31.10.20 Лев МОСКОВКИН

Книга в Москве

В защиту Дарвина и Ивантера https://leo-mosk.livejournal.com/8185797.html

«Очерки теории эволюции» Эрнеста Ивантера вышла в издании «Товарищества научных изданий КМК» (Москва, 2020).

«Краткий очерк теории эволюции: избранные лекции» был издан в . 2015 в Петрозаводске. Так что новое издание не первое, Ивантер вошел в число классиков. Что мне особенно приятно, среди прочего занимался и бурозубками, как и я, только я цитогенетикой уникального вида, а он экологией. Его основной труд содержит огромное количество имен, но в нем нет упоминания другого современного классика Юрия Чайковского, известного опровержениями фундаментального положения Дарвинизма.

«Биологическая эволюция сложна и многообразна. Сущность ее – в необратимом и в известной степени направленном историческом развитии живой природы, сопровождающемся изменением генетического состава популяций, формированием адаптаций, образованием и вымиранием видов, преобразованиями биогеоценозов и биосферы в целом», – написано во введении. Вообще-то, тут анонсируется крамольное отрицание Дарвинизма.

«Органический мир не только представляет собой единое целое в каждый момент своего развития, но и развивается как целое. Источником его самодвижения являются внутренние противоречия», – в заключении автор приходит к выводу, фактически обобщающему изыскания Юрия Чайковского об активном связном мире.

Предшественники Чайковского в труде Ивантера присутствуют – Александр Любищев, Сергей Мейен и даже Эразм Дарвин, предшественник всего начиная с Ламарка.

Теории эволюции разделены Ивантером на дарвиновские и недарвиновские. К недарвиновским отнесен номогенез Льва Берга, который отрицал случайность. И одновременно нейтралистская концепция накопления случайных изменений Мотоо Кимуры. Тем же занимался Масатоши Неи и обобщил Вадим Ратнер.

Мои собственные исследования на трансферринах карпа и сазана (шесть аллелей одного гена на дискэлектрофоретическом спектре) заставляют подозревать не только отсутствие случайности, но и факт изменчивого разнонаправленного отбора в меняющихся условиях среды с иллюзией нейтральности.

Нет у Ивантера и моды на мутации Раисы Львовны Берг. Она заставляет всмотреться более пристально в незыблемость аргументов канонического Дарвинизма.

Правило Копа происхождения от неспециализированного предка есть. Правило Долло о необратимости эволюции тоже есть. Не нашел принципа дополнительности.

Нет неотении.

Мегаэволюции нет ни в каком выражении. Соответственно нет упоминаний Константина Мережковского и Линн Маргулис. Ивантер не затрагивает происхождение эукариотической клетки и механизма мейоза.

Зато у Ивантера есть ценогенез, нечастый гость в общих курсах. Антонима палингенез почему-то нет. Ценогенез означает появление у зародыша приспособлений, отсутствующих у взрослого организма. Например, плаценты млекопитающих или яйцевого зуба, позволяющего птенцу собственными усилиями разбить скорлупу и появиться на свет.

Что касается палингенеза, это целая песня обо всем. В геологии понятие связано с просхождением магмы в недрах Земли. У Шопенгауэра – воля человека не умирает и проявляет себя вновь в других индивидах. Ну вот чем не Ламаркизм усугубленного дистиллированного разлива?

Общепризнанное понимание палингенеза в биологии скромнее и означает возврат к признакам предков, то есть биогенетический закон о повторении филогенеза в онтогенезе. Как-то никто особо не задумывается, что самоорганизация следует одним и тем же каналам, наращивая сложность. У Ивантера все приписано Геккелю, но смысл не раскрывается. По изложению «Очерки теории эволюции» похожи на детектив, каковым собственно и является эволюционный процесс.

Чайковский выделяет самоорганизацию как важнейший фактор эволюции. У Ивантера слово «самоорганизация» отсутствует. Отдельно упомянуты теории эволюции, использующие концепции синергетики. При этом Ивантер ссылается на работы Ильи Пригожина и Гармана Хакина, но не Сергея Курдюмова.

«...Синергетика с ее представлениями о диссипативных структурах всегда исходит из факта кооперации тех или иных объектов между собой, что приводит к формированию целостных систем, которые представляют собой нечто большее, чем слагающие их элементы», – цитата Ивантера отражает суеверное отношение к явлению самоорганизации, характерное для его поколения советских материалистов.

Понятия эмерджентности нет. Петр Кропоткин есть, но нет системщика Александра Богданова (Малиновского).

Отсюда упоминание Эриха Янча: «...ратующий за коэволюцию структуры организмов и надорганизменных систем, в то же время опирается в своей концепции эволюции на синергетические тенденции к нарастанию хаоса и представления о том, что биологический объект любого типа представляет собой диссипативную структуру и эволюирует по соответствующим законам».

«Современный натурфилософ, синергетик и член Римского клуба Эрих Янч полагает, что адекватное понимание биологической эволюции невозможно без учета взаимодействия (коэволюции) живых организмов и целых экологических систем, в состав которых они входят», – для эпохи полит-экологии может быть и сильно утверждение. Но все же экология была и остается самой продвинутой из наук.

По поводу Римского клуба не могу молчать. Мне среди прочего выпало послушать это сборище самовлюбленных мракобесов. Возможно, для Ивантера его упоминание усиливает эффекь истины.

Отношение к Ламарку характеризуется фразой Дарвина 1875 года: «Боже, избави меня от ламарковских бессмыслиц вроде «склонности к прогрессу», – так весьма эмоционально, но вполне определенно формулирует Дарвин свое отношение к ламарковскому объяснению прогресса через «стремление к усовершенствованию».

Эразм Дарвин, будучи по сути предшественником Ламаркизма, упоминается и не обсуждается.

Согласно воззрениям Ивантера, «Основные положения «Синтетической теории эволюции» заключаются в следующем:

1. Основной движущий фактор эволюции – естественный отбор как следствие конкурентных отношений борьбы за существование, особенно острых внутри вида или популяции (отдельно следует подчеркнуть, что это главный постулат и классического дарвинизма). Согласно СТЭ, важными факторами формообразования являются также мутационный процесс (мутации разных типов), дрейф генов (генетико-автоматические процессы) и различные формы изоляции.

2. Эволюция протекает дивергентно, постепенно, через отбор мелких случайных мутаций. Новые формы могут образовываться через крупные наследственные изменения (сальтации). Их жизненность также определяется отбором. Нетрудно видеть, что и второй постулат СТЭ полностью совпадает с основными положениями теории Ч. Дарвина.

3. Эволюционные изменения случайны и ненаправленны. Исходным материалом для эволюции служат разного рода мутации. Сложившаяся исходная организация популяции и последовательные изменения условий среды ограничивают и определяют тенденции наследственных изменений в направлении неограниченного прогресса (заметим в скобках, что и по этому положению СТЭ и классический дарвинизм, если, конечно, поменять современный термин «мутации» на дарвиновскую «неопределенную изменчивость», оказываются практически тождественны).

4. Макроэволюция, ведущая к образованию надвидовых групп, осуществляется через процессы микроэволюции и каких-либо особых механизмов возникновения новых форм жизни не имеет. Это, пожалуй, единственное положение СТЭ, формально отсутствующее в классическом дарвинизме, но, во-первых, оно по сути совершенно не принципиально и, во-вторых, обусловлено всего лишь тем, что сами понятия «микроэволюция» и «макроэволюция» были введены исключительно для СТЭ и для теории Дарвина как таковой лишены смысла».

Конец цитаты.

Завершающее утверждение понятно из отсутствия разделения редукционизма и холизма в понимании историка генетики Василия Бабкова. Выведение макроэволюции из совокупности микроэволюционных изменений является данью прошлому отрицанию системности, то есть холизма.

Что такое сальтации?

Не объясняя механизма, Ивантер констатирует: «Теории эволюции на базе крупных скачков (пунктуализм, или прерывистое равновесие). Сторонники этой теории (С. Гулд, С. Стейн, В. Элдридж) утверждают, что прерывистые изменения преобладают в истории органической жизни и что эволюция в этой связи сконцентрирована в очень быстрых актах видообразования. На примере происхождения человека утверждается, что никакого градуализма (постепенного накопления первоначально малых изменений) не было обнаружено ни в одном из таксонов гоминид».

Еще одна объемная циата.

«В соответствии с основными положениями СТЭ требованиям, предъявляемым к элементарному эволюционному материалу, вполне соответствуют различного рода мутации – генные, хромосомные, геномные. Необходима лишь достаточная частота их возникновения, четкость в проявлении мутантных признаков, их хорошо выраженная биологическая значимость и достаточно заметные различия между природными таксонами. Не менее важны и так называемые элементарные эволюционные факторы, воздействующие на количественные соотношения генов в генофонде конкретной популяции. Такого рода факторы должны быть достаточно эффективным поставщиком эволюционного материала, необходимого для адаптивных изменений генотипического состава популяции, и в то же время обеспечивать расчленение исходной популяции на две или несколько группировок, создавая внутрипопуляционные изолирующие барьеры.

Первый фактор, удовлетворяющий названным требованиям и одновременно являющийся прямым поставщиком элементарного эволюционного материала, это мутационный процесс. Правда, сам по себе он не способен оказывать направляющее воздействие на эволюцию. Для этого нужен второй фактор, а именно популяционные волны, или, как назвал их академик В.И. Вернадский, «волны жизни», – резкие и нерегулярные перепады численности популяций под воздействием климатических и трофических изменений, природных катастроф и т.п.

Эволюционная роль «волн жизни» проявляется в двух направлениях. Во-первых, в произвольных изменениях частот генов в популяциях в связи с резкими перепадами их численности (принцип «горлышка бутылки», названный С. Райтом «дрейфом генов», а Н.П. Дубининым – «генетико-автоматическими процессами»). Генетически это приводит к увеличению гомозиготности в связи с учащением близкородственных спариваний и одновременно к изменениям в концентрации различных мутаций, а также к снижению разнообразия генотипов, содержащихся в популяции. Последнее же, в свою очередь, может привести к непредсказуемым изменениям направленности и интенсивности действия отбора.

Третий из элементарных факторов эволюции – это изоляция. Об изоляции много писал Ч. Дарвин, не обошли ее вниманием и творцы современной синтетической теории. Известно, что нарушая свободное скрещивание, этот фактор призван закреплять возникающие как случайно, так и под действием отбора различия в наборах и численности генотипов. Различные формы изоляции и их эволюционное значение достаточно подробно разбирались выше.

Остается напомнить лишь главное: основным результатом любой изоляции, независимо от ее типа и характера, является возникновение в изолированных группировках независимых генофондов и итоговое оживление микроэволюционного процесса. А это, в свою очередь, может привести к дивергентному формообразованию, вплоть до трансформации обособленных популяций в самостоятельные виды.

Наконец, в качестве последнего, четвертого элементарного фактора эволюции выступает естественный отбор. Его генетическая сущность – дифференцированное (неслучайное) сохранение и поддержка накапливающихся в популяции определенных генотипов и избирательное участие последних в передаче материалов наследственности следующему поколению. При этом естественный отбор воздействует не на отдельный фенотипический признак и не на отдельный ген, то есть не на молекулярно-генетические структуры, как таковые, а на фенотип как целостную живую систему, иначе говоря, на организм в целом, сформированный в результате взаимодействия с генотипом, обладающим определенной нормой реакции.

Как уже говорилось выше, в природе действуют три основные формы отбора. Это так называемый движущий отбор, при котором в результате новых мутаций или перекомбинаций уже имеющихся генотипов, а также при изменении экологических условий в популяции возникают новые генотипы с селективными свойствами. Под контролем такого отбора генофонд популяции изменяется как единое целое и полностью исключена дивергенция дочерних форм. Второй вид отбора получил название стабилизирующего. Его роль сводится к формированию и сохранению в популяции устойчивого, оптимального для данных экологических условий фенотипа и защиты его от давления любой фенотипической изменчивости. Наконец, третья форма отбора – дизруптивный – обеспечивает эволюционный процесс дивергенции – зарождение в недрах популяции нескольких различающихся дочерних форм, дальнейшее их расхождение и обособление в условиях полной или частичной изоляции и, наконец, преобразование в отдельные виды.

Таковы основные положения синтетической теории эволюции. Очевидно, что это отнюдь не какая-то новая теория, призванная заменить якобы доказавший свою несостоятельность классический дарвинизм. Нет, это все тот же дарвинизм, но дарвинизм современный, развитый, усовершенствованный и дополненный достижениями и новыми взглядами многих других наук – популяционной и молекулярной генетики, палеонтологии, биогеографии, экологии, биофизики и даже математики. Тем не менее СТЭ, конечно же, не единственная теория, стремящаяся понять и объяснить сложнейший и противоречивый процесс развития органического мира. Ниже приводятся и некоторые другие современные представления об эволюции, обзор которых, конечно же, не претендует ни на полноту, ни на истину в последней инстанции».

Конец цитаты.

С выводом невозможно не согласиться. Из многочисленных и убедительных пояснений я так и не понял, существует ли какая-то еще эволюция, кроме биологической. Еще хуже ситуация с пониманием того, что называется СТЭ – «Синтетическая теория эволюции». В ее описании есть такие нестыковки-неувязки, что уловить общий смысл конструкции СТЭ никак не получается.

То, что представлено в «Очерках теории эволюции» под маркером СТЭ, типичное классическое описание микроэволюции. С тем отличием, что Ивантер приписывает фактор «волны жизни» Владимиру Вернадскому, в то время как Николай Тимофеев-Ресовский в курсе лекций по популяционное генетике относил его к заслугам Сергея Четверикова.

Естественно, отсутствует физическое обоснование волн жизни Эдварда Лоренца в структуре динамического хаоса.

Четыре фактора те же, что у Тимофеева-Ресовского. А кто придумает пятый, тому он на лекциях по популяционной генетике обещал трешку на пол-литра. Для убедительности доставал из кармана штанов мятую трешку.

Из следующей цитаты модно понять, что СТЭ потребовалась для косметического ремонта Дарвинизма ради сохранения его как иконы в веках.

Дизруптивного отбора у Тимофеева-Ресовского я не помню, он связывал дивергенцию с аллопатрией ареалов. Возможна дифференциация в пределах одного ареала. Условная симпатрия означает, что варианты одного вида расходятся по разным нишам в соответствии с правилом Гаузе и обретают репродуктивную изоляцию, как при аллопатрии.

«Первоначальная теория эволюции Ч. Дарвина в дальнейшем подверглась значительным уточнениям, дополнениям и исправлениям. В частности, достижения в области генетики привели к новым представлениям об эволюции как процессе естественного отбора признаков, детерминированных генетически. В нем элементарной единицей эволюции служит популяция, а элементарным эволюционным явлением – происходящее в недрах популяции стойкое наследственное преобразование генофонда. Кроме того, механизм эволюции стал рассматриваться состоящим из двух частей: случайные мутации на генетическом уровне и наследование наиболее удачных с точки зрения приспособления к окружающей среде мутаций, поскольку именно их носители выживают и оставляют потомство. Таким образом, синтетическая теория в ее нынешнем виде образовалась в результате переосмысления ряда положений классического дарвинизма с позиций генетики начала ХХ века. После переоткрытия законов Менделя (1901 г.), доказывающих дискретную природу наследственности, и особенно благодаря созданию теоретических основ популяционной генетики трудами Р. Фишера (1918-1930), Дж. Б.С. Холдейна-младшего (1924), С. Райта (1931, 1932), Н.В. Тимофеева-Ресовского (1939) и Ф.Г. Добржанского (Dobzhansky, 1951, 1959, 1970), учение Ч. Дарвина, наконец-то, приобрело прочный генетический фундамент. Непосредственным толчком к становлению популяционной генетики как науки послужил выход в свет знаменитой статьи С.С. Четверикова (1926). Из этой работы стало ясно, что отбору подвергаются не отдельные признаки и отдельные особи, а генофонд всей популяции. Через фенотипические признаки отдельных особей осуществляется отбор генотипов популяции, ведущий к распространению полезных изменений. Толчок к развитию синтетической теории дала и гипотеза o рецессивности новых генов, согласно которой в каждой воспроизводящейся группе организмов во время созревания гамет в результате ошибок при репликации ДНК постоянно возникают мутации – новые варианты генов».

Конец цитаты.

Ивантер имеет в виду статью Четверикова «О некоторых моментах эволюционного процесса с точки зрения современной генетики».

Понятно, что такой текст предназначен для зазубривания подобно советскому Курсу истории партии. Смысла в нем не больше, но и не меньше Дарвинизма как в его нативном, так и отремонтированном виде. Критике не подлежит. Соблазнительное и затем хорошо оплаченное отрицание марксизма-ленинизма завело в тупик постмодернистской идеологии.

Библия как Книга с большой буквы не должна быть конкретной и в то же время она содержит огромное количество чисто конкретных частностей давно и прочно забытых предков. Поэтому каждый имеет право понимать ее по-своему и она не стала окаменевшим надгробием над могилами прошлого. Это живой текст, меняющийся сообразно текущим представлениям общества. Общество разное, поэтому в Британии и США «Происхождение видов» было издано в разных вариантах. Для России его с британского варианта перевел Климент Тимирязев.

Отношение к учебнику Ивантера у меня двойственное. Я сам значительно менялся на протяжении жизни. В первые годы обучения на кафедре генетики был сторонником монофилии и редукционизма, пока не узнал, что это такое вместе с его антиподом холизмом. В России советского времени не было трех вещей – night life, порнография и синергетики с системностью. Был один стойкий системщик на развод, сын Богданова Александр Малиновский. Отношение к нему было снисходительное.

Николай Вавилов упоминается, и не обсуждается, хотя его труд о гомологических рядах наследственной изменчивости для биологии и конкретно эволюционизма имеет такое же значение, как периодическая система элементов Дмитрия Менделеева в химии.

Мне повезло с учителями и особенно с тем, что удалось прослушать спецкурс Тимофеева-Ресовского с описанием явлений пенетрантности и экспрессивности. Тогда я так и не понял, что этот экстраординарный человек фактически одной статьей о математической структуре гена 1935 года запустил новый формат науки с послевоенной гонкой за нобелевскими премиями – Timofeeff-Ressovsky N.W., Zimmer K.G., Delbruck M. Uberdie Natur der Genmutation und der Genstruktur // Nachr. Ges. Wiss. Gottingen, 1935. Bd. 1. 13. S. 189- 245.

Под влиянием Тимофеева-Ресовского Эрвин Шредингер написал книжку «Что такое жизнь». Физик понял феномен жизни так, что оно отличается от изложения Ламарка лишь словами и отношением к богу.

Как я теперь понимаю, изложение представлений об эволюции не нуждается в упоминании как бога, так и Дарвина. Без Тимофеева-Ресовского это невозможно. Однако есть политический аспект, который все перевернул. Поэтому учебные курсы по теории эволюции строятся на основе исторической эволюции представлений об эволюции.

Изложение дарвинизма варьирует с множеством ошибок в обязательном комплекте со стандартным набором возражении, столь же стандартно опровергаемых. Естественно, упоминание «кошмара Дженкиса» есть и у Ивантера.

Тимофеев-Ресовский негласно запрещен и его книги изъяты из библиотек. Открытия советских генетиков, без которых невозможно описать горизонтальные потоки генов и их роль в эволюции, приписаны англосаксонским лауреатам нобелевских премий. Они отсутствуют в школьном курсе биологии и вузовских курсах теории эволюции, Спорить с Дарвином бессмысленно не только потому, что он умер полтора века назад. Есть и другие причины, более весомые.

Вокруг Дарвинизма вообще много странностей начиная с того, что русские и англичане по выражением «переживание наиболее приспособленных» понимают противоположное. Ивантер является апологетом русского прочтения Дарвина. Хотя действительность говорит об обратном, критиковать Дарвина запрещено. Путина можно и даже приветствуется, а Дарвина опасно.

Естественно, из истории эволюционных учений вычеркнуто то, что опровержением Дарвина занимались великие умы, кто был по времени гораздо ближе к нему, чем к нам.

Николай Данилевский потратил остаток жизни не последовательное и систематическое опровержение Дарвина по каждому пункту, который извлек по своему усмотрению.

Национальная гордость России Данилевский, а не Дарвин. Но от Данилевского не дошла до нас его собственная эволюционная концепция. Просто в его многочисленных трудах никто особо не копался.

У Дарвина собственной эволюционной концепции не было. Расписание пароходов подделали, якобы письмо Уоллеса было получено после судьбоносного выступления Дарвина. На самом деле прописанные Дарвину достижения взяты у Уоллеса.

История знает много собственных эволюционных концепций самых разных авторов. Кроме голословной веры в СТЭ с соединением Дарвинизма и Менделизма, в остальном единая теория эволюции остается таким же мифом, как и общая теория всего в искрометном описании Станислава Лема.

Зачем было тратить столько слов, если менделизм является изначально частью Дарвинизма? Правда, интерпретация Дарвина менделевского соотношения три к одному хромает на все четыре лапы, на сам факт расщепления признаков присутствует. У Дарвина и телегония есть, и разрывность палеонтологической летописи. И три примера вилов с инвертированным половым отбором, когла украшаются самки, а выбирабют самцы. Совсем как у людей.

В современной совокупности эволюционных представлений присутствует когнитивный диссонанс недостижимости единства биологического знания. Проблема даже не в людях, которые никогда не договорятся и склонны непримиримо спорить, доказывая одно и то же разными словами.

Дело в том, что путей эволюции очень много и они не сводимы в неделимое целое. Например, у упомянутого Ивантером Верна Гранта есть такой фактор, как удачливость эволюционной судьбы. Он же описывает три типа популяций с размой генетической структурой и разным эволюционным потенциалом.

Традиционное изложение эволюции к единству не стремится, но успешно его имитирует, пересказывая известную историческую последовательность классиков: Аристотель, Линней Бюффон, Ламарк, Кювье, Сент-Илер. Ну и Чарльз Дарвин, совершавший коренной переворот в естествознании.

Далее следует значение вклада Чарльза Дарвина в дальнейшее развитие биологии.

Роль отечественных эволюционистов Четверикова, Тимофеева-Ресовского, Гершензона, Воронцова отмечена за пределами оглавления исключительно малозначительным частностями.

Самая большая загадка эволюционной генетики – стабилизация с элиминацией генетического шума. Достигается через гигантскую гибель без видимого отбора. У человека гибель низкая, а стабилизация есть. Как, неизвестно.

Таким образом, книга Ивантера «Очерки теории эволюции» является идеальным учебником в текущей ситуации с расчетом на твердую пятерку. Однако для понимания этой самой ситуации приходится учить совершенно другую теорию эволюции. Ценность труда Ивантера от этого не померкнет в качестве образца политически выверенного изложения теории эволюции и одновременно переживания наиболее приспособленных людей в изменчивом мире нечеловеческих условий существования.