04.10.20 Наталья ВАКУРОВА, Лев МОСКОВКИН

Книга в Москве

Четыре пьесы Евгения Водолазкина: нереальные истории в двух действиях https://leo-mosk.livejournal.com/8090122.html

Евгений Водолазкин известен как прозаик. Автор бестселлеров «Лавр» и «Авиатор» признается, что «Между прозой и драматургией – если не пропасть, то внушительных размеров овраг. Преодолеть его отваживается редкая птица. У прозаика много разных инструментов, и один из них – речь героев. У драматурга этот инструмент – единственный. Да, оркестр может выразить больше, чем скрипка, но есть вещи, которые в своем одиночестве способна передать только она. Эта книга – не попытка преодолеть пресловутый овраг. В драматургических опытах я остаюсь прозаиком, а герои этих текстов несут на себе родовые пятна прозы: слово они предпочитают действию».

В новой книге «Сестра четырех» Евгения Водолазкина четыре пьесы: собственно заглавная пьеса «Сестра четырех», а также пьесы «Пародист», «Музей» и «Микрополь». (Водолазкин Евгений Германович. Сестра четырех: пьесы Москва: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2020, 318 с., тир. 10 тыс. (Новая русская классика)

Первая пьеса посвящена пандемии. Следует заметить, что не так часто художественная литература откликается на актуальную повестку. Как пишет автор, пандемия, закрывшая на замок все города и государства, заставила многих искать ответы на вопрос о причине столь масштабного явления.

«Возникает дерзкая догадка: а может дело не в вирусе? Может, оно как раз-таки в замке, в желании его повесить? Время снимать замки – и время их развешивать. Может быть, глобализация достигла той степени, когда все ждут повода, чтобы закрыть дверь?»

Писатель, депутат, разносчик пиццы, главврач и сестра обсуждают поставленные автором вопросы в инфекционной больнице им. Альбера Камю. Коронавирусу далеко до чумы, но современные технологии управления массовым сознаниям творят чудеса и чума не нужна.

Диалог двух персонажей исчерпывает тему пандемии:

«Писатель: Вся эта пандемия – вопрос веры. Когда в 14 веке Флоренция задыхалась от чумы, тела валялись повсюду, просто повсюду – и никакого радио было не нужно!

Депутат: А сейчас? Вы хотите сказать, что если бы о ней не говорили по радио, то мы бы о ней не узнали?

Писатель: Не узнали бы – даже не сомневайтесь!»

В процессе обсуждения герои пьесы выдвигают свои версии возникновения вируса, постепенно углубляясь в философские вопросы жизни и смерти. В конце первого действия сестра называет себя Смертью и для убедительность появляется в палате с косой, повязанной черным бантом. Лишь в самом конце выясняется, кто она на самом деле.

Сестра предлагает пациентам пред лицом смерти вспомнить все хорошее из своей жизни и дает на это время. Удивительно,, но этого хорошего в жизни каждого оказалось очень мало. К тому же (что особенно важно для понимания идеи пьесы), писатель уже пятнадцать лет ничего не пишет, у депутата липовое удостоверение, главврач не имеет медицинского образования...

Лишь разносчик пиццы оказался именно тем, кем назвался.

Ключевая мысль Водолазкина раскрывается в последнем абзаце пьесы: «Сестра: Вот тут кто-то сказал, что все мы будем не те. Депутат сказал... Потеряла мысль... И кстати, депутат был не депутатом, хотя сам – представительный мужчина и все такое. А, вспомнила,: так мы ведь и были не те. Все. Ни одного настоящего. А теперь, получается, снова будем не те? Он что... Ненормальный?»

Три остальные пьесы так же нереалистичны в своих сюжетах, как сама наша новая реальность. Хотя, например, в пьесе «Музей» участвуют конкретные исторические персонажи Сталин и Киров. Последняя пьеса, написанная в духе античной драматургии, посвящена актуальной теме долевого строительства, но подана совершенно фантасмагорично с участием хора обманутых дольщиков.

Пьеса «Пародист» тоже основана на нестандартной ситуации, когда считавшийся убитым артист спустя три года является в дом к своим предполагаемым убийцам – жене и другу, живущим вместе. Они его не узнают и благодаря этому в разговоре высказывают подробности убийства. Они уверены, что все получилось и пародист мертв.

На встрече с читателями на ММКЯ в Манеже Водолазкин сказал, что для него как литератора написание пьес было интересным опытом. Надо сказать, Водолазкин как исследователь древнерусских рукописей и в роли писателя давно экспериментирует с жанрами. «Лавр», например, написан в жанре жития по образу летописи.

Водооазкина отличает особое умение работы со словом и поэтому он не просто писатель, но литератор. Вторая особенность – присутствие элементов репортажности в сочетании с гротеском. Она проявилась еще в сборнике «Инструмент языка». Иногда в процессе познания реальности порождается смысл, который не был заложен условиями эксперимента. Так получилось с рассказом «Ошибка рецензента» в названном сборнике.

С тех пор Водолазкин заметно изменился по характеру. Но не отказался от опасной тематики с политической окраской. Нам представляется неслучайным, что на всей ММКЯ именно презентация сборника пьес «Сестра четырех» подверглась противоэпидемической атаке от имени Роспотребнадзора.

Гуманитарий Водолазкин работает с реальностью логически-естественнонаучными подходами, без которых немыслимы точные науки. Это относительно новое направление на стыке литературы, социологии, политологии. Заложено оно было в девятнадцатом веке прежде всего двумя произведениями – роман Достоевского «Бесы» и труд Данилевского «Россия и Европа». Естественнонаучная логика позволяет выявить нестыковки тиражируемых версий и от них перейти к природе явления, порожденного человечеством так, что оно не может с ним справиться. Специальные знания доказывают гипотезу, но они могут быть недоступны в потоке данных. Версия Достоевского нашла подтверждение спустя столетие. Версия Водолазкина подтвердилась в то че время, когда сборник пьес готовился к печати. То есть экспериментальное подтверждение следовало за гипотезой, а не наоборот, как бывает намного чаще.

В теме «пандемии» ключевым моментов является нагнетание напряженности через прессу. Для этого используется любое событие. Фабрикации ненастоящего практически невозможно отделить от независимых от человеческой воли проявлений в физической картине мира. Любой автор высказанного публично судьбоносного заключения на некой научной базе может оказаться самозванцем подобно персонажам Водолазкина.

Не случайно слово «пандемия» постепенно замещается мемом «инфодемия».

Писателей с исследовательским подходом в новой русской литературе намного больше литературоцентричного 19 века. Например, Лариса Склярук, Елена Котова, Александр Куприянов, Юрий Поляков и конечно же Дмитрий Быков. Подтягиваются британские и североамериканские авторы – Валери Плейм Уилсон, Стефании Меррит, Бен Эдтон и конечно же Джон Стейнбек.

Названные имена далеко не исчерпывают явления. Они лишить примеры к появлению нового критерия истины – это то, что попадает под какие-либо запреты. Вождолазкин в нашей беседе весьма точно назвал прикладные критерии истинности, которыми пользуется сам. Но до запретов не дошел. Это было задолго до «Сестры четырех», еще до «Лавра». Разговаривать с ним не менее интересно, чем читать его произведения, и это тоже редкость для любого художника равно кисти или слова.

Наша новая реальность стремительно наращивает гротеск. Если Вололазкин не уймет свою литераторскую активность под давлением более эффективных мер, ему еще много предстоит написать.