31.10.20 Лев
МОСКОВКИН
Книга в Москве
В защиту
Дарвина и Ивантера https://leo-mosk.livejournal.com/8185797.html
«Очерки теории эволюции» Эрнеста Ивантера вышла в издании «Товарищества
научных изданий КМК» (Москва, 2020).
«Краткий очерк
теории эволюции: избранные лекции» был издан в . 2015 в Петрозаводске. Так что
новое издание не первое, Ивантер вошел в число классиков. Что мне особенно
приятно, среди прочего занимался и бурозубками, как и я, только я цитогенетикой
уникального вида, а он экологией. Его основной труд содержит огромное
количество имен, но в нем нет упоминания другого современного классика Юрия
Чайковского, известного опровержениями фундаментального положения Дарвинизма.
«Биологическая
эволюция сложна и многообразна. Сущность ее – в необратимом и в известной
степени направленном историческом развитии живой природы, сопровождающемся
изменением генетического состава популяций, формированием адаптаций,
образованием и вымиранием видов, преобразованиями биогеоценозов и биосферы в
целом», – написано во введении. Вообще-то, тут анонсируется крамольное
отрицание Дарвинизма.
«Органический
мир не только представляет собой единое целое в каждый момент своего развития,
но и развивается как целое. Источником его самодвижения являются внутренние
противоречия», – в заключении автор приходит к выводу, фактически обобщающему
изыскания Юрия Чайковского об активном связном мире.
Предшественники
Чайковского в труде Ивантера присутствуют – Александр Любищев, Сергей Мейен и
даже Эразм Дарвин, предшественник всего начиная с Ламарка.
Теории
эволюции разделены Ивантером на дарвиновские и недарвиновские. К недарвиновским
отнесен номогенез Льва Берга, который отрицал случайность. И одновременно нейтралистская
концепция накопления случайных изменений Мотоо Кимуры. Тем же занимался
Масатоши Неи и обобщил Вадим Ратнер.
Мои
собственные исследования на трансферринах карпа и сазана (шесть аллелей одного
гена на дискэлектрофоретическом спектре) заставляют подозревать не только
отсутствие случайности, но и факт изменчивого разнонаправленного отбора в
меняющихся условиях среды с иллюзией нейтральности.
Нет у Ивантера
и моды на мутации Раисы Львовны Берг. Она заставляет всмотреться более
пристально в незыблемость аргументов канонического Дарвинизма.
Правило Копа происхождения
от неспециализированного предка есть. Правило Долло о необратимости эволюции
тоже есть. Не нашел принципа дополнительности.
Нет неотении.
Мегаэволюции
нет ни в каком выражении. Соответственно нет упоминаний Константина
Мережковского и Линн Маргулис. Ивантер не затрагивает происхождение
эукариотической клетки и механизма мейоза.
Зато у
Ивантера есть ценогенез, нечастый гость в общих курсах. Антонима палингенез
почему-то нет. Ценогенез означает появление у зародыша приспособлений,
отсутствующих у взрослого организма. Например, плаценты млекопитающих или
яйцевого зуба, позволяющего птенцу собственными усилиями разбить скорлупу и
появиться на свет.
Что касается
палингенеза, это целая песня обо всем. В геологии понятие связано с
просхождением магмы в недрах Земли. У Шопенгауэра – воля человека не умирает и
проявляет себя вновь в других индивидах. Ну вот чем не Ламаркизм усугубленного дистиллированного
разлива?
Общепризнанное
понимание палингенеза в биологии скромнее и означает возврат к признакам
предков, то есть биогенетический закон о повторении филогенеза в онтогенезе.
Как-то никто особо не задумывается, что самоорганизация следует одним и тем же
каналам, наращивая сложность. У Ивантера все приписано Геккелю, но смысл не
раскрывается. По изложению «Очерки теории эволюции» похожи на детектив, каковым
собственно и является эволюционный процесс.
Чайковский
выделяет самоорганизацию как важнейший фактор эволюции. У Ивантера слово «самоорганизация»
отсутствует. Отдельно упомянуты теории эволюции, использующие концепции
синергетики. При этом Ивантер ссылается на работы Ильи Пригожина и Гармана
Хакина, но не Сергея Курдюмова.
«...Синергетика
с ее представлениями о диссипативных структурах всегда исходит из факта
кооперации тех или иных объектов между собой, что приводит к формированию
целостных систем, которые представляют собой нечто большее, чем слагающие их
элементы», – цитата Ивантера отражает суеверное отношение к явлению
самоорганизации, характерное для его поколения советских материалистов.
Понятия
эмерджентности нет. Петр Кропоткин есть, но нет системщика Александра Богданова
(Малиновского).
Отсюда
упоминание Эриха Янча: «...ратующий за коэволюцию структуры организмов и
надорганизменных систем, в то же время опирается в своей концепции эволюции на
синергетические тенденции к нарастанию хаоса и представления о том, что
биологический объект любого типа представляет собой диссипативную структуру и
эволюирует по соответствующим законам».
«Современный
натурфилософ, синергетик и член Римского клуба Эрих Янч полагает, что
адекватное понимание биологической эволюции невозможно без учета взаимодействия
(коэволюции) живых организмов и целых экологических систем, в состав которых
они входят», – для эпохи полит-экологии может быть и сильно утверждение. Но все
же экология была и остается самой продвинутой из наук.
По поводу
Римского клуба не могу молчать. Мне среди прочего выпало послушать это сборище
самовлюбленных мракобесов. Возможно, для Ивантера его упоминание усиливает
эффекь истины.
Отношение к
Ламарку характеризуется фразой Дарвина 1875 года: «Боже, избави меня от
ламарковских бессмыслиц вроде «склонности к прогрессу», – так весьма
эмоционально, но вполне определенно формулирует Дарвин свое отношение к
ламарковскому объяснению прогресса через «стремление к усовершенствованию».
Эразм Дарвин,
будучи по сути предшественником Ламаркизма, упоминается и не обсуждается.
Согласно воззрениям Ивантера, «Основные положения «Синтетической
теории эволюции» заключаются в следующем:
1. Основной движущий фактор эволюции – естественный отбор как
следствие конкурентных отношений борьбы за существование, особенно острых
внутри вида или популяции (отдельно следует подчеркнуть, что это главный
постулат и классического дарвинизма). Согласно СТЭ, важными факторами
формообразования являются также мутационный процесс (мутации разных типов),
дрейф генов (генетико-автоматические процессы) и различные формы изоляции.
2. Эволюция протекает дивергентно, постепенно, через отбор
мелких случайных мутаций. Новые формы могут образовываться через крупные
наследственные изменения (сальтации). Их жизненность также определяется
отбором. Нетрудно видеть, что и второй постулат СТЭ полностью совпадает с
основными положениями теории Ч. Дарвина.
3. Эволюционные изменения случайны и ненаправленны. Исходным
материалом для эволюции служат разного рода мутации. Сложившаяся исходная
организация популяции и последовательные изменения условий среды ограничивают и
определяют тенденции наследственных изменений в направлении неограниченного прогресса
(заметим в скобках, что и по этому положению СТЭ и классический дарвинизм,
если, конечно, поменять современный термин «мутации» на дарвиновскую «неопределенную
изменчивость», оказываются практически тождественны).
4. Макроэволюция, ведущая к образованию надвидовых групп,
осуществляется через процессы микроэволюции и каких-либо особых механизмов
возникновения новых форм жизни не имеет. Это, пожалуй, единственное положение
СТЭ, формально отсутствующее в классическом дарвинизме, но, во-первых, оно по сути
совершенно не принципиально и, во-вторых, обусловлено всего лишь тем, что сами
понятия «микроэволюция» и «макроэволюция» были введены исключительно для СТЭ и
для теории Дарвина как таковой лишены смысла».
Конец цитаты.
Завершающее
утверждение понятно из отсутствия разделения редукционизма и холизма в
понимании историка генетики Василия Бабкова. Выведение макроэволюции из
совокупности микроэволюционных изменений является данью прошлому отрицанию
системности, то есть холизма.
Что такое
сальтации?
Не объясняя
механизма, Ивантер констатирует: «Теории эволюции на базе крупных скачков
(пунктуализм, или прерывистое равновесие). Сторонники этой теории (С. Гулд, С.
Стейн, В. Элдридж) утверждают, что прерывистые изменения преобладают в истории
органической жизни и что эволюция в этой связи сконцентрирована в очень быстрых
актах видообразования. На примере происхождения человека утверждается, что
никакого градуализма (постепенного накопления первоначально малых изменений) не
было обнаружено ни в одном из таксонов гоминид».
Еще одна
объемная циата.
«В соответствии с основными положениями СТЭ требованиям,
предъявляемым к элементарному эволюционному материалу, вполне соответствуют
различного рода мутации – генные, хромосомные, геномные. Необходима лишь
достаточная частота их возникновения, четкость в проявлении мутантных
признаков, их хорошо выраженная биологическая значимость и достаточно заметные
различия между природными таксонами. Не менее важны и так называемые
элементарные эволюционные факторы, воздействующие на количественные соотношения
генов в генофонде конкретной популяции. Такого рода факторы должны быть
достаточно эффективным поставщиком эволюционного материала, необходимого для
адаптивных изменений генотипического состава популяции, и в то же время обеспечивать
расчленение исходной популяции на две или несколько группировок, создавая
внутрипопуляционные изолирующие барьеры.
Первый фактор, удовлетворяющий названным требованиям и
одновременно являющийся прямым поставщиком элементарного эволюционного
материала, это мутационный процесс. Правда, сам по себе он не способен
оказывать направляющее воздействие на эволюцию. Для этого нужен второй фактор,
а именно популяционные волны, или, как назвал их академик В.И. Вернадский, «волны
жизни», – резкие и нерегулярные перепады численности популяций под воздействием
климатических и трофических изменений, природных катастроф и т.п.
Эволюционная роль «волн жизни» проявляется в двух направлениях.
Во-первых, в произвольных изменениях частот генов в популяциях в связи с
резкими перепадами их численности (принцип «горлышка бутылки», названный С.
Райтом «дрейфом генов», а Н.П. Дубининым – «генетико-автоматическими процессами»).
Генетически это приводит к увеличению гомозиготности в связи с учащением
близкородственных спариваний и одновременно к изменениям в концентрации
различных мутаций, а также к снижению разнообразия генотипов, содержащихся в
популяции. Последнее же, в свою очередь, может привести к непредсказуемым
изменениям направленности и интенсивности действия отбора.
Третий из элементарных факторов эволюции – это изоляция. Об
изоляции много писал Ч. Дарвин, не обошли ее вниманием и творцы современной
синтетической теории. Известно, что нарушая свободное скрещивание, этот фактор
призван закреплять возникающие как случайно, так и под действием отбора
различия в наборах и численности генотипов. Различные формы изоляции и их
эволюционное значение достаточно подробно разбирались выше.
Остается напомнить лишь главное: основным результатом любой
изоляции, независимо от ее типа и характера, является возникновение в
изолированных группировках независимых генофондов и итоговое оживление
микроэволюционного процесса. А это, в свою очередь, может привести к
дивергентному формообразованию, вплоть до трансформации обособленных популяций
в самостоятельные виды.
Наконец, в качестве последнего, четвертого элементарного фактора
эволюции выступает естественный отбор. Его генетическая сущность –
дифференцированное (неслучайное) сохранение и поддержка накапливающихся в
популяции определенных генотипов и избирательное участие последних в передаче
материалов наследственности следующему поколению. При этом естественный отбор
воздействует не на отдельный фенотипический признак и не на отдельный ген, то
есть не на молекулярно-генетические структуры, как таковые, а на фенотип как
целостную живую систему, иначе говоря, на организм в целом, сформированный в
результате взаимодействия с генотипом, обладающим определенной нормой реакции.
Как уже говорилось выше, в природе действуют три основные формы
отбора. Это так называемый движущий отбор, при котором в результате новых
мутаций или перекомбинаций уже имеющихся генотипов, а также при изменении
экологических условий в популяции возникают новые генотипы с селективными
свойствами. Под контролем такого отбора генофонд популяции изменяется как
единое целое и полностью исключена дивергенция дочерних форм. Второй вид отбора
получил название стабилизирующего. Его роль сводится к формированию и
сохранению в популяции устойчивого, оптимального для данных экологических условий
фенотипа и защиты его от давления любой фенотипической изменчивости. Наконец,
третья форма отбора – дизруптивный – обеспечивает эволюционный процесс
дивергенции – зарождение в недрах популяции нескольких различающихся дочерних
форм, дальнейшее их расхождение и обособление в условиях полной или частичной
изоляции и, наконец, преобразование в отдельные виды.
Таковы основные положения синтетической теории эволюции.
Очевидно, что это отнюдь не какая-то новая теория, призванная заменить якобы
доказавший свою несостоятельность классический дарвинизм. Нет, это все тот же
дарвинизм, но дарвинизм современный, развитый, усовершенствованный и
дополненный достижениями и новыми взглядами многих других наук – популяционной
и молекулярной генетики, палеонтологии, биогеографии, экологии, биофизики и
даже математики. Тем не менее СТЭ, конечно же, не единственная теория,
стремящаяся понять и объяснить сложнейший и противоречивый процесс развития
органического мира. Ниже приводятся и некоторые другие современные представления
об эволюции, обзор которых, конечно же, не претендует ни на полноту, ни на
истину в последней инстанции».
Конец цитаты.
С выводом
невозможно не согласиться. Из многочисленных и убедительных пояснений я так и
не понял, существует ли какая-то еще эволюция, кроме биологической. Еще хуже
ситуация с пониманием того, что называется СТЭ – «Синтетическая теория эволюции».
В ее описании есть такие нестыковки-неувязки, что уловить общий смысл
конструкции СТЭ никак не получается.
То, что
представлено в «Очерках теории эволюции» под маркером СТЭ, типичное
классическое описание микроэволюции. С тем отличием, что Ивантер приписывает
фактор «волны жизни» Владимиру Вернадскому, в то время как Николай
Тимофеев-Ресовский в курсе лекций по популяционное генетике относил его к
заслугам Сергея Четверикова.
Естественно,
отсутствует физическое обоснование волн жизни Эдварда Лоренца в структуре
динамического хаоса.
Четыре фактора
те же, что у Тимофеева-Ресовского. А кто придумает пятый, тому он на лекциях по
популяционной генетике обещал трешку на пол-литра. Для убедительности доставал
из кармана штанов мятую трешку.
Из следующей
цитаты модно понять, что СТЭ потребовалась для косметического ремонта
Дарвинизма ради сохранения его как иконы в веках.
Дизруптивного
отбора у Тимофеева-Ресовского я не помню, он связывал дивергенцию с аллопатрией
ареалов. Возможна дифференциация в пределах одного ареала. Условная симпатрия
означает, что варианты одного вида расходятся по разным нишам в соответствии с
правилом Гаузе и обретают репродуктивную изоляцию, как при аллопатрии.
«Первоначальная теория эволюции Ч. Дарвина в дальнейшем
подверглась значительным уточнениям, дополнениям и исправлениям. В частности,
достижения в области генетики привели к новым представлениям об эволюции как
процессе естественного отбора признаков, детерминированных генетически. В нем
элементарной единицей эволюции служит популяция, а элементарным эволюционным явлением
– происходящее в недрах популяции стойкое наследственное преобразование
генофонда. Кроме того, механизм эволюции стал рассматриваться состоящим из двух
частей: случайные мутации на генетическом уровне и наследование наиболее
удачных с точки зрения приспособления к окружающей среде мутаций, поскольку
именно их носители выживают и оставляют потомство. Таким образом, синтетическая
теория в ее нынешнем виде образовалась в результате переосмысления ряда
положений классического дарвинизма с позиций генетики начала ХХ века. После
переоткрытия законов Менделя (
Конец цитаты.
Ивантер имеет
в виду статью Четверикова «О некоторых моментах эволюционного процесса с точки
зрения современной генетики».
Понятно, что
такой текст предназначен для зазубривания подобно советскому Курсу истории
партии. Смысла в нем не больше, но и не меньше Дарвинизма как в его нативном,
так и отремонтированном виде. Критике не подлежит. Соблазнительное и затем
хорошо оплаченное отрицание марксизма-ленинизма завело в тупик постмодернистской
идеологии.
Библия как
Книга с большой буквы не должна быть конкретной и в то же время она содержит
огромное количество чисто конкретных частностей давно и прочно забытых предков.
Поэтому каждый имеет право понимать ее по-своему и она не стала окаменевшим
надгробием над могилами прошлого. Это живой текст, меняющийся сообразно текущим
представлениям общества. Общество разное, поэтому в Британии и США «Происхождение
видов» было издано в разных вариантах. Для России его с британского варианта
перевел Климент Тимирязев.
Отношение к
учебнику Ивантера у меня двойственное. Я сам значительно менялся на протяжении
жизни. В первые годы обучения на кафедре генетики был сторонником монофилии и
редукционизма, пока не узнал, что это такое вместе с его антиподом холизмом. В
России советского времени не было трех вещей – night life, порнография
и синергетики с системностью. Был один стойкий системщик на развод, сын
Богданова Александр Малиновский. Отношение к нему было снисходительное.
Николай
Вавилов упоминается, и не обсуждается, хотя его труд о гомологических рядах
наследственной изменчивости для биологии и конкретно эволюционизма имеет такое
же значение, как периодическая система элементов Дмитрия Менделеева в химии.
Мне повезло с
учителями и особенно с тем, что удалось прослушать спецкурс
Тимофеева-Ресовского с описанием явлений пенетрантности и экспрессивности.
Тогда я так и не понял, что этот экстраординарный человек фактически одной
статьей о математической структуре гена 1935 года запустил новый формат науки с
послевоенной гонкой за нобелевскими премиями – Timofeeff-Ressovsky N.W., Zimmer
K.G., Delbruck M. Uberdie Natur der Genmutation und der Genstruktur // Nachr.
Ges. Wiss. Gottingen, 1935. Bd. 1. 13. S. 189- 245.
Под влиянием
Тимофеева-Ресовского Эрвин Шредингер написал книжку «Что такое жизнь». Физик
понял феномен жизни так, что оно отличается от изложения Ламарка лишь словами и
отношением к богу.
Как я теперь
понимаю, изложение представлений об эволюции не нуждается в упоминании как бога,
так и Дарвина. Без Тимофеева-Ресовского это невозможно. Однако есть
политический аспект, который все перевернул. Поэтому учебные курсы по теории
эволюции строятся на основе исторической эволюции представлений об эволюции.
Изложение
дарвинизма варьирует с множеством ошибок в обязательном комплекте со
стандартным набором возражении, столь же стандартно опровергаемых. Естественно,
упоминание «кошмара Дженкиса» есть и у Ивантера.
Тимофеев-Ресовский
негласно запрещен и его книги изъяты из библиотек. Открытия советских
генетиков, без которых невозможно описать горизонтальные потоки генов и их роль
в эволюции, приписаны англосаксонским лауреатам нобелевских премий. Они
отсутствуют в школьном курсе биологии и вузовских курсах теории эволюции,
Спорить с Дарвином бессмысленно не только потому, что он умер полтора века
назад. Есть и другие причины, более весомые.
Вокруг
Дарвинизма вообще много странностей начиная с того, что русские и англичане по
выражением «переживание наиболее приспособленных» понимают противоположное.
Ивантер является апологетом русского прочтения Дарвина. Хотя действительность
говорит об обратном, критиковать Дарвина запрещено. Путина можно и даже
приветствуется, а Дарвина опасно.
Естественно,
из истории эволюционных учений вычеркнуто то, что опровержением Дарвина
занимались великие умы, кто был по времени гораздо ближе к нему, чем к нам.
Николай
Данилевский потратил остаток жизни не последовательное и систематическое
опровержение Дарвина по каждому пункту, который извлек по своему усмотрению.
Национальная
гордость России Данилевский, а не Дарвин. Но от Данилевского не дошла до нас
его собственная эволюционная концепция. Просто в его многочисленных трудах
никто особо не копался.
У Дарвина
собственной эволюционной концепции не было. Расписание пароходов подделали,
якобы письмо Уоллеса было получено после судьбоносного выступления Дарвина. На
самом деле прописанные Дарвину достижения взяты у Уоллеса.
История знает
много собственных эволюционных концепций самых разных авторов. Кроме
голословной веры в СТЭ с соединением Дарвинизма и Менделизма, в остальном
единая теория эволюции остается таким же мифом, как и общая теория всего в
искрометном описании Станислава Лема.
Зачем было
тратить столько слов, если менделизм является изначально частью Дарвинизма? Правда,
интерпретация Дарвина менделевского соотношения три к одному хромает на все
четыре лапы, на сам факт расщепления признаков присутствует. У Дарвина и
телегония есть, и разрывность палеонтологической летописи. И три примера вилов
с инвертированным половым отбором, когла украшаются самки, а выбирабют самцы. Совсем
как у людей.
В современной
совокупности эволюционных представлений присутствует когнитивный диссонанс
недостижимости единства биологического знания. Проблема даже не в людях,
которые никогда не договорятся и склонны непримиримо спорить, доказывая одно и
то же разными словами.
Дело в том,
что путей эволюции очень много и они не сводимы в неделимое целое. Например, у
упомянутого Ивантером Верна Гранта есть такой фактор, как удачливость
эволюционной судьбы. Он же описывает три типа популяций с размой генетической
структурой и разным эволюционным потенциалом.
Традиционное изложение эволюции к единству не стремится, но
успешно его имитирует, пересказывая известную историческую последовательность
классиков: Аристотель, Линней Бюффон, Ламарк, Кювье, Сент-Илер. Ну и Чарльз
Дарвин, совершавший коренной переворот в естествознании.
Далее следует
значение вклада Чарльза Дарвина в дальнейшее развитие биологии.
Роль
отечественных эволюционистов Четверикова, Тимофеева-Ресовского, Гершензона,
Воронцова отмечена за пределами оглавления исключительно малозначительным
частностями.
Самая большая
загадка эволюционной генетики – стабилизация с элиминацией генетического шума. Достигается
через гигантскую гибель без видимого отбора. У человека гибель низкая, а стабилизация
есть. Как, неизвестно.
Таким образом,
книга Ивантера «Очерки теории эволюции» является идеальным учебником в текущей
ситуации с расчетом на твердую пятерку. Однако для понимания этой самой
ситуации приходится учить совершенно другую теорию эволюции. Ценность труда
Ивантера от этого не померкнет в качестве образца политически выверенного
изложения теории эволюции и одновременно переживания наиболее приспособленных
людей в изменчивом мире нечеловеческих условий существования.