02.09.03 Лев МОСКОВКИН

Новые инструменты борьбы с бизнес-сообществом и деловой активностью в России

Пока либералы лоббировали снижение налогового бремени, а исполнительная власть боролась с этой тенденцией для сохранения системы средневековых поборов, в стране изобретены и введены в действие новые эффективные инструменты борьбы – не столько с богатыми, сколько с активными на деловой арене людьми.

В России традиционно душат ту деловую активность, которая позволяет зарабатывать на прямых результатах собственного труда с применением личных знаний и способностей. В советском прошлом таким инструментом было например ограничение заработка и отсутствие авторского права, последнее изобретение – массовый отказ российских провайдеров от ответственности за обязательность доставки сообщений электронной почты. Широкой публике более известен инструмент, введенный в действие ранее – использование прослушки с аппаратурой СОРМ для получения инсайдерской информации, чтобы потом продавать ее конкурентам. Однако до сих пор мало кто знает, что такое СОРМ и почему правительство тормозит создание центров по выдаче электронной цифровой подписи. Крупные компании предпочитают скрывать утечки инсайдерской информации, поскольку ущерб репутации компании может превышать непосредственные коммерческие потери. Перелом произошел благодаря утечке базы данных МТС, что было сделано «на законных основаниях» во время событий на Дубровке и представители МТС в сообщениях для прессы вынуждены были указать на известную причину утечки, коммерческая деятельность следствия получила некоторый общественный резонанс.

В Думе привыкли к тому, что не все электронные сообщения доставляются. Но начиная с лета текущего года многие сотрудники частных компаний начали жаловаться на многочисленные пропажи и недоставки. Это совпало с двумя новациями в Рунете: началом массовой кампании борьбы со спамом, также тем, что представители провайдеров начали иначе читать типовой договор с клиентом, одинаково утверждая, что нем нет условий, касающихся электронной почты, только Интернета. До этого сотрудники службы поддержки например в МТУ-Интел оправдывались в случае пропажи писем и старались все-таки обеспечить доставку хотя бы с отставанием на два-три дня.

В дальнейшем с электронными сообщениями стали поступать так же, как с письмами традиционной почты во время перестройки, когда в случайных местах обнаруживались мешки недоставленных писем. Отказы от доставки аргументировались даже борьбой со спамом – почему вы так много писем посылаете? Отключение от определенного адреса также объяснялось рассылкой с него вирусов, хотя это может делать третье лицо.

В то же время в Госдуме обсуждался новый закон «О связи», в котором из-за создания фонда универсальной услуги высоко заинтересован министр Леонид Рейман. Для продвижения законопроекта министр согласился на уступки по повременке и ему пришлось отвечать на все вопросы включая неприятные. Например, будет ли обеспечена обязательность доставки электронной почты.

Заметим, что поднимать сейчас этот вопрос не менее странно, чем о заключенных ГУЛАГа в свое время – если кто-то не видит очевидного и таких очень много, то спорить бессмысленно. Однако и развитие бизнеса в таких условиях физически невозможно, если простой вопрос о пропаже конкретного сообщения со значительным коммерческим ущербом от этого натыкается на своеобразную следственную философию и очевидную невозможность взыскать ущерб с виновника. Который может быть вполне откровенен в своей известности.

Второй инструмент борьбы с реальным бизнесом по биологической природе связан со всем вышесказанным и даже вытекает из него – отсутствие контроля за качеством продукции, товаров и услуг. Борьбы за снижение давления на бизнес с помощью проверок несмотря на разговоры об «одном окне» и победные реляции о проделанной работе замминистров экономического развития и торговли фактически не привела к заметным результатам. По свидетельству замруководителя фракции СПС Бориса Надеждина, годовой оборот взяток в стране достигает 30 млрд. долл., 5-6 из них приходится на малый бизнес, что составляет 5% его оборота. Андрей Бабушкин из партии «Яблоко» утверждает, что работник городской управы только десятую часть получает от государства, 9/10 – от тех, кого контролирует.

Благодаря все тем же известным биологическим особенностям страны борьба против удушения бизнеса привела к некоторому повышению цен, особенно на подакцизные товары, и наплыву некачественного, просроченного и гнилого товара, что продается на прилавках многочисленных ПБОЮЛ. Особенно это заметно на крепком алкоголе. Нашумевшая история с молочными продуктами на конкретном предприятии Кубани привела к дополнительному PR Геннадия Онищенко и показала, что гнилое молоко на прилавкам Москвы – из других источников. Но на тот момент в публичных выступлениях главный санитарный врач проблему качества продуктов в целом не ставил.

Вопрос обсуждается на том же достойном философском уровне, как и ГУЛАГ прежде или недоставка электронных сообщений сейчас. Снятый впоследствии зам МЭРТ Маслов в ответ на наш вопрос замялся и сказал, что гнилья больше не стало, но уверенности в его голосе не было. Представители ГУВД на специально организованной пресс-конференции по борьбе с контрафактным алкоголем не видят в упор проблемы некачественного алкоголя и смертности от него, т.е. речь идет не более чем о контроле доходов.

 

 

01.09.03 Лев МОСКОВКИН

Почему российские провайдеры отказываются отвечать за доставку электронной почты?

В нашей стране независимо от типа государства и названия его первого лица власть по отношению к гражданам всегда вела себя одинаково наплевательски. Например, отказывалась принимать обратно рваные деньги, объявляла недействительными оплаченные ранее марки или билеты. С почтой было несколько иначе, потому-то даже когда письма вместо доставки адресату выкидывали мешками это никогда не объявлялось законным. Все изменилось с появлением Интернета, по крайней мер после того как выдвинулась в число тех достаточно передовых стран мира где электронный оборот информации прочно занял доминирующее положение в сфере информационных услуг.

До этого в ответ на претензии к провайдеру по пропаже электронной почты человек из технической поддержки фирмы оправдывался и клятвенно обещал все доставить в ближайшие дни – так было неоднократно при объявленных работах на сервере МТУ. Затем что-то изменилось в российской политике и летом 2003 года тон представителей компании сменился на хамский но самое главное – провайдер снял с себя ответственность за обязательность доставки почты. То же самое говорили представители других провайдеров – например на пресс-конференции руководства Центел на пресс-конференции.

Что изменилось? Формально ничего, очевидно юристы компаний сетевых услуг иначе прочитали договор и эта зараза наплевательства пожаром распространилась по всем провайдерам. Можно себе представить современную Россию, где не доставляются электронные сообщения? Последствия предсказуемы, они простираются вплоть до подрыва слабых свежих ростков отечественной экономики и срыва избирательной кампании неугодного кандидата.

Впрочем, это все и многое другое было и в прошлом, причем самым эффективным инструментом конкурентной борьбы всегда было отключение электричества.

Что касается электронной почты, то есть мыла, то она в общем доставлялась, но как-то избирательно – сколько угодно спама и иногда вирусов, за что подавляющее большинство провайдеров никакой ответственности не несли, зато некоторые адреса оказались практически недоступными. Явственно прослеживался разрыв почтовых ящиков диссидентствующих бывших товарищей и официальных господ во власти. Особенно не повезло депутату СПС Сергею Ковалеву, двуединому в обоих названных качествах.

Далее произошла совсем неожиданная вещь: объясняя защитой от спама, адреса официальных органов власти стали закрывать для тех, чья ежедневная почта особенно обильна.

Здесь мы должны заметить две вещи. Во-первых, просмотр спецслужбами никогда не имел проблем на законодательном поле и в этом наша страна вовсе не уникальна. В США например с этим проклятым СОРМ ситуация еще хуже. У нас скорее наоборот – если сначала установка аппаратуры для СОРМ являлась примитивной обираловкой, то впоследствии с увеличением электронных потоков информации возникли проблемы с финансированием прослушки. Может, в этом и дело?

Бодяга с прослушкой длилась несколько лет, пока тему поднимали только правозащитники, а все прочие начиная с пострадавших делали вид, что ничего этого нет. Коммерческие компании предпочитали скрывать ущерб, потому что ущерб репутации намного выше. Ситуация переломилась на нашумевшем случае с утечкой базы МТС, законно украденной во время антитеррористической операции. Во всяком случае так заявляло руководство компании. Это напомнило нам о законодательных проблемах – «информационные» законы в Думе тормозятся, и сохраняется ситуация, когда прослушивать можно, но для суда это не доказательство. Зато спецслужбы могут торговать инсайдерской информацией, продавая, например, один банк другому.

Второе, о чем приходится напомнить – отсутствие в стране возможностей придания электронным документам юридической силы. Вопреки принятому в 2002 году закону правительство так и не создало центры выдачи так называемой электронной цифровой подписи – ЭЦП. Спустя год премьер Касьянов выпустил новое распоряжение по созданию таких центров Опять был назначен трехмесячный срок и к тому же прописаны кары за невыполнение.

Так что формально «начальники» правы, руководство интернет-компаний суетится, пытаясь сваливать на закон или на потребителя промахи спецслужб в их отчаянной борьбе за наши души и нашу информацию, а люди-потребители отдыхают наподобие пассажирам остановившегося метро. Есть вполне «законные» способы отключения граждан от каналов передачи частной информации: например во время терактов или иных происшествий – чтоб не волновались. Но нет веры правоохранительным органам – чем они занимаются при расследовании резонансных дел, если журналистам предлагали купить за 5 тыс. баксов личный суперкомпактный компьютер убитого Сергея Юшенкова.

Во всех случаях у граждан не возникает желания судиться из-за оплаты отсутствующей услуги, что ее поставщику удобно. Платим же мы безропотно за открытую металлическую дверь подъезда с отключенным кодовым замком или за отопление летом или зимой, когда его нет.