22.02.11-17.10.04-02.02-09.01.03 Лев МОСКОВКИН, «Московская правда»

Охотный ряд

Репортер в России: между сумасшествием и бесплодностью

События новой России не хотят уходить в историю и тем более мучают нас, чем упорней мы пытаемся делать вид, что их не было, а если было, то все это несущественно.

После теракта на Дубровке вопрос о причинах перевели в тему роли журналистов и необходимости нового закона о СМИ. Председатель комитета Госдумы по информационной политике Валерий Комиссаров назвал «аллегорией в виде Иеронима Босха» возможность законодательных ограничений деятельности журналистов. В ответ на вопрос о незаконности того, что случилось с журналистами Анной Политковской, Андреем Бабицким, Наной Лежава, Леваном Тетвадзе и Амр Абдел Хамидом при попытках освещения трагедии в Беслане 1-3 сентября 2004 года, Комиссаров высказал мнение о том, что «Естественно, есть свобода слова, есть право на свободную информацию. Правоохранительные органы делают какую-то зону, куда действительно с точки зрения контртеррористической операции нельзя проходить, и это правильно. Ну сколько она там может быть – триста метров вокруг или полкилометра, сколько нужно. Но за этой зоной, я считаю, что любая информация, журналист имеет право и должен осуществлять обязательно свою профессиональную работу. Мы всегда выступали за свободу слова против цензуры и будем отстаивать эти позиции».

Российские журналисты продолжают быть на вершине событий. Россия для журналиста – это не заснеженный пик давно остывших гор, это вулкан, извергающий оглушительные эмоции «волнами жизни» (waves of life – термин Четверикова, распространенный Тимофеевым-Ресовским) из глубин массового сознания. Россия – полигон и лаборатория будущего, а наша Дума – камера-обскура этого обширного полигона.

17.10.04 пострадал Павел Шеремет в Минске. Депутат Госдумы Алексей Митрофанов поднял вопрос о судьбе ангольского журналиста русского происхождения Гайдамака. Алоизий Мак-Гаен забыт, и даже Илья Эренбург не остался в памяти как журналист, в лучшем случае – писатель.

Отечественная журналистика многого добилась: вершиной были сообщения о газе 26.10.02, государственном терроризме, двух бригадах инициаторов погрома на Манежной 09.06.02. В советское время просто сообщили бы как советовал Алексей Митрофанов «Снимается кино и лет через 20 люди узнали бы правду».

Нам следовало воздержаться от взаимных обвинений в адрес журналистов. Мы в защите не нуждаемся, просто хватит переводить дискуссию на негодные цели. Журналисты в долгу перед обществом, взяв на себя общественную роль и соответствующие обязательства: следует искать слова, которые люди услышат. Пока мы скатываемся в советскую модель кукиша в кармане. Все знают, что если бы не журналисты, газ бы скрыли, и что НТВ разгромили за сообщения о газе, но публично мы выступаем с враждующими версиями, ни одна из которых не имеет отношение к истине.

Можно не говорить, что теракт организовала ФСБ, если общество не готово это услышать и таким образом одна из версий отметается сразу. Но что мешает нам писать о том, что хочет услышать общество? Цензуры пока нет, но даже во время разгула цензуры можно было писать так, чтоб быть услышанным и повлиять на судьбы мира в лучшую сторону. Дело в том, что любой тиран – раб общественного мнения тем более, чем неожиданнее перемены в нем, и нуждается в журналистах, которые описывают не столько случившееся, сколько будущее. Зачем же тогда редактор «Интерфакса» звонит на Старую площадь перед тем, как повесить сообщение на ленту? И зачем нам телеакадемия, глава которой лезет из кожи вон, чтобы не дать сказать в эфире того, чего говорить не велел тот, о существовании которого телезрители вряд ли догадываются?

Когда нельзя вслух сказать то, что тебе кажется правдой на фоне общего вранья, на поиски нужных слов уходит больше сил, чем на самую тяжелую физическую работу. Здесь сплелись два физических закона природы: возникновение новой информации сопровождается диссипацией огромного количества энергии и кроме того возникновение последовательностей, которые система способна инкорпорировать – процесс непредсказуемый. Одно время было принято приводить в пример рекордно тиражируемой последовательности гимн Советского Союза, когда его вернули, шутки прекратились.

 

Лидер «Регионов России» Олег Морозов на брифинге для журналистов 21.01.02 по теме электроэнергетики: «Дума – это баня, куда все заходят независимо от погон голые. Здесь все равны».

 

Часть первая

Как парламентская журналистика влияет на ход событий в стране: «Бывают в жизни чудеса» (Анатолий Чубайс)

Со времен Януария Алоизия Мак-Гаэна (репортажи 1876 года о гибели 12 тыс. болгар; см. Дэвид Рэндалл «Универсальный журналист» стр. 32) доподлинно известно, что репортаж с места событий одного конкретного журналиста, описывающего в публикациях то, что он видит своими глазами, может изменить ход дальнейшей истории. В данном случае речь идет о том, что трупы после массовых уничтожений людей стали закапывать или сжигать, и тщательно делали это весь ужасный ХХ век. Россия могла бы гордиться Мак-Гаэном, между тем он в нашей стране практически не известен даже специалистам по теории журналистики, да и о влиянии Ильи Эренбурга в роли корреспондента «Красной Звезды» нам напоминает западный исследователь.

Шок от чтения репортажей Мак-Гаена одолевает читателя и после осознания всех событий Холокоста ХХ века вкупе с терактами века нынешнего, но этот шок не должен затмить качество репортажей. В высокохудожественном виде, кратко и точно, Мак-Гаен указал все необходимое для исключения последующей политической дискуссии. Журналист не оставил политикам малейшей лазейки для продолжения и наслаивания вранья. Что привело к изменению политической карты мира. В наши дни происходит нечто противоположное – обнаружив газ на Дубровке, российские журналисты вынуждены сами сочинять новый закон о печати.

Депутат Госдумы прежних созывов Алексей Арбатов отмечал, что если бы не журналисты, факт применения газа на Дубровке постарались бы скрыть даже при такой значительной передозировке. И этот пример должен дополнить список примеров влияния журналистов на ход истории, который Д.Рэндалл начинает с репортажа Ильи Эренбурга в «Красной звезде». Из них мир узнал о нацистских лагерях уничтожения.

Работая в газете парламентским корреспондентом, естественно оказываешься в эпицентре борьбы за место на полосе, причем в ответ на просьбы опубликовать материал срочно именно потому, что идет обсуждение законопроекта, сотрудники редакции искренне удивляются упорству репортера. Они считают, что газета не может повлиять на ход событий.

Проще не считать себя настоящим журналистом на фоне профессионалов, но публикации на ход событий влияют, хотя это никогда не приносит естественное удовлетворение. Иногда просто чувствуешь себя сумасшедшим, потому что у нас в постсоветской России действует убойное сочетание двух факторов: стремление устранять свидетелей и отсутствие какого-либо интереса работающих на месте журналистов к реальным событиям. Т.е. репортерская журналистика – исчезающий жанр, хотя она все-таки есть, в отличие от фикции под названием «журналистское расследование».

Наиболее существенным своим репортерским достижением за все годы работы на парламентской арене я считаю факт, почти никем не замеченный и не имевший последствий в широких публикациях – судьба т.н. «поправки Зубова» к третьему чтению проекта бюджета-2002, которая была одобрена на пленарном заседании 30.11.01 после пятикратного голосования по поправке Михаила Задорнова о специальном счете для стабилизационного фонда.

Поправку Задорнова с пятого раза все же отклонили. При этом Минфин пропустил поправку Зубова. Ее подписали несколько депутатов разных объединений во главе с представителем группы «Народный депутат» Валерием Зубовым. Поправка устанавливает, что один раз в год до 15 января 2002 года правительство должно утвердить предельные лимиты увеличения тарифов на газ, электрическую и тепловую энергию, железнодорожные перевозки до конца года. Сверх утвержденных лимитов тарифы могут быть повышены только на основании специального федерального закона. Замминфина Татьяна Голикова не смогла на заседании профильного комитета добиться изменения императивной нормы на рекомендательную.

Однако к четвертому чтению бюджета 14.12.01 поправка оказалась согласованной путем факсовой переписки с Зубовым, находившемся в Красноярском крае. Введенная поправкой статья в бюджете осталась, но ее исполнение стало необязательным. Заметили это только два человека – Григорий Белонучкин и Лев Московкин, даже специалисты в финансовой журналистике посчитали событие недостойным освещения. Однако я это опубликовал, поскольку в ответ на мой вопрос на пресс-конференции в «Интерфаксе» 21.12.01 глава РАО «ЕЭС» Анатолий Чубайс сказал «бывают в жизни чудеса». По его удовольствию можно было понять, сколько стоило согласование поправки этому не терпящему поражений человеку.

Далее тема предварительного ограничения роста тарифов служила до конца третьего созыва Думы одним из предметов торга между депутатами и исполнительной властью, прежде всего, «Народным депутатом» и другими центристами, и руководством РАО «ЕЭС». Оказалось, от этого зависит жизнь страны и в четвертом созыве мажоритарной фракции пришлось решать этот вопрос на местах в советском жанре «партбилет на стол». Но это было скорее попыткой демонстрации усилий. В «Московской правде» нашлась редактор Татьяна Калинина, отказавшаяся от материала под тем предлогом, что автор лоббирует партию депутата Зубова. Узнав об этом, Зубов долго орал: ему удалось добиться публичного обсуждения в Думе законопроекта, его естественно отклонили, обещая новый Бюджетный кодекс. Но это уже другая история, а Зубов потерял и до того незначительный интерес журналистов. Однако он не оставлял попыток провести закон по тарифам, внести который ему обещали в правительстве.

История получала продолжение неоднократно. Минфин неизменно выступает против ограничения тарифов размером инфляции: для этого надо вносить поправки в Бюджетный кодекс, а на это мы никогда не согласимся – такую аргументацию можно было слышать при обсуждении очередного бюджета в комитете, когда соответствующую поправку отстаивал Геннадий Кулик. 19.11.10 зампред комитета по бюджету Андрей Макаров утверждал, что Бюджетный кодекс не имеет отношения к вопросу ограничения роста тарифов уровнем инфляции. «Это не проблема Бюджетного кодекса, это проблема принятия политических решений. Такую задачу «Единая Россия» поставила, мы безусловно будем этим заниматься» – заявил Макаров нашему корреспонденту. Однако Минфин Алексей Кудрин со своей стороны сказал, что это не обсуждается, т.е. он не готов что-либо сказать по этому поводу. В Минфине считают, что Макаров не мог такого сказать, что это задача «Единой России». Кудрина удивил вопрос нашего корреспондента. Заочная перепалка между депутатом и министром через меня состоялась в день принятия во втором чтении законопроекта «О федеральном бюджете на 2011 год и на плановый период 2012 и 2013 годов».

Так одно событие в Думе, выпавшее из внимания и журналистов и депутатов, стало пусковым, ключевым в цепи дальнейших событий, накрывших страну. Теперь уже осталось надеться, что до конца тут далеко вопреки ужасающему, ничем не оправданному росту тарифов.

За два года до истории с поправкой Зубова на заседании Совета Думы 13.09.99 произошел эпизод, который также никто кроме меня не посчитал достойным публикации – Владимир Жириновский специально вышел из зала закрытого заседания Совета Думы, чтобы сообщить журналистам о переданной председателю палаты Геннадию Селезневу записке о состоявшемся в Волгодонске взрыве жилого дома. Спустя два часа был дан отбой, а взрыв, с которым можно было связать информацию в записке, произошел три дня спустя.

Публикация о записке в интернет-издании lenta.ru прошла незамеченной, но спустя два с половиной года Борису Березовскому и другим лидерам «Либеральной России» потребовалась раскрутка, Виктор Похмелкин запросил стенограмму заседания Совета Думы и стенограммы пленарных заседаний, на которых Жириновский с упреками в адрес Селезнева говорил о записке. Шумные публикации прошли в нескольких изданиях, наиболее заметной оказался центровик в «Новых известиях». Суть их не в событии, а в том, чего не произошло или не было сделано, наличие фактов записки и взрывов не отрицалось, но за этим ничего не последовало, записка пропала.

Спустя почти месяц после трагических событий на Дубровке 23-26.10.02 опять же Владимир Жириновский утверждал на пленарном заседании, что в зале театрального центра взрывчатки не было, только муляж, и что у нас в стране нет никакого терроризма, кроме государственного. Было два отличия от истории с запиской о взрыве за три дня до взрыва – прошло почти три года и принципы формирования парламентского информационного поля усовершенствовались. Во-первых, от слов Жириновского его коллеги по палате не отмахивались, помнили сказанное и по крайней мере приняли к сведению. Во-вторых, найти подтверждение высказывания Жириновского в стенограммах не удалось. Совпадало то, что когда Жириновский вышел из зала, к нему после такого сенсационного заявления подошел только один журналист. Также в одиночестве я подходил к Иосифу Кобзону, когда палата отказалась его заслушать после посещения театрального центра и переговоров с террористами и то же самое произошло раньше во время закрытого заседания комитетов Госдумы по иракской проблеме, когда Алексей Митрофанов сообщил мне со ссылкой на доклады министров о планах США применить в Ираке ядерное оружие – т.н. мининьюки.

В этой цепи событий важно то, что Александр Литвиненко в своей книге «Лубянская преступная группировка» приписывает ЛДПР роль карманной фракции спецслужб, утверждая, что записку Селезневу передал его помощник, сотрудник ФСБ Александр Лях и спецслужбами же контролируется интернет-издание lenta.ru. Для подполковника ФСБ Литвиненко само собой разумеется, что свои акции спецслужбы проводят на фоне специально организованной PR-поддержки. Но вот что остается непонятным для свободной России и ее отвязанной журналистики: книга перебежчика Литвиненко свободно продавалась в Думе, хорошо раскупалась, и какая-либо реакция на это отсутствовала за исключением моих вопросов депутатам третьего созыва включая Александра Коржакова о том, как воспринимать факт отсутствия реакции.

Алексей Митрофанов посчитал это разумным, а Алексей Арбатов, напротив, возмутился. Александр Коржаков, которого Литвиненко обвиняет в убийстве Листьева, злобно обозвал Литвиненко шестеркой, который ничего не знает.

Еще один факт влияния моей публикации связан опять же с освещением выпадающего события, т.е. того, что не произошло. В то же время стало принято делать репортажи о неслучившемся, показывая замок на двери, за которой что-то должно произойти, и включать в видеоряд кадры руки милиционера, закрывающей объектив, но случившееся со мной несколько иного плана. Пресс-секретарь партии СПС Елена Дикун лично запретила охране пускать меня на собрание в особняке СПС на Малой Андроньевской, где огласили выводы партийной комиссии по теракту на Дубровке. Дикун велела охране меня НЕ пускать и сказала Анне Трапезниковой, что «Московская правда» неправильно пишет об СПС. После публикации этого случая с аргументацией ко мне во фракции СПС стали относиться едва ли не с любовью. До этого некоторое время меня гнали от Бориса Немцова взашей – хуже, чем от Генерального прокурора, и получить какую-либо информацию из карманной фракции Чубайса не удавалось.

Среди неудач, когда событие осветить не удалось – фестиваль авторской песни в Коломенском, завершающий концерт которого совпал по времени с погромом на Манежной 09.06.02. К его освещению телеканалы готовились. И засветили так, что исчезло главное – борьба за влияние между силовиками путем наведения террора доступными каждому методами. ФСБ оказалось сильнее МВД и спустя два года это оформилось в идеологию реформирования спецслужб. Но для этого потребовалось пережить трагедию в Беслане 01-03.09.04. Позже стало понятным, что теракт в Беслане – водочной столице России – стал необходимым этапом в переделе алкогольной геополитики, созданной в форме южно-североосетинской «трубы» во время антиалкогольной кампании Горбачева. Четыре депутата «Родины» с Рогозиным во главе оказались в районе теракта почти как герой Дастина Хофмана в фильме «Сенсация». В ответ на мой вопрос Борис Грызлов сказал, что командировку он им не подписывал. Позже глава парламентской комиссии Александр Торшин сообщил, что депутаты были в командировке.

К числу своих неудач должен отнести феерический факт демонстративного попрания закона Ома в политической дискуссии – в свободной от совести и от слова, т.е. от обязательств, России законы политики выше законов природы. По стечению обстоятельств руководству РАО «ЕЭС» выгодна экономическая интеграция с созданием накрывающего страну трехслойного сэндвича из федеральной сетевой компании, системного оператора, генерации. Действуя через депутатов фракции СПС, руководство РАО пыталось узаконить свои действия по разгрому независимых вертикально-интегрированных компаний. Однако восстанавливать единство разорванной на несколько локальных структур «единой энергетической системы» Чубайс не хочет, ему выгоднее взвинчивать издержки и возить составами уголь или судами мазут, однако в Германию и Японию выгоднее провести ЛЭП, чтобы продавать электроэнергию, а не теплоносители. Монополизация сетей позволила ограничить доступ электроэнергии относительно дешевой атомной генерации.

К слову: в карманной фракции Чубайса как оппонента ФСБ в его борьбе за политическое влияние в стране собрались едва ли не все немногочисленные депутаты, способные взять интеграл и имеющие качественное инженерно-техническое образование. Однако провалились мои попытки напомнить, что Советский Союз был ведущей страной мира в области электроники больших мощностей, были решены вопросы синхронизации источников переменного тока в общей сети, причем связанная высоковольтными ЛЭП система решала проблемы суточных перепадов потребления в стране, протяженной на рекордное число часовых поясов.

Другие сферы, попавшие в зону интересов супермонополистов – железные дороги, газоснабжение, поставки нефтепродуктов, теплоснабжение, телефонная связь, телереклама и даже леса, которые тоже планировалось объединить в РАО – практически недоступны для журналистского освещения. Цели монополистов везде одинаковы и они сначала присматривались к тому, что делает владелец российского рубильника, но конкретика различается до противоположной в зависимости от сложившихся традиций. Например, поставки тепла в Москве осуществляют ЦТП – четыре сотни покрытых мраком частных лавочки. Хотя тепло и электроэнергия в Мосэнерго производится одновременно, они попадают к потребителю через сеть посредников.

Все это однако обильно освещается, в отличие от заедающей мир проблемы государственного терроризма. Непосредственно во время удержания заложников российские правозащитники распространили заявление о «государственном терроризме», но еще раньше в Москву приезжал немецкий социолог Ульрих Бек, который развил тему в своих монографиях. Мероприятия с его участием в Москве, в Думе остались незамеченным прессой. Все то же самое происходило во времена ГУЛАГа – советская модель освещения стала основой для происходящего в США и на Ближнем Востоке, не говоря уже о России, и только немцы с их чувством вины за фашизм не боятся об этом говорить, просто их пока прошлое не отпускает. Нам такое не знакомо.

Как сказал классик, даже плохая газета делает больше хорошего, чем плохого, чего нельзя сказать о правительствах. Однако поражает способность журналистов делать сиюминутные сенсации из того, что давно описано в монографиях, или наоборот, скрывать это, соглашаясь на роль мальчиков для порки – с нашей помощью в России строится государство принципиально нового типа, отвязанная отечественная журналистика отражает в зеркале прессы нечто глубоко демократическое по форме при абсолютно тоталитарном содержании объекта освещения.

 

Часть вторая: не все так плохо, потому что могло быть намного хуже

Как и обещал скептик Алексей Митрофанов, забыты страстные обещания Индустриального комитета СМИ быстро создать новый закон. Очевидно прав и Андрей Вульф – ИК СМИ, как и МедиаСоюз, создан для того, чтобы говорить от имени журналистского сообщества то, что сообщество не думает. Стремительная история выявила еще одну цель: успокоить главарей «невидимого фронта» – медиаворотилы канючили в Кремле нечто вроде «дяденька, я больше не буду», как урка в лапах вертухая. Отметим, что применимость сочного языка андеграунда для адекватного описания диалога в верхнем слое ветвей власти возможна и оправдана по причине явления фрактальности общественной структуры – многоуровневого иерархически выстроенного самоподобия.

Между тем, сообщения о газе на Дубровке как причине гибели заложников могли бы встать в ряд репортажей, которые повлияли на судьбы мира, в списке Дэвида Рэндала в книге «Универсальный журналист».

Политически отягощенная дискуссия о новом законе сменилась потоком разноречивых оценок роли и степени свободы отечественной прессы в связи празднествами по случаю ее трехсотлетия. Дискуссия завершилась не внесением нового закона о СМИ, как ожидалось, а сменой менеджмента НТВ, причем Борис Йордан в качестве условия получения 10 млн. долл. отступных и возможности продолжения бизнеса в России выступил 21.01.03 с пресс-конференцией в Интерфаксе о том, что очередные изменения на НТВ не имеют отношения к политике.

До этого Павел Гусев говорил о вынужденном применении баснеподобного языка, чтобы выразить свою мысль, и о советском методе скрытого смысла. Андрей Вульф сказал о кризисе. Ясен Засурский напомнил, что золотой век нашей журналистики был недолгим с 1991 по 1992, когда журналисты освободились от тяжелой руки Главлита и Центрального комитета, но еще не попали в более еще может быть цепкие руки владельцев прессы – олигархов. Нынешнее состояние российской прессы Засурский оценивает как кризис оздоровляющий, считая ее самой свободной. Засурский – американист, понять его легко, имея в виду текущие события.

Дискуссии не проясняют сути ситуации, острота которой тем больше, чем очевиднее события укладываются в описанные ранее схемы. Наблюдается типичная для режима с обострением инверсия во времени причины и следствия. Мало того, как и особенности общества в начале прошлого века, текущие события сначала были описаны писателями и сценаристами в кино, затем метажурналистикой, и вот наступило время для их подачи в форме новости репортерами.

Каждый говорит о своем – в постсоветское время кризисы не прекращались, охватывая разные сегменты информационного пространства. Для традиционных издателей СМИ самым тяжелым оказался кризис, начавшийся в 1992 году в виде повышения цен издательских услуг и бумаги. Он дезинтегрировал информационное пространство СНГ географически. Текущий кризис отражает построение государства с демократическим лицом и тоталитарным содержанием адекватно собственному состоянию общества. Борясь за власть и пытаясь строить структуры типа МедиаСоюза (Александр Любимов) или Индустриального комитета СМИ (Константин Эрнст), чтобы «говорить от имени журналистского сообщества то, что оно не думает» (Андрей Вульф), на системном уровне журналистика следует девиации массового сознания. Аналогично поддерживается война в Чечне.

Особенность «переходного периода» – текущее состояние невозможно описать адекватно, зеркало должно быть мутным или показывать будущее, иначе люди его разобьют. Сочетание помех и избыточности приводит к поляризации общества и т.о. структурирует его. Технология катастрофы состоит в превентивных частичных катастрофах наподобие войны в Чечне и этот механизм универсальный, в геноме есть собственный «взрыватель», кроме того, наш геном состоит из облигатной компоненты, консервативно обеспечивающей общую жизнедеятельность, и факультативной, оперативно меняющейся ради «чувства постоянного обновления» (Владимир Красилов).

О превентивных катастрофах мне в интервью 16.06.02 говорил Глеб Павловский, рассказывая о структурах, которые не в силах продать политическую позицию и потому продают кризисы и дестабилизации. Видимо, властную элиту раздирает конкуренция за фиксацию общественного мнения – кто больше нас потрясет. Павловский сказал «По счастью, мир устроен неправильно», это вообще очень умный человек. В отличие от Жириновского, он умеет запутывать читателя в отношении того, кому служит.

Подобный «механизм обновления» существует у многих форм растений, животных и бактерий, но у человека он способен возбуждаться с помощью положительной обратной связи в ответ на неадекватно воспринимаемые внешние воздействия, не требующие для их переживания включения катастрофического режима. Именно так функционирует современная отечественная парламентская журналистика, она «экономит» на событии и искусственно подтягивает информационный повод к ожидаемой публикации – иногда из прошлого, и записка о взрыве сыграла спустя 2,5 года, но чаще с помощью метафор и интерпретации. Будучи атеистом, мне трудно видеть в этом руку проведения, но глобальный кошмар ХХ века развернулся именно тогда, когда технологии и многоролевые игры рывком повысили качество жизни и выживаемость человека, в результате искусственные катастрофы с их аморальными моральными нормами и кодексами стали в истории цивилизации играть ту же роль, которую в эволюции естественных популяций выполняют землетрясения, наводнения и засухи. В развитии человечества на примере России макроэволюционную роль сыграл страх и ужас, возведенный в государственный ранг.

Особенность синергетики – множественность интерпретаций. Общество с кооперативными эффектами (с самоорганизацией) подчиняется естественной структуре хаоса, особенно тревожные представители общества на парламентской арене невольно создают «лабораторию будущего» и генерируемая этой двухфазной структурой из депутатского и журналистского корпусов викарирующая информация подчиняется закономерностям турбулентности, иными словами – следует структуре хаоса. Когда это делает вода в бегущем ручье, создается эстетическая картина на зависть человеку-творцу, но когда вдоль возможных ветвей развития бежит слово, догоняя мысль, и толпы людей это слово скандируют в едином физиологическом позыве, это уже смертельно пугает, по крайней мере того, кто в силу своего характера не подвержен умственной эпидемии и фиксирует случившееся как бы со стороны на манер степного волка Германа Гессе.

Множественность интерпретаций проявляется, например, в том, что текущий кризис отечественной журналистики можно свалить на некую новую форму цензуры, но можно объяснить известным явлением непредсказуемого сукцессирования – редактор или репортер должен угадать, что люди подхватят и начнут повторять, типа «Асисяй» Вячеслава Полунина или гимна Советского Союза. В обществе так возникает «необходимая истина» как сиюминутный вариант истины абсолютной, на арене существования генетической информации таким образом некими конкретными последовательностями обмениваются едва ли не все живые существа, имеющие факультативную компоненту в своем геноме.

Представленная схема основывается на открытии второй половины прошлого века, которое меняет наше представление о человеке и подводит базу под теорию макроэволюции. Закономерности ее универсальны, как и все положения синергетики. К сожалению, в эпоху семи десятилетий примата науки в общественном сознании в нем обитала парадигма редукционизма и не было места системности. Когда материю в фундаменте научных построений сменила структура хаоса, ушел примат науки и большинство исследователей ударились в мистику, утратив естественнонаучное мышление. Открытие так и не дошло до школьных учебников, хотя монографии узкоспециального профиля его описывают.

Коллапс и схлопывание научной сферы выглядят удивительными, однако аномалией скорее является расцвет науки в необыкновенном активном ХХ веке. К тому же наука оказалась инвалидной в поиске будущего и этот процесс утратил теоретическую базу, его узурпировала политика как эксперимент человека над самим собой и своими современниками. Обитатели политической сферы приспособились к неадекватному отношению граждан к политике и используют его, предоставляя обществу волшебное зеркало с опережающим отражением состояния общества. Точнее, галереей картинок-вариантов будущего. Политики откровенно играют роли и искусственно вызывают на себя эмоции, поскольку политики намного больше в среде бомжей или общественных организаций, чем в Государственной Думе. Бомжей и самоорганизованных интеллигентов догоняют по уровню уродливых форм конкуренции институциализированные коллективы – НИИ, ЖЭКов, в/ч, и т.д. Практически совсем нет политики в семьях и это еще хуже, потому что семьи не складываются и люди оказываются вытеснены на общественную арену, где тем более не могут найти себя и свою роль.

По крайней мере без нас, журналистов, поэтому после Сталина во всех бедах человечества виноваты журналисты. Мы отняли и узурпировали множественную роль диктатора, что все же вселяют надежду на то, что трагически начавшийся век не во всем повторит сценарии века прошлого.

 

http://www.panorama.ru/gazeta/p48parl.html

Бюджет, написанный по телефону

Выше мы писали о революционном новшестве Бюджета-2002: поправке Зубова о замораживании энерготарифов. Справедливости ради приведем полный список 13 авторов этой поправки: В.М.Зубов (НД), Г.И.Райков (НД), В.М.Дубов (ЮКОС), М.М.Задорнов (Яблоко), В.В.Чайка (НД), М.И.Васильев (ОВР), В.П.Войтенко (НД), В.В.Гальченко (НД), В.И.Орлов (НД), Л.Н.Швец (КПРФ), С.И.Штогрин (АПГ), Н.А.Овчинников (НД), Н.К.Веретено (НД).

Прорвавшийся на пресс-конференцию главного энергетика страны по итогам года корреспондент «Московской правды» и неоднократный автор «Панорамы» Лев Московкин спросил А.Б.Чубайса, как же тот жить будет в условиях «зубовщины». В ответ Анатолий Борисович, мило улыбнувшись, уверил Московкина, что никакого моратория на тарифы в бюджете не будет, а на недоуменный вопрос, как же это могло произойти, ответил: «Бывают в жизни чудеса».

Московкин попытался Чубайсу не поверить, потому что самолично присутствовал на последнем заседании бюджетного комитета, где замминистра финансов Татьяна Голикова безуспешно добивалась видоизменения зубовского текста, но все ее усилия разбились о твердую позицию М.М.Задорнова, заявившего, что комитет не вправе менять решение, принятое всей Думой.

А зря не поверил. Чудеса в жизни, как оказалось, действительно бывают.

Вот как выглядела поправка Зубова, за которую Дума голосовала 30 ноября при третьем чтении бюджета:

«Правительство Российской Федерации не позднее 15 января 2002 года обязано утвердить предельные лимиты увеличения тарифов на электрическую и тепловую энергию до конца 2002 года.

Увеличение тарифов на газ, электрическую и тепловую энергию сверх утвержденных предельных лимитов возможно только после вступления в силу федерального закона о внесении изменений и дополнение в Федеральный закон о «Федеральном бюджете на 2002 год», предусматривающих увеличение расходов бюджета.

Предельные лимиты увеличения тарифов на 2003 год Правительство Российской Федерации обязано утвердить до внесения в Государственную Думу проекта федерального бюджета на 2003 год. Предельные лимиты должны использоваться в расчете к проекту федерального бюджета на очередной финансовый год.»

А вот что оказалось в тексте, принятом Думой в целом 14 декабря и направленном в Совет Федерации:

«Статья 145. Правительству Российской Федерации не позднее 15 января 2002 года представить в Государственную Думу прогноз увеличения тарифов на электрическую и тепловую энергию до конца 2002 года.

В случае превышения фактического уровня тарифов на газ, электрическую и тепловую энергию над прогнозным Правительству Российской Федерации внести в Государственную Думу проект федерального закона о внесении изменений и дополнение в Федеральный закон «О федеральном бюджете на 2002 год», предусматривающий соответствующее увеличение расходов федерального бюджета.

Правительству Российской Федерации одновременно с внесением в Государственную Думу проекта федерального закона «О федеральном бюджете на 2003 год» представить прогноз увеличения тарифов на газ, электрическую и тепловую энергию в 2003 году и учесть его в расчетах к проекту указанного федерального закона.»

Как удалось выяснить у самого В.Зубова, в промежутке между утверждением окончательной редакции закона в Бюджетном комитете и раздачей депутатам его текста, подготовленного к четвертому чтению 14 декабря, Правительство обменивалось факсами и телефонными звонками с уехавшим в Красноярск на выборы Зубовым, другими авторами поправки и руководством бюджетного комитета и в конечном итоге смогло их уговорить согласиться с видоизмененным текстом.

Докладывавший бюджет в четвертом чтении А.Жуков ни словом не обмолвился о случившемся, а наоборот, заверил депутатов, что «никаких изменений нет по сравнению с принятыми поправками. Просто все это приведено в тот юридический вид, в каком утверждается федеральный бюджет.» Даже всегда дотошный Н.В.Коломейцев не успел заметить подмены и лишь спросил, чем отличается текст, розданный во вторник, от пятничного, «розданного взамен розданного». «В одном месте запятая стоит не так, в другом месте ссылка на закон дана, но ссылка дана только на название закона, а нужно раскрыть содержание того пункта, на который делается ссылка...», – ответил Жуков. На уточняющий вопрос Коломейцева, не была ли эта запятая десятичной, меняющей параметры той или иной бюджетной суммы на один или несколько порядков, Жуков со всей свойственной ему убедительностью ответил: «Я вас уверяю, что никаких смысловых поправок в четвертом чтении к закону не делается». После чего бюджет был принят 280 голосами против 106 при 3 воздержавшихся.

Таким образом, замену «предельных лимитов» на «прогноз», а «после вступления в силу закона» на «внести в Думу проект» следует считать незначительной лингвистической правкой и не преувеличивать ее значения.

И не преуменьшать значения Чубайса.

Бывают в жизни чудеса.

Григорий БЕЛОНУЧКИН