, как бы они ни были поданы в СМИ, позволили с 2012
года принимать предупредительные меры в отношении источников деструктивной информации.
Имеются ввиду не только сценарии
суицида, рецепты взрывчатых веществ, призывы к проведению антиобщественных
акций или карикатуры на первых лиц в жанре политической порнографии Charlie
Hebdo. Деструктивные
последствия несет любая отвлекающая от сути проблем информация. «Замусоривание»
информационного поля используется в качестве одного из способов управления
массовым сознанием [3].
Таким образом, описанный
Ильченко феномен тематической маргинализации был
намеренно распространен на ведущие СМИ для отвлечения внимания аудитории от
более серьезных вопросов с реальной актуальностью. Информационная маргинализация направлена на специфический сегмент
аудитории. Можно представить, что детектор ошибок Натальи Бехтеревой работает
по-разному у представителей различных сегментов аудитории и у самих журналистов
в зависимости от концепции издания. Мало того, судьба открытия «детектор
ошибок» была выстроена по-разному в России и на Западе [5].
«Число «научных
преступлений» за последние годы резко возросло, утверждает Международный
комитет по издательской этике. Наиболее частые из них – кража приоритетов и
плагиат. История с «детектором ошибок», который был открыт российскими учеными,
как нельзя лучше подтверждает эту тенденцию», – выводы Елены Кокуриной объединяют процессы на медийном
и научном полях в единое целое. Сегрегация происходит
не по видам деятельности, а по степени маргинализации.
Соответственно подстраиваются СМИ, разделяясь на информирующую журналистику и метажурналистику mainstream media.
В качестве источника
публичной истины используются люди с различными девиациями поведения, о чем
говорит зоопсихолог Мария Сотская. Примером стала Грета Тунберг, подросток с
девиациями психики в основе доминирующего медиасобытия
2019 года.
Традиционно в качестве
инструмента достижения цели используется публичная истерика с выражением
ненависти (hate), например, childhate. Развивается новый
социальный класс – прекариат.
Информационная маргинализация направлена на исключение самой возможности
запроса на достоверную информацию, чтобы снять обязанность его удовлетворения.
В то же время сеть институциональных запретов служит фактором ускорения эволюции
на медийном поле и человека в целом.
Из спора Ильченко с Сунгоркиным стало понятно, что под конвергенцией в
журналистике скрывается экономия на оплате труда журналистов и что база СМИ-обмана закладывается дискриминацией информирующей
журналистики и mainstream media.
Обсуждение роли журналистики не может быть полноценным в условиях, когда сама
журналистика описана неполноценно [1].
Журналисты не стремятся
к пониманию сути процессов на медийном поле. Они не
отражают кризис СМИ, намеренно спровоцированный экспериментами над ними, потому
что их мышление либо приобретает формат концепции издания, либо им приходится
искать другую работу.
В практике журналиста
случаются отмены пресс-конференций, отказы в праве задать вопрос или в доступе
на мероприятие, также в получении информации о нем, включая анонсы и пост-релизы. Иногда случайно
журналисту становится известно, что он или СМИ, от которого он аккредитован,
попали в черный список. Или что ньюсмейкер, на которого журналист ссылается,
оказался в стоп-листе.
Практически вся
журналистская деятельность сопровождается деяниями, подпадающими под
квалификацию части 1 статьи 144 УК «Воспрепятствование законной
профессиональной деятельности журналистов. Воспрепятствование
законной профессиональной деятельности журналистов путем принуждения их к
распространению либо к отказу от распространения информации – наказывается
штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы
или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо обязательными
работами на срок до трехсот шестидесяти часов, либо исправительными работами на
срок до одного года».
Чтобы об этой статье
кто-то вспоминал с целью конкретного применения, нам неизвестно.
В то же время вся
человеческая жизнь пронизана сетью всевозможных барьеров, над смыслом которых
люди не задумываются. Например, в США не принято искать альтернативы. По словам
научного сотрудника Центра североамериканских исследований Александры
Борисовой, средний американец не пытается искать альтернативные точки зрения.
Если он демократ, ругает Трампа. Если республиканец, высмеивает тех, кто его
ругает. СМИ прежде всего отвлекают от внутренних проблем
страны. Трамп находится под расследованием с момента вступления в Белый дом.
Те же признаки заметны и
в России. Проще критиковать Трампа или СМИ, но с наших позиций правильнее
поставить вопрос: можно ли в системе заданных установок и запретов действовать
иначе?
Запретов для
ньюсмейкеров на освещение их деятельности или на саму деятельность в целом
больше, чем для журналистов. Так, Дмитрий Рогозин несколько лет во время работы
депутатом Госдумы находился под эмбарго. В абсолютной изоляции оказался председатель
комитета по транспорту Сергей Шишкарев в последние
полгода в Думе. На его мобильном телефоне его голосом была записана просьба к
нему не обращаться с надеждой на понимание. Роль
физического изолятора депутата выполняла его пресс-секретарь Ксения Костина.
Депутат фракции «Единая
Россия», лидер Национально-освободительного движения Евгений Федоров ограничен
в организации публичных мероприятий и лишен физической возможности вносить
законопроекты, хотя по Конституции является одним из семи сотен субъектов права
законодательной инициативы. Федоров выпускает газету НОД
и его невозможно убрать из Думы. Причину он сам объяснил поддержкой со стороны
Путина.
Проблемы в работе на
посту зампреда комитета СФ по социальной политике
испытывал Вячеслав Фетисов, когда попытался исправить ситуацию с
детско-юношескими спортивными школами. Давление вынудило его оставить
актуальную тему ДЮСШ.
Под различными
хроническими ограничениями находится сенатор-международник Алексей Пушков. Он
сам не позволял себе открыто говорить о реальных проблемах. Например, называть
манипулятора Билла Браудера в то время, когда это
было актуально.
Под ограничения попали
депутаты Сергей Железняк и Наталья Поклонская за
нежелание поддержать повышение пенсионного возраста.
В Думе были замечены как
минимум две фигуры, аккредитованные от СМИ, чья задача состояла в обратном –
контроле освещения работы Думы и в критических случаях купировании
информирования. Обе являются профессиональными журналистами с профильным
образованием Журфака МГУ.
Уникальной фигурой стала
профессиональный спойлер,
которая в разное время с неизменным успехом своей миссии работала в качестве
пресс-секретаря Олега Морозова, Георгия Бооса и Сергея Железняка.
Существуют ограничения
на доступ специалистов в экспертные советы Федерального Собрания. Например, от СФ изолировали эволюциониста Юрия Чайковского. Взявший на
себя роль лидера в генетике Михаил Гельфанд объявил его не-ученым из-за утверждения о неправоте Дарвина,
потому что во время кризиса естественный отбор не работает. Вместо него
действует центрифугальный отбор Ивана Шмальгаузена, то есть отбор худших.
Презумпция Гельфанда
критична для всего современного мира вследствие подмены экономики политикой для
санкционной монополизации. Мы это видим по менеджеризации, разрушительной на примере британской
государственности.
В итоге центрифугального
отбора финансовая и банковская система оказались изолированы от реального
сектора экономики и превратились в некую форму канцерогенеза на общественном
поле. За ними последовала пенсионная и ипотечная система. Размывание
государства породило такие инструменты террора, как институт коллекторства или ЧВК BlackWater с делегированием государственного права на
насилие без государственной ответственности.
Деформации властного управления
не подпадают под институциональные запреты, скорее поддерживаются ими.
В России федеральные
органы власти в среднем намного более открыты, чем региональные и особенно
органы местного самоуправления. В целом запретов на публичность намного больше
в корпорациях, как государственных, так и частных. Представитель компании,
делегированный в Думу для представления позиции на открытом мероприятии, может
быть уволен за несанкционированную беседу с парламентским журналистом.
Из органов власти
федерального уровня наименее открытым является Роспотребнадзор
под руководством Анны Поповой, учитывая значительный уровень внимания к его
недостаточно эффективной деятельности. Геннадий Онищенко на этом посту был
смелее.
По нашему опыту,
наиболее закрытыми для прессы являются НКО зарубежного финансирования. Они, как
правило, скрывают цели и истинный смысл своей деятельности. В таком случае
писать о них правду опасно. Например, о фонде США, который занимается
ювенальными технологиями в разных странах мира и в России работает с 2002 года
под эгидой ТПП.
Программы разрушения
семьи стали возможны благодаря институциональной презумпции мужской вины.
Полицейская статистика показывает обратное, жены
убивают мужей примерно вдвое чаще. Причем данные сходятся для России и США. Данные
по статистике домашнего насилия подведены под цензуру вплоть до запретов на
профессии для публикаторов в США.
В России отмечены
попытки защиты мужчин. В частности, большой резонанс вызвала статья Бориса Урланиса «Берегите мужчин» в «Литературной газете» №30 за
1968 год. Дальнейшее развитие событий показало, что понимания попытки не
достигли.
В прошлом мы описали
причины распространения на все СМИ вменений для mainstream media
[1]. С
цензурой происходит то же самое, что с идеологией. Запрет в Конституции на
государственную идеологию не означает, что ее нет. По факту отсутствие
национальной цензуры открывает ее возможности со стороны US
Agency for Global
Media. В описанных условиях находится достаточно много людей, в
том числе среди журналистов, кто искренне верит в отсутствие цензуры. Цензура
возведена в статус институционального запрета на адекватное восприятие
национальной власти, исключающее соответствующее освещение.
Журналисты mainstream media воспринимают как отсутствие цензуры
неприменение к ним законодательных запретов на оскорбления власти и страны. По
факту это означает запрет на информирующую информацию в пользу презумпций, что
опять же подпадет под ч.1 ст. 144 УК.
По нашим оценкам,
цензуры в постсоветское время стало намного больше.
Информационные барьеры
для литературных произведений, научных идей и их авторов в
время работали противоположным образом. Например, критика Льва Гумилева и
ограничения изданий его трудов стимулировали рост его популярности. Из
дискуссии в думском комитете по культуре можно сделать вывод о наличии
целенаправленной политики в советском книгоиздании. Председатель комитета Елена
Ямпольская привела мем: «Запретный плод сладок».
При этом Пятое управление КГБ СССР по работе с диссидентами названо
не было.
Аналогичным образом
создавались неформальные авторитеты в науке, которые определяли ее развитие.
Наиболее эффективным лидером, спровоцировавшим революцию в науке
естественнонаучного (точного) формата, был Николай Владимирович
Тимофеев-Ресовский. Он стал широко известен еще до выхода романа Даниила Гранина «Зубр» благодаря многолетней кампании персональной
дискредитации. Кампания пережила смерть и реабилитацию Тимофеева-Ресовского
Виктором Илюхиным. Она продолжается до сих пор
параллельно с эффектом забвения. В научной среде существует институциональный
запрет на цитирование родоначальника. В итоге история науки в значительной
степени фальсифицирована. Навязанные обществу оценки не отражают достижения и
скрывают авторов-оригинаторов. Явление распространено
на всю интеллектуальную собственность с целью ее коммерциализации
в пользу так называемых правообладателей. Оспаривание находится под
институциональным запретом.
В постсоветское время
запреты и ограничения имеют такие последствия, что конкретный автор или
произведение в лучшем случае ограничены известностью в узком круге ценителей.
Мы обнаружили достаточно много литературных произведений, продолжающих традиции
русской классики на более высоком уровне. В комитете ГД по культуре о расцвете
новой русской литературы неизвестно. Писатель Юрий Поляков связал запреты с
политикой Роспечати, поддерживающей не талант, но
оппозиционность.
Аналогичная ситуация с
наукой. Президент РАН Александр Сергеев вынужден был утверждать на
пресс-конференции в ТАСС 15.11.19, что у нас нет в генетике достижений,
сравнимых с таблицей Менделеева или ядерной бомбой. Но сначала отметил: мы
забываем о том, что у нас были и первопроходцы, действительно выдающиеся люди.
Описанное выше мы считаем
пройденным этапом. В этой статье мы пытаемся отразить феномен институциональной
цензуры, практически независимой от устройства власти и самоорганизации
общества. Наоборот, определяющей и то, и другое.
Человеческая жизнь
пронизана сетью институциональных барьеров, о которых люди не задумываются.
Например, почему петь и плясать не принято на похоронах. Наверное, от подобных
запретов общество выигрывает. Данный факт обнаруживается по последствиям
потрясений общественного мнения от демонстративного нарушения этических запретов
в антинациональной пропаганде. Например, в журнале Charlie
Hebdo, навязанном Франции
после смерти Шарля де Голля.
Тот факт, что в России
традиционно не принято «дружить с властью», заведомо ставит страну в
проигрышное положение. Судя по описаниям зампреда дореволюционной Госдумы
Василия Шульгина, именно падение престижа власти, утрата сакральности
царизма стало причиной Великой русской революции.
Описания Шульгина
отразили на практике идею Федора Достоевского о трихинах в мозгу человека,
определяющих девиации массового поведения. Институциональные запреты в
отношении власти инвертировались в истории России неоднократно. Нерегулярный
маятник общественного мнения представляется выражением более общего феномена
«волны жизни» Сергея Четверикова и имеет физическую
природу.
Некоторые запреты
обнаруживают биологический смысл на системном уровне. Например,
близкородственные браки запрещены в разной степени родства в зависимости от
эволюционного состояния этнической группы. Примитивные народы, которые могут не
иметь в своем языке числительных, развили разветвленную систему родства с
брачными запретами. В то же время древние народы жестких запретов не имеют.
Явление отражает редукцию генетической отягощенности в процессе аллогенеза.
Вредных и непонятных
институциональных запретов намного больше полезных. Например, пропаганда
«однополых браков» и child-free
приводит к
сокращению рождаемости и вызывает противодействие. На системном уровне иногда
обнаруживаются последствия, свидетельствующие о существовании общественного
разума, независимого от воли отдельных людей и аддитивности
их мнений.
Редакторы СМИ и ведущие
пресс-конференций за редким исключением упрощают политические новости, принижая
умственные способности читателя. Присутствует опасение, что негативное
противодействие может наступить быстрее и эффективнее адекватного понимания
аудитории, для которой непосредственно предназначена информация. На самом деле
в данном случае мы сталкиваемся с хроническим институциональным запретом.
Редактор отвергает то, что не понимает.
Кажется понятным, почему
большевики скрывали факт появления в России Ленина в пломбированном вагоне на
германские деньги, хотя факт известный, Германии надо было вывести Россию из
войны. Ленин не единственный из большевиков в этой роли. По аналогичной причине
большевики скрывали победу России в Первой мировой
войне. Однако и победа в Отечественной войне 1812 года не афишировалась.
Праздник отменили до революции. При Сталине не отмечался День Победы в Великой
Отечественной войне.
Требует особого
объяснения причина полного отсутствия в общих курсах истории миротворческой
роли России, воплощенной в решениях Венецианского конгресса и Гаагских
конвенциях. Ограниченному кругу специалистов было известно о военной помощи
России. Исключение составлял отказ Екатерины II Георгу III:
«Я кровью своих подданных не торгую».
Практически необъяснима
на фоне мощной советской пропаганды против американского империализма причина
отсутствия в общих курсах истории его базы в форме Бреттон-вудского
соглашения 1944 года. Советскому народу не объяснили значимость решения
президента Никсона об отказе от золотого обеспечения доллара. В СССР
практически не заметили этого судьбоносного факта, который определил пути
развития мира. Аналогично осталась известной только узким специалистам история
создания ФРС США по указу президента Вудро Вильсона 1913 года, предопределившая Бреттон-вудс-44,
и затем Вашингтонский консенсус 1988 года как его развитие. Советским людям об
этом не рассказали.
Подобные запреты
обретают смысл на системном уровне. После ликвидации руководящей роли КПСС (6-я
статья Конституции) и последующего развала СССР стало известно о подготовке к
сдаче страны из самой системы КПСС. На фоне необратимых изменений массового
сознания демонтаж советской системы производился постепенно с заменой на такие
органы и учреждения, которые могли бы работать в другой системе с ослабленным
государством. После идеологической вестернизации
процесс сдачи СССР выглядел как подготовка к оккупации. В результате неизбежный
переворот с разрывом государственности пройден с оптимизацией соотношения количества
жертв и уровня перемен. Если бы люди знали правду о либеральном
псевдорынке, который усиленно насаждался, вряд ли
правда исключила переворот, но раскол, распад и число жертв были бы больше.
Фактически в руководстве КПСС учли уроки Великой русской революции, благодаря
которой большевики взяли власть, которая «валялась на мостовых Петербурга».
Гипотеза получила
подтверждение со срывом попыток переворота в 2005, 2011-2012 и 2017 годах. Цена
оказалась велика. Массовое сознание вернулось к прежнему состоянию, сохраняя псевдорыночные установки и запреты, закрывающие возможность
стабильного развития. Вернуть детям отечественную культуру практически
невозможно из-за стойких институциональных запретов, поддержанных системой
КПСС, развитых и усиленных после разрыва государственности 91-93гг.
Заложенная в советское
время институциональная цензура не позволяет пользоваться адекватной лексикой,
что создает свои барьеры для вывода страны на стабилизацию. Например, когда
говорят, что та или иная из реформ не достигла цели, ложная формулировка
открывает возможность для следующей реформы с той же разрушительной целью.
По той же причине
большинство новых законов получают названия со словами «о совершенствовании»,
«об усилении», «для защиты» или «по оптимизации» независимо от заложенной в них
задачи. Попытки что-то улучшить в условиях запретов и ложных формулировок дает
обратный результат через неадекватное правоприменение.
В 21 веке глобальный
монополист биотехнологии Monsanto получил возможность патентовать
пересаженные гены с целью забирать в качестве ренты четверть урожая из семян с
такими генами. Россия подобных прав на интеллектуальную собственность не имеет
не только в генетике. В русской ментальности заложено нечто вроде расширенного
феномена Антарктиды. Открыв континент, русские отказались его присвоить,
оставив в нестабильном международном пользовании.
Заимствованная в ВИНИТИ
система научной индексации использована в основе Science Citation Index, затем Web of
Science. США ее присвоили и используют против России. В
России действует институциональная установка о предпочтительности публикаций за
рубежом.
В последние годы по
настоянию председателя СФ Валентины Матвиенко
сенаторы активно развивают региональные бренды. Абсолютную долю списка подтвержденных
региональных брендов занимает минеральная вода разных марок, которая на рынке
практически не представлена. Из животных в список попал только астраханский
верблюд. Отечественные породы сельскохозяйственных животных и сорта культурных
растений за небольшим исключением присвоены Monsanto.
Пропаганда против ГМО проводилась для устранения конкурентов Monsanto
в лидирующей стране по биотехнологии СССР. Для России закрыты возможности ее
возрождения.
Отечественные породы
собак, которыми Россия могла бы гордиться, не могут попасть в число
региональных брендов – восточно-европейская овчарка (ВЕО),
черный терьер, московская сторожевая, большой пудель. Авторы законопроекта и в
Госдуме, и в СФ пугались вопросов по породам собак,
правомерно избегая торможения с принятием документа.
Но ведь и раньше в
советское время Большой пудель, являясь одной из наиболее любимых пород России
с уникальным шнуровым вариантом (cord pudel), не получал адекватного внимания в освещении.
Зоолог Константин Панютин посвятил жизнь доказательствам непригодности пород,
выведенных под руководством выдающихся отечественных кинологов Александра Мазовера и Юдифи Шар.
В последние годы много
говорят о мультидисциплинарности и развитии наук о
человеке, для чего есть вся необходимая база в виде параллелизма событийного
ряда в обществе и дикой природе [6]. Это невозможно, пока действует традиция не
применять биологию к изучению человека и общества. В вузовском учебнике по
зоологии позвоночных советского времени в соответствующей позиции древа высших
приматов было записано, что здесь должен находиться человек, но он является
объектом изучения других наук. Каких, не указывалось.
Под институциональный
запрет для физики подведены так называемые нематериальные сущности. В дискуссии
против них неадекватно использовали принцип «Бритвы Оккама». Соответственно под
запретом оказалась эволюционная генетика и эволюционизм варианта Эразма
Дарвина, предшественника Жана Батиста Ламарка.
В советское время не
приветствовались исследования в рамках синергетики и, как следствие, теории
красоты. Советская криминалистика отвергала теорию виктимности
Чезаре Ломброзо.
Садомазохистскую жестокость неправомерно смешали с социальной (экологической)
агрессивностью.
Подобная неадекватная
ассоциативность, как правило, порождает институциональные запреты. Например,
радикальная форма русского патриотизма ассоциируется с антисемитизмом,
грузинского или украинского – с русофобией.
Как отмеченные, так и
многие другие запреты психологически связаны. Они облигатно переносятся на
журналистику. Существуют негласные установки на освещение науки, для этого
должны браться частные случаи без обобщений. Классическим примером вестернизованного освещения науки является программа
выпускницы кафедры генетики МГУ Марины Аствацатурян на «Эхе Москвы».
Активно развивается
политически детерминированный научный популизм в формате Татьяны Черниговской.
Такую оценку дал профессор Ильченко.
Приведенные примеры
могут создать впечатление о засилье институциональной цензуры именно в России.
Между тем, в западноевропейском и особенно англосаксонском мире намного больше
условностей, запретов и вменений (презумпций). По словам ректора Дипакадемии МИД Александра Яковенко,
англосаксонский мир основан на правилах и санкциях, российский – на праве.
«Ликвидация двух лагерей,
двух блоков, существовавших на идеологической базе, не привела к окончанию
конфронтации на международной арене. Но нам нужно сознавать, что суть и форма
такого противоборства изменились. Если раньше существовала в принципе одна
баррикада, по разные стороны которой были разведены различные государства, то
сейчас таких баррикад стало больше значительно. И если раньше эта единственная
баррикада, основывающаяся на идеологическом фундаменте, была постоянной, то
теперь множество баррикад базируется на несовпадающих государственных
интересах. Расклад их динамичен, контуры меняются», – Яковенко
процитировал высказывание Евгения Примакова для характеристики окончания
холодной войны (из стенограммы 468-го заседания Совета Федерации 06.11.19).
«Строго говоря, это то,
что мы сейчас видим на международной арене, и то, с чем сталкиваются российская
внешняя политика и дипломатия на сегодняшний день», – сказал Яковенко и далее сам же опроверг свое утверждение.
Ректор Дипакадемии сказал о столкновении двух главных линий в
мире. Российская линия – мир, основанный на универсальном праве, поддерживается
193 странами. Англосаксонские США и Британия проводят в мире при поддержке 35
стран линию установленных ими правил.
Действующий депутат
Госдумы Евгений Примаков назвал указанные правила «международным правом США»,
которое они присвоили в одностороннем порядке.
«К этой теме примыкает
кризис либеральной идеи. Конечно, нам пытались навесить ярлыки. За фразеологией
либерализма стоят неприглядные факты: Ирак, Ливия, Сирия. Идея далеко не
либеральная. Самая большая проблема сегодня договороспособность
государства. США выход из сделки с Ираном говорит
договоренность может быть быстро пересмотрена. С какими странами
договора стабильные? Договороспособность стала
заваливаться для 35 стран. Перед США встала проблема лидерства. США выбрали
модель разрушения глобальной архитектуры, в том числе политической», – заключил
Яковенко.
Яковенко сослался на оценку
Романо Проди США, где политика доминирует над
экономикой. У англосаксов осталось не так много инструментов. Ключевым
инструментом стали санкции. Британия санкционирует 58 стран. США санкционируют
своих же союзников в Евросоюзе.
Рыночная конкуренция в
таких условиях невозможна.
«Тема манипулирования
общественным мнением. Некоторые страны достигли больших высот», – в данном
высказывании Александр Яковенко отметил существенное
для темы настоящей статьи.
Иными словами, мир
прошел множественность под прессом однополярности и
вернулся к двуполярности. Идет процесс, обратный
отмеченному Примаковым явлению. Динамическая множественность барьерной сети
редуцируется. Причина в циклической девиации доминанты массового сознания.
Маятник массового сознания вернул странный аттрактор Лоренца в Москву.
Сложилась ситуация
острого неравновесия. Идеологическая доминанта сохраняется за либерализмом.
Конкурентных рыночных отношений нет. В политической практике либерализма
применяется блок фашизма с анархизмом. Экономика подавляется политикой. Из
четырех доминирующих идеологий прошлого века наиболее востребована левая,
коммунистическая идея, которая в качестве идеологии запрещена институционально.
Реализация из США,
базовые корни в самой России.
Экспансия
англосаксонских установок привела к тому, что мир людей, не осознавая того,
живет и мыслит в ментальности White (Wealthy) Anglo-Saxon Protestant (WASP) США, пользуется их дресс-кодом, терминологией, установками и понятиями. Стала
универсальной нормой британская установка на смену правил игры в преддверии
очевидного проигрыша. США в таких случаях подключает ФБР. Так было сделано для
изгнания из ЕБРР Елены Котовой с помощью внедрения в compliance
следователя ФБР Марка Мендельсона, легендированного
под адвоката, когда Вашингтон принял решение снизить влияние России в названном
международном финансовом инструменте. Затем с участием ФБР проводились
«допинговые скандалы», ориентированные на институциональную презумпцию
российской вины.
В США практически не
работает латеральное мышление для эвристических решений. Сложность возведена на
уровень самоцели. Вследствие подавления экономики политикой бесконкурентное
преимущество получает имманентная сложность с коротким циклом товаров. Такая
продукция дороже и менее надежна. Преимущество на рынках достигается с помощью
политического давления и шантажа. В критических случаях приходится покупать российское, в том числе для исключения более конкурентных
разработок. Так произошло с ПО Lexicon и Русский офис.
Стало нормой присуждение
нобелевских премий представителям США и Британии за открытия российских
(советских) ученых, особенно в физике и генетике. Премия мира достается
политикам, одобрявшим решения по организации боевых действий.
Наука, образование и
журналистика потерпели от институциональных запретов необратимые потери. Так,
упомянутый выше крупнейший ученый двадцатого века Николай Владимирович
Тимофеев-Ресовский во время работы в Берлин-Бухе
обеспечил новый доказательный и объективный формат науки. Под его влиянием была
написана книга «Что такое жизнь» Эрвина Шредингера и последовала серия
нобелевский премий, начиная с двойной спирали и других достаточно частных
открытий в молекулярной генетике, каждое из которых могло быть оценено на
уровне рядовой диссертации, если б не спровоцированный Тимофеевым-Ресовским
ажиотаж.
Более серьезные открытия
Сергея Четверикова, Сергея Гершензона и самого
Тимофеева-Ресовского состоялись раньше ажиотажа и по достоинству оценены не
были.
Очевидно, справедливость
и признание в науке вещи несовместимые.
Характерный факт:
практически никто, начиная со Шредингера, на Тимофеева-Ресовского не ссылался.
Мы обнаружили единственное упоминание работ Тимофеева-Ресовского по
пенетрантности и экспрессивности мутации VTI Drosophila melanogaster в монографии Фредерика Хатта
«Генетика животных».
Согласно установкам
институциональной цензуры, генетика поставлена в зависимость от аморфной
молекулярной биологии, которая объединяет совокупность методов и единой
самостоятельной наукой не является, предоставляя инструментарий для множества
наук и прикладных применений.
Генетическая инженерия
искусственно свернута до пересадки клонированного гена с помощью вектора из плазмиды Agrobacterium tumefaciens. Социальная инженерия протеста, по сути
производимых над человечеством экспериментов, является частью
генетико-инженерной биотехнологии. Институциональная цензура скрывает разницу
между генной и генетической инженерией. В результате люди не понимают, что к
биотехнологии как сочетанию эвристического творчества и технологии относится,
например, дрессировка собак с помощью кликера или
воспитание детей. Для сокрытия истины искусственно насаждаются методики Марии Монтессори, первично предназначенные для детей с
особенностями развития.
Институциональный запрет
привел к тому, что открытые в лаборатории Романа Хесина-Лурье
мобильные элементы генома (авторы Евгений Ананьев и Владимир Гвоздев назвали их
МДГ) не попали в школьный курс биологии.
Развитие науки 21 века
получило ретроградную доминанту, обратную курсу Тимофеева-Ресовского. Вещи,
которые можно и нужно доказывать, считаются очевидными по умолчанию.
Неадекватная идеология гуманитарного формата не позволяет развиваться биологии,
имея в виду, что о разнообразии жизни на Земле мы знаем все
еще очень мало.
Термин «экология»
используется для недобросовестной геополитической конкуренции. Журналисты в
массе не подозревают, что это наука, причем наиболее разработанная в
математическом аппарате и экспериментальных подходах.
К полит-экологии
плотно примыкает правозащита, которая
по умолчанию понимается исключительно как анархизм для разрушения национальной
власти.
Попытки обходить запреты
приводят к выявлению общности паттернов самоорганизации в самых широких
пределах на уровне клетки, организма, общества. Фактически стирается грань
гомологии и аналогии.
Мы считаем, что
институциональная цензура генерируется в сознании человека достаточно
произвольно и лишь на этой основе может быть использована для неформального и
безответственного политического управления или передела рынка путем
недобросовестной конкуренции. Обилие работ по мемам и
фейкам не затрагивает начальный этап их зарождения,
упуская психологические моменты институциональной цензуры.
Люди склонны
преувеличивать роль власти аналогично тому, как молекулярная биология
преувеличивает управляющую роль генома. Развитие в основном определяется
самоорганизацией. Собственное управление консервативно воспроизводит
инфраструктуру. В наиболее заметной части роль власти сводится к управлению
случайностью в запуске альтернативных каналов самоорганизации. То есть
срабатывает как триггер в точке фуркации. Сложившийся формат публичного
информационного поля допускает участие в управлении обществом сторонних для
общества людей.
Раскрытие страны
внешнему управлению в 90-х было обеспечено существовавшими в советском обществе
институциональными ограничениями. Их было настолько много, что на момент
демонтажа СССР развитие было практически остановлено.
Можно предполагать, что
нынешняя тотальная цензура породит тенденции ее преодоления и
в конечном счете пути развития откроются. Это следует из адекватного понимания
генетической инженерии. Пока же развиваются только ограничения и запреты,
навязанные горизонтальной сетевой системой внешнего (глобального) управления
под видом международных обязательств. Например, ограничения выбросов парниковых
газов. В случае России данное условие не имеет смысла не только в связи с общей
причиной политической фабрикации роли антропогенного фактора. Россия
перевыполняет обязательства по выбросам. Поглотительная способность лесов
России занижена. Непонятно, почему исполнительная власть страны взяла на себя
исполнение абсурдного условия, проведя решение без дискуссии в палатах
Федерального Собрания.
Параллельно обсуждается
необходимость отказа от кабальных обязательств по соглашению
Бейкера-Шеварднадзе и принятие новых обязательств. Фактически происходит викарирование институциональных запретов.
Подавляющее большинство
действующих запретов организованы не в 90-х, а позже на полтора десятилетия.
Тогда в запретах не было необходимости. Началась либерализация с отмены
элементов советской системы ограничений – ГОСТов,
кадастра, категоризации земель, гауптвахт, лесного и транспортного контроля,
технического и пожарного надзора. В связи с естественным сопротивлением процесс
затянулся и мультиплицировался на создание отраслевых систем внешнего
управления. Экспансия иностранных сетей – торговых, кинотеатральных, социальных
включая Google – произошла в ответ на попытку суверенизации, обозначенную
Мюнхенской речью Владимира Путина в 2007 году.
Принятию абсурдных
обязательств мешает развитие науки. По этой причине проникновение российских
научных достижений на публичное информационное поле подавляется. Президент РАН
Александр Сергеев на пресс-конференции в ТАСС 15.11.19 отрицал факт запрета на
популяризацию отечественной науки. Как отмечено выше, он отрицал и достижения
отечественной генетики. Оба утверждения вместе верными быть не могут. На самом
деле они оба неверны.
Закон гомологических
рядов наследственной изменчивости Николая Вавилова построен практически по тем
же принципам самоорганизации, что и таблица Менделеева. Что касается технологий
викиномики (социальной инженерии) двойного
назначения, на данном поле Россия является абсолютным лидером диверсификации
технологии в сторону мирного применения. Физик Георгий Малинецкий
считает, что атомная бомба уже не нужна. Лидеры 35 недоговороспособных
стран преуспели в деструктивном применении викиномики и выйти за ее пределы не могут.
Чтобы описать подобные
новации, нужно выполнять параллельно обе роли исследователя и журналиста, как
это было принято в советской научно-популярной журналистике.
Институциональные
запреты на общение ученых с журналистами существовали практически всегда. Как
это происходило, описано в эпизоде с профессором Выбегалло
из весьма реалистичной повести Стругацких «Понедельник начинается в субботу». В
то же время у российской аудитории традиционно высок запрос на научную
популяризацию. В 70-е была предпринята попытка преодоления разрыва между
запросом и предложением, в научную популяризацию перебросили сотню сотрудников
закрытых НИИ – «почтовых ящиков». С начала нового века систему советской
научной популяризации активно разрушали через внедрение западной сетевой
системы научной популяризации. Российским сегментом руководила научный
обозреватель газеты «Московская правда» Виола Егикова.
По сути ничего
принципиально нового не произошло, кроме взятия под внешний контроль
существовавших институциональных запретов. Научную реальность сами советские
ученые представляли искаженно со значительным принижением собственной роли. С
распадом СССР США получали существенный объем советской интеллектуальной
собственности, лишь часть которой сумели внедрить и распространить на
глобальных рынках. Часть получили раньше, например, феномен жидких кристаллов.
Советские достижения используются для искусственного повышения роли США на
глобальном рынке науки. Например, упомянутая выше заимствованная в ВИНИТИ
система научной индексации в основе Web of
Science.
Советские научные
работники знали, что такое диссертабельность без
возможности формальной дефиниции. Самостоятельно определяли и отвергали на
уровне институциональных запретов недиссертабельную тематику. К настоящему
времени институциональные запреты в науке вылились в абсолютную запретительную
цензуру на развитие ряда научных направлений в эволюционной генетике и теории
эволюции, экологии, климатологии, психологии и в том числе изучении антисоциального, криминального, девиантного
поведения.
Если бы наука
развивалась адекватно, гуманитарная бездоказательная сфера должна была бы
значительно сократиться. Например, экономика и в какой-то части социальная
психология является частью экологии, а история – эволюционной теории. На базе
«Теории Дарвина» с ложными презумпциями это невозможно представить.
Глобальная сетевая
система управления – это то, что депутат Евгений Примаков назвал «мировым
правом» США. Александр Яковенко обозначил как правила
и санкции. Она работает на основе активного внедрения во все управляющие
структуры феномена, названного в США «Хвост виляет собакой». До времени
написания статьи данное явление было отмечено всего дважды на парламентских
мероприятиях и оба раза в отношении ПАСЕ. Во время работы
шестого созыва Думы о принятии решений за депутатов кем-то из аппарата с
упреком сказала Джахан Поллыева.
На площадке Межпарламентского форума о том же сказал Педро Аграмунт
уже с некоторым оттенком чувства вины.
Параллельно глава
сенатской комиссии по информполитике Алексей Пушков
говорил, что политики США меняют позицию после отставки. То есть на официальной
должности они несамостоятельны.
Явление скрытого или
открытого манипулирования тотально распространено в системах властного
управления, глобального и национального. Генерация, утверждение, проведение и
публикация решения разделены. За каждой публичной властной фигурой стоит
манипулятор. В большинстве случаев такая фигура является видимой вершиной
пирамиды, в структуре которой фрактально отражается глобальная геополитическая
борьба.
Обязательные для
освещения в СМИ события искусственного резонанса технологически организуются
теневыми сотрудниками, которые на контакт не выходят и ответственности не
несут. Например, беспорядки в связи с выборами Мосгордумы 2019 года
организовывал Stephen Sexton, который до Москвы
занимался тем же в ряде стран мира: Южная Корея, Иран, Туркмения, Афганистан,
Канада. Во всех странах занимал одну и ту же должность главы RSO (служба дипломатической безопасности). Об этом
сообщил один из авторов фильма «Анатомия протеста» Николай Столярчук
17.10.19 на заседании думской комиссии Василия Пискарева по расследованию
фактов вмешательства иностранных государств во внутренние дела РФ.
Характерно, что Sexton
стал фигурантом коррупционного скандала и расследования избежал. Подобных фигур
очень много.
Формат «хвост виляет
собакой» обеспечивает недоступность центров принятия решений для диалога и исключает
возможность привлечения авторов к ответственности. Центром происхождения
явления представляются США. Научные сотрудники позднесоветского
периода знают по собственной судьбе, что разрушение отечественных научных школ
и за ними науки в целом было обеспечено именно этим эффектом. Большинство
директоров НИИ и заведующих лабораториями не были самостоятельными фигурами, за
ними стояли какие-то другие люди, которые не несли ответственности за работу и
судьбу коллектива. Они, как правило, преследовали цели, определяемые
профессиональной ревностью. В результате тотального распространения моббинга, буллинга и боссинга приобрели перманентный характер скандалы в научных
коллективах, присвоение чужих результатов, запреты на публикации и защиту
диссертаций конкурентов.
В творческой среде
чрезвычайно высок уровень профессиональной ревности, которая без внешнего
государственного управления убивает науку изнутри. В 1972 году впервые после
хрущевского запрета на кибернетику в интересах США было замечено новое решение
по организации науки в интересах Запада. Фиктивное повышение зарплаты за счет
реального сокращения штатов стимулировало взрывное раскрепощение
профессиональной ревности, так как выбор кандидатов на увольнение был
предоставлен самим коллективам.
Параллельно событиям в
науке русская служба BBC проводила кампанию
разрушения советского балета. Временный успех имел место, когда из Большого
театра удалось устранить Юрия Григоровича. Модельная ситуация театра описана в
произведениях Михаила Булгакова и Леонида Филатова, ее основой является
профессиональная ревность любой творческой среды [2].
В сталинское время было
проще, научные работники удовлетворялись написанием доносов. Доносов было
настолько много, что большинство из них заметных последствий не имело. В два
последних десятилетия СССР потери науки были больше, потому что позитивных мер
ее поддержки уже не принималось. В связи с внутренними проблемами наука не
заметила предстоящих глобальных перемен, которые готовились те же два десятилетия
согласно антропному принципу в синергетике Сергея Курдюмова.
Если неуправляемое
развитие событий приводило к смерти директора НИИ или заведующего лабораторией,
человек, реально принимавший решения за руководителя, не мог использовать
открывшийся кадровый коридор. Проявлялась ничтожность этой фигуры, в
самостоятельной ответственной роли власть утрачивалась.
Парадоксально то, что
именно в этот бурный период наука активно реформировалась и развивалась.
Параллельно в науке прошли два процесса противоположной направленности – естественнонаучная
революция и гуманитарная контрреволюция [7].
Блок процессов
разрушения и возрождения науки может быть описан в естественнонаучной
терминологии вопреки институциональному запрету на диссертабельность
подобной тематики. Сеть барьеров в развитии действует согласно выводам
математика Андрея Колмогорова о повышении эффективной численности популяции и
эффективности отбора.
Иными словами,
обозначенный Примаковым период многобарьерности
исторически необходим для поиска моделей будущего. Человек внутри событий
данного периода переживает кризис семьи и трудовых коллективов. Это касается
каждого.
Эволюционист Юрий
Чайковский описал явление феноменологически. По его словам, наше общество
основано на бюрократии и она, самоорганизуясь в своих
интересах, способна отыскивать в своей среде работников, обеспечивающих
исполнение дел, требуемых обществом. Если в большом учреждении такой работник
один, к нему стекаются все дела. Остальной штат имитирует работу. Если такого
работника-исполнителя нет, учреждение «барахтается на грани закрытия».
Безнаказанность приводит к тому, что исполнитель изгоняется из коллектива.
Тридцать лет назад академики предложили усилить конкуренцию, и она подавила
самоорганизацию [9].
Чайковский фиксирует
действие центрифугального отбора, не применяя понятия Шмальгаузена. Он считает
самоорганизацию основным фактором эволюции и видит проблему неадекватных
академических рекомендаций в незнании теории эволюции. Как уже указывалось
выше, «теорию эволюции» массовое сознание воспринимает тождественно «Теории
Дарвина». Чайковский исключает переживание наиболее приспособленных
в фазе кризиса, за что объявлен не-ученым. Он прав,
действие естественного отбора ограничена рядом
условий. Во время кризиса работает антипод – центрифугальный отбор.
Относительно доступности
развития сеть барьеров схлопнулась до одной общей
баррикады, пронизавшей все сферы жизни согласно соотношению Александра Яковенко 35 vs. 193 в оценках Яковенко. Например, между стимулирующим жизнь искусством и
раскрепощающим деструкцию антиискусством.
Соответственно, национальной и глобальной системами управления. Инфляция для
бедных и для богатых. Исполнение бюджета по программам выведения и стерилизации
ресурсов или строительства необходимых объектов. Банковское или казначейское
исполнение бюджета. Выплаты разного рода начиная с имитации зарплаты не за
работу, но в обмен на лояльность, для стимулирования сверхпотребления
или поддержания жизни и минимальной работоспособности. Глобальные программы
против семьи и детства или национальные программы поддержки демографии и
естественных отношений. Принудительное расширение гуманитарной
бездоказательности на точные науки или естественный процесс объективизации
науки в целом. В целом разрешенные и запрещенные науки.
С позиций обычной
человеческой логики непонятно, зачем создавать на глобальном уровне ситуацию
запертого развития? Подобные институциональные запреты служат мощным стимулом
жизненной силы подобно сублетальным факторам в дикой
природе. Без него выход из кризиса невозможен, как без кризиса невозможна
генерация нового для выхода развития на более высокий уровень.
В такой концепции наше
общество устроено чрезвычайно разумно и прогрессивно. Для понимания нужен
системный взгляд и знания адекватной эволюционной теории сообразно выводам
Чайковского и его предшественников Сергея Мейена,
Александра Любищева, Жана-Батиста Ламарка, Эразма Дарвина.
В историческое время
своего развития Homo sapiens
вырвался в лидеры на фоне массы близких видов человека и открыл магистральный
путь развития технологий, но так и не сумел приспособиться к росту комфорта. Не
успевал за ростом технологий. В результате современный человек в общественном
развитии не смог уйти от биологических корней. Перманентный комфорт для него
является стрессирующим фактором. Типичный пример личной
эволюции содержит непереносимость перелома от неприемлемых условий жизни к комфортным. Обретая все необходимое для нормального
существования, человек ломает то, к чему стремился, и возвращается к фазе
неустроенности. В редких случаях человек приспосабливается, подавляя растущее с
годами стабильности отторжение естественных доступных удовольствий.
Чаще всего это женщина,
поскольку признаком времени стала инверсия половых ролей. Вектор полового
отбора инвертирован у видов с ВНД, приспособленных к
постоянству перемен.
Из нашей статьи может
быть понятно, что сложившаяся система общественных отношений поддерживает
усиление кризиса.
Мы не настаиваем на
окончательности термина «институциональная цензура». Он показался нам наиболее
удобным на данном этапе дискуссии по сравнению с множеством прочих барьерных
обозначений – стереотипы, штампы, мифы, абсолютная истина.
Таким образом, информационная
маргинализация отвлекает активно действующую
аудиторию от актуальных проблем и фактически исключает возможность удовлетворения
запроса на достоверную информацию. В то же время сеть институциональных
запретов служит фактором ускорения эволюции на медийном
поле и человека в целом.
Общий вывод состоит в
реальном отсутствии виновных и ответственных за потери. Позитивные и негативные
перемены идут параллельно по каналам паттерна институциональных барьеров.
Причиной перемен является институциональная цензура, реализуемая в новых
форматах во время турбулентности. В момент исторического разрыва жизнь
начинается заново.
Список литературы
1. Вакурова
Н.В., Московкин Л.И. Взаимная зависимость власти, общественного мнения и
журналистики. // Медиа и власть: власть медиа? Материалы Международной научно-образовательной
конференции. – Казань, 22-23 марта
2. Вакурова
Н.В., Московкин Л.И. Профессиональная ревность как мера журналистского успеха:
что нужно знать, чтобы быть независимым и избегать невольной ангажированности.
// Информационное поле современной России: практики и эффекты: сборник статей XIV Международной научно-практической конференции (9-11
ноября
3. Вакурова
Н.В., Московкин Л.И. Журналистика от «трех восьмерок» до 12.12.12: пятилетка
потрясений. // Тезисы 52 международной научно-практической конференции
«Средства массовой информации в современном мире. Петербургские чтения»
Материалы 52-й международной научно-практической. конференции 17–19 апреля
4. Ильченко Сергей, Дмитрий
Goblin Пучков. Как нас обманывают СМИ. Манипуляция
информацией. Предисловие Дмитрий GOBLIN Пучков. – СПб.: Питер, 2019. – 320 с., тир. 3 тыс. – (Серия «РАЗВЕДОПРОС»).
5. Кокурина
Елена. Детектор ошибок Натальи Бехтеревой. Российская газета Рубрика: Общество
07.04.2004 – Федеральный выпуск № 0(3448)
6. Московкин Л.И., Н.В.Вакурова. Параллелизм эволюции природы и общества.
Прикладные аспекты. // Сборник статей XVI
международной научно-практической конференции «Проблемы и перспективы
современной науки». – М., “ISI-journal”, 2017, с.
20-32.
7. Московкин Л.И., Вакурова Н.В. Революции в науке на примере истории 20 века
// Збірник центру наукових публікацій «Велес» за матеріалами
IVміжнародної науково-практичної конференції 1 частина: «Весняні наукові читання», м. Київ: збірник статей (рівень стандарту, академічний рівень). – К.: Центр наукових публікацій, 2018, с.
5-18.
8. Московкин Л.И., Вакурова Н.В. Теоретическое значение «фактора трех восьмерок»
– Triple-eight: история познала сослагательное
наклонение (постановка задачи журналистики) // СМИ и общество, проблемы
взаимодействия (к 75-летию Оренбургской области): материалы региональной
научно-практической конференции. Оренбург, ИПК ГОУ ОГУ, 2009. С. 128-135.
http://leo-mosk.narod.ru/works/11_07_21_conference_Orenburg.htm
9. Чайковский Ю.В.
Эволюция как идея. / М., Товарищество научных изданий КМК,
2017, с. 129-130.