14.06.03 Лев МОСКОВКИН

SARS – очередная эпидемия в голове, а не в легких

Мутации или рекомбинации?

Споры о причинах возникновения возбудителя атипичной пневмонии сводятся к недоуменным вопросам о мутациях. Есть такой подход и в самой генетике: называть все новое, что отмечается как неожиданное или внезапное изменение, мутациями.

Однако генетика к настоящему времени стала одной из наиболее продвинутых наук и успешно обходит физику как в обширности экспериментальной базы, так и по формальной строгости интерпретаций эксперимента. Известно несколько механизмов возникновения нового в хромосомах, на видимом внешнем уровне фенотипа отмечается не менее четырех типов изменений. Кроме мутаций, это могут быть модификации, незаконные рекомбинации и морфозы. Последний вариант видимо находится вне тех причин, которые кроются в хромосомах, однако он известен лучше всего – это например продолжающаяся акселерация, до которой прошло изменение формы черепа. Заметим, что морфозы находятся на одном уровне широкого класса явлений включая моду одеваться и массовое стремление воевать. Впрочем, умственные эпидемии находят захватывающее объяснение, связанное с открытием в прошлом веке транспонируемых элементов в геноме, которое в разных формах сделано Барбарой Макклинток в США и Владимиром Гвоздевым и Евгением Ананьевым в Советском Союзе – в РБО Института имени Курчатова.

Речь идет о таких элементах генома, на которые обычно популяризаторы генетики обращают не больше внимания, чем на воробьев рядом со слоном – посетители зоопарка. Классики с ними борются, чтоб не портили нарисованную картину жизни, однако из-за политической самоцензуры в генетике после изгнания с кафедры Тимофеева-Ресовского все получается какая-то КПСС. Кстати, во времена КПСС многое было хуже, но политическое смертоубийство в научной среде по крайней мере иногда прекращалось окриками из ЦК – так было с Владимиром Эфроимсоном, да и самого Тимофеева привело на кафедру волевое решение, хотя кроме исполнителя – в ту пору студента кафедры генетики МГУ Вадима Глазера – этого никто не признает, интеллигенции не хочется чувствовать себя дурнее апологетов тоталитарного режима.

Не будем далее мусолить самоубийство российской науки, тем более, что знающие об этом давно за пределами страны, а оставшиеся ревностно доказывают обратное. Отметим только, что в финале учебник биологии написан так, что служит нехилым подспорьем министру образования Владимиру Филиппову в качестве наглядной иллюстрации того, какой министр умный на фоне научного сообщества.

Ученые могли выступить единым фронтом против общего врага, да и то, когда он умер, после этого обобщить лавину экспериментальных данных было уже некому и феномен ТЭ просто не дошел до понимания, хотя его эволюционная роль такова, что знание о ней меняет наше представление о человеке. Или придает доказательность выводам Тейяра де Шардена, возвращая их в современность.

Мало того, большинство «мутаций» в результате их тщательного изучения оказываются следствием незаконной рекомбинации, осуществленной в результате активности ТЭ. Как показал новосибирский генетик Вадим Ратнер, все пандемии гриппа являлись следствием незаконной рекомбинации вируса – смертельно опасный новый штамм получался за счет совмещения в одном геноме генетической информации отдаленного происхождения. Аналогично возникла холера Эль-тор. Такие латеральные потоки генетической информации не подчиняются законам вероятности и статистики, с другой стороны, они как правило обеспечиваются развитием контактов в человеческой цивилизации. Глобализация обеспечила фактически стопроцентную вероятность передачи любого генетического материала.

В случае с «атипичной пневмонией» трудно понять, где произошла «мутация» - возник новый возбудитель или система здравоохранения сделала могучий рывок в сторону истины и стала регистрировать как отдельное заболевание то, что на протяжении нескольких десятков лет валят в общую кучу статистики для последующей ее фальсификации, без определения причин смертности и тем более – без идентификации возбудителя. В любом случае в Китае, как прежде в Советском Союзе, до сих пор есть отдаленные от столицы села, население которых вповалку страдает жаром от совершенно конкретных заболеваний в то время, как руководству партии оттуда поступают отчеты о каких-то процентах перевыполнения плана.

Главный санитарный врач России Геннадий Онищенко говорит о расшифровке генома вируса после его получения из Германии и выделения у того единственного больного в России, который признан переболевшим атипичной пневмонией. Для подобной работы потенциал отечественной молекулярной генетики не просто достаточен, он должен быть реально использован, чтобы не возили царские кости в Англию. Однако из-за традиционного давления политики на генетику трудно быть уверенным в том, что нам сообщат о вирусе после расшифровки.

В отличие от царских костей в случае с SARS бессмысленно делать анализ за границей, потому что вирус границ не признает и политика везде одинаковая – в США, как и в России, десятки тысяч умирают ежегодно от вирусных заболеваний и никого это особенно не волнует. Так же, как и в России, даже больше, в США люди совершенно бесконтрольно поглощают десятки тонн антибиотиков, создавая гигантский полигон эволюции возбудителя, фактически создавая поток новых форм «биологического оружия сверхмассового поражения» и превращая его в некую отвязанную суперпушку, совершенно не подчиняющуюся тому, кто ее зарядил. Вертится ствол на лафете от силы отдачи собственных выстрелов, паля по всем сразу широким фронтом. Направить биологическое оружие, прицелить его невозможно, в этом смысле оно вызывает аналогии со взрывчатыми веществами высшего класса (бризантными), в которых фронт горения распространяется быстрее, чем волна продуктов сгорания может вытолкнуть из ствола пулю или снаряд, в результате ствол любой прочности разрывается и поражает того, кто его зарядил. Иными словами, биологического оружия, пригодного для ведения войны с осознанным врагом, не существует – только с собственным народом.

С другой стороны, латеральные потоки генетической информации не подчиняются законам вероятности или статистики, соответствующие случайные события не имеют характеристик частоты или вероятности, а распределения не имеют моментов, т.е. доказать достоверность результата изучения процесса невозможно в том привычном для специалистов естественнонаучной сферы смысле, как это например делается в случае комбинаторики генов в доказательство законов Менделя.

Журналисты любят описывать в эффектных репортажах с замурованными в непроницаемую одежду учеными смертоносные коллекции страшнейших микробов – отголоски средневековых эпидемий, перекроивших мир сильнее, чем это могли сделать амбиции политиков. Однако пониманию журналиста недоступно и ненужно то, что знает каждый биолог: насколько трудно удержать в коллекции патогенные свойства. И вообще генетическая особенность выживания в острых экологических условиях без этих условий, например, высокого фона антибиотика, быстро теряется в пользу общей жизнеспособности. Антибиотик или вообще любая бесконтрольная борьба с возбудителем действует на него, как критика на Жириновского. Это похоже на особую форму космических растений, иронично описанную Станиславом Лемом – они приспособились к человеческому сквернословию так, что разрастались тем пышнее, чем больше орали и поносили их случайные туристы.

В ХХ веке исчезло огромное количество естественных видов, также сортов и пород доместицированных форм. Например, единственная порода «тарелочного» карпа или романовская овца. Взамен этого сложился глобальный кипящий генетических котел, постоянно генерирующий массу новых промежуточных комбинаций. Борьба с малярией вызвала бурную эволюцию как плазмодия, так и комаров, способных плазмодий переносить. Борьба с вертициллезом хлопчатника вызвала мощную эволюцию расообразования несовершенного гриба, который мог бы оставить людей буквально без штанов, а армию без пороха. Теперь проблема хлопка осталась в Узбекистане вместе с русскими учеными, последователями Тимофеева-Ресовского, которые ее изучают.

Примеров можно приводить множество, но наиболее убойный – эволюция плазмид у прокариотических организмов (простейшие, не имеющие настоящей хромосомы, одетой белком). Еще в начале ХХ века, до массового применения антибиотиков, плазмиды представляли собой маленькие колечки ДНК, которые имела не каждая клетка в отличие от большого кольца с основным генетическим материалом. Организм бактерии не может жить без большого кольца ДНК, как человек без головы, но маленькое колечко плазмиды – это скорее такой генетический пенис. Плазмида несла по крайней мере одну способность одноклеточного организма – образовывать вырост на клетке (половой волосок) и передавать по нему свою ДНК в другую клетку того же биологического вида. Редко, но случалось, когда генетический материал плазмиды включался в большое кольцо и тогда бактерия получала возможность передавать все свои гены подобно тому, что происходит под одеялом между мужчинами и женщинами. С той только разницей, что у простейших нет нужды громоздить процесс перемешивания генов в популяции на процесс размножения, как у нас.

Перемешивание генов обеспечивает единство вида. Всемогущий человек добился большего, обеспечив единство всего генофонда биосферы. Глотая антибиотики и рассыпая пестициды, мы добились того, что плазмиды взбесились, захватили гены лекарственной устойчивости, и принялись бешено размножаться, преодолевая видовые и более высокие таксономические барьеры. Мучаясь несварением желудка, мы даже не подозреваем, насколько опасна стала простая кишечная палочка, без которой невозможно переваривание пищи, она теперь способна вызывать едва ли не любое бактериальное инфекционное заболевание от аппендицита до эмпиемы мозга.

Примерно то же, но другими механизмами, происходит с вирусами, несовершенными грибами, вредными насекомыми и, кстати, с самим человеком – все перечисленные биологические формы не могут иметь четкого видового статуса именно потому, что межвидовые барьеры размывает незаконная рекомбинация генетического материала. Так в воде возникла холера эль-тор и аналогично по Земле прокатываются крестовые походы или революции – это те же эпидемии с теми же механизмами.

Почему же причиной массовых явлений являются не мутации в их узком генетическом смысле (транзиции оснований в ДНК, т.е. замены «букв» генетического алфавита в тексте хромосомы), а рекомбинации? Просто потому, что когда что-то происходит, эволюции поздно создавать генетические рецепты, надо использовать то, что есть, пусть и не на ближней полке или вообще в доме другого типа. От Холокоста спаслись те, кто сидел на чемоданах на перроне вокзала, чтобы прыгнуть в последний поезд, те, кто строил теории будущего, оказались на лесоповале или в могиле. Возвращаясь к генетике, сделаем вывод: этом смысле люди и другие самые отдаленные виды животных, растений и простейших – все на нашей планете родственники, если они имеют тот или иной механизм латеральной рекомбинации. Таких форм не так уж много, но они получили гигантские преференции по сравнению со специализированными, устойчивыми и жизнеспособными «хорошими» видами именно благодаря деятельности человека.

Добьемся ли мы от наших ученых правды о SARS, если посредниками в передаче информации стали политики? Очевидно, что классный специалист Геннадий Григорьевич Онищенко чего-то боится, выходя на думскую трибуну с этой темой. Последний раз повезло – депутаты отказались заслушивать доклад из-за перегруженности в конце сессии, и только большой специалист во всех вопросах от геополитики до клонирования Алексей Митрофанов орал о депутатском хамстве, настаивая на выступлении замминистра.

Аналогично остается неразрешимым вопрос о том, можно ли верить и как вообще воспринимать то, что нам сообщают о победе над атипичной пневмонией в Китае, что сообщают о природе вируса и сообщат когда-нибудь о результатах секвенирования его ДНК – вирус все же не человек с его метровой ДНК, весь геном вируса можно расшифровать за несколько недель. Депутат Сергей Колесников вообще уверен, что вся история с атипичной пневмонией в публичном ее выражении порождена экономической конкуренцией с Китаем.

Так строятся общественные и государственные институты, что только экономическая конкуренция оплачивает борьбу за снижение шума самолетных двигателей, чистоту окружающей среди и сохранение природы. Политика меняется адекватно умственным эпидемиям человека, вслед за «биологическим оружием» и под действием его по планете маршируют регулярные армии или не менее многочисленные «террористы». Политики всегда в выигрыше, они питаются человеческой болью, а крайними оказываются попеременно врачи или журналисты – как от газа на Дубровке.

В общем, это жаль, потому что человек может исчезнуть с лица планеты, так и не узнав правду о своей природе. Истина иногда действует не хуже рассола наутро после бодуна, у нас же разгул прошлого века несет пока не отрезвление, а следующую кровавую попойку.