17.06.04 Лев МОСКОВКИН

Крысы и люди

Агрессивное добро

Добро с кулаками?

 

«Чем лучше вы напишите закон, тем больше будет соблазна справиться с вами без закона» - депутат Алексей Митрофанов

 

«Из вивария МГУ выкрали всех крыс и кроликов» - такая новость обошла в начале лета газеты и прочно поселилась в Интернете: почти полторы тысячи сайтов отзывались в Yandex на победную реляцию защитников животных. Пропали конечно далеко не все, а малая часть животных с факультета. Но пропала многолетняя работа по исследованию природы алкоголизма, а с нею и грант на нее. Декан биофака МГУ Михаил Гусев в очередной раз слег. Зреет возмущение тупым вмешательством среди исследователей – вспомните, как красочно описан в изумительном романе «Чужак с острова Бара» растерянный профессор после акции защитников природы, выпустивших птиц из клеток.

За океаном подобные акции были всегда. Наши закрытые виварии для секретных исследований скрывают страшные тайны до сих пор. Вряд ли они когда-то будут раскрыты, только утечки будут подпитывать буйный фантазии авторов классического «Человека-амфибии» или современных «Воров и проституток». Но откуда-то выплывают дельфины со стилетами, при появлении которых вьетнамцы выскакивали из воды. Только открытый Биофак тут не при чем.

Мы действительно никогда не узнаем, что происходит в закрытых вивариях и какие или для чего там производятся опыты. Попытки проникновения были многочисленные, но у нас правозащитникам не удается и в тюрьмы попасть, чтобы понять, что с людьми делают, ведь люди в отличие от животных могли бы кажется рассказать. Однако тех, кто пока на воле, это просто не интересует. Почему эффект информационного взрыва вызвала информация о замученных крысах – это что-то из загадок природы самого человека, но это так.

Кстати, первичной информации обнаружить в обильных перепечатках обнаружить не удалось, и это мягко говоря большой минус нашей журналистики. Что произошло на самом деле, не знает никто. Но в случае с кражей крыс из вивария МГУ реальность относительно понятна, ничего, кроме гремучей смеси PR и бытовой человеческой глупости, здесь нет. А милейший профессор Гусев виноват кажется только в том, что не хочет ни с кем ссорится, но объяснить никому ничего не может.

Много лет назад, когда я сам работал на Биофаке лаборантом, вот так же раз газеты запестрели заголовками: «Волк вырвался на свободу!». Тогда нам было неведомо, что такое PR или Интернет, но изменились мы не сильно.

Вообще-то этого волка повстречал и я, причем в день его пропажи, около химического факультета по дороге к метро. Не веря своим глазам, уставился на более чем мирное животное, и смущенная волчица опасливо озираясь на меня, пошла прочь…

В поисках приключений она неоднократно выходила из вивария во враждебный для прирученного животного город. И каждый раз приводили собаку, с которой дружила волчица, и вместе им уже было нескучно вернуться домой.

Городская среда агрессивна и опасна для одомашненных и тем более лабораторных животных. Кстати, она опасна и для диких экземпляров, причем наиболее убийственно-мучительный фактор – это мы, люди. Достаточно вспомнить, какую стрельбу отрыли доблестные охотники, уничтожившие двух поселившихся в Москве волков.

Возмущение защитников животных тогда не было организованным, для направления молодежной активности в нужную сторону был один комсомол. Сейчас все не так, существует несколько различных организаций, каждая имеет свой сайт или даже портал, явно подпитывается финансами из никогда не открываемого по-честному источника – борцы против мехов, защитники серых китов или котиков, сторонники стерилизации бездомных собак в городе. Их деятельность не прошла даром, но результаты мягко говоре не совсем те: по городу шляются стаи отвратительно грязных и запущенных собак, они редко обращают внимание на взрослых и здоровых людей, но представляют серьезную опасность для детей и немощных пожилых людей, вышедших мирно погулять в тот же Серебряный бор. Хвостатое население лает, бегает и интенсивно трахается вгрупповую прямо на проезжей части городских улиц. Где наши борцы за нравственность, разгромившие антирелигиозную выставку в бывшем отделении милиции, где теперь Музей Сахарова? Вместо этого сердобольные пышнотелые москвички, готовы, кажется, отдать часть себя на прокорм несчастным животным, которых просто не должно было появиться, если мы - люди.

Кстати, бесхозные собаки в городе – действительно одни из самых несчастных, которые вообще способны страдать при жизни в преддверии смерти как избавления от мучений. Кто виноват? Никто конкретно, но все же мы, люди, точнее, человеческая глупость. Она безмерна, как только мы соберемся вместе и попытаемся что-то решить. Более несчастны может быть кажется только те триста тысяч кур, которых запахали трактором после многомесячной голодовки в угоду импорту. Или та вполне клубно-выставочная собака, родившаяся на свою беду в группе агрессивных пород, но не оправдавшая ожиданий хозяина. Человек в бессильной злобе забил собаку металлическим прутом. Или та беспородная собачка на поводке у девочки, обезумевший от беспричинной злобы пенсионер вырвал поводок и размозжил песику череп об асфальт. Или те же лабораторные животные, которые – надо понимать! – приговорены к жизни в вивариях. Белая крыса – это не пасюк из леса вокруг деревни, бросающийся маленьким тигром на человека. Белая лабораторная крыса зависима от человека абсолютно, но в отличие от кролика, еще и чувствует человека. А человек, ученый-исследователь, набивает этими существами трехлитровую банку и выставляет на мороз. Затем выживших зверьков проводит через «эксперимент» повторно… Узнавши об этом, президент Центра защиты прав животных «Вита» Ирина Новожилова так и не смогла понять, что это за эксперименты и что конкретно познал ученый в науке о жизни? Мне о таком узнать не удалось, хотя садизм бывает и вполне демонстративным – тем же защитникам животных (не тайным погромщикам вивариев, а вполне легализованным) – с гордым хамством демонстрировали физически обездвиженное животное в хроническом опыте. Научная лексика означает отгнивающие лапы, привязанные к примитивной доске несколько недель назад, если не месяцев.

Нас возмущает открытая реклама элитарной охоты на волков с вертолета, когда вполне здоровое животное нагло преследуют до полного изнеможения. Что такое дикий волк, мы кажется впервые узнали из лучшей в жанре популярной биологии книги канадца Фарли Моуэта «Не кричи – волки!». Но оказалось, что фермерам роль волков в природе вполне известна, описаны случаи, когда фермеры запрещали истреблять волков на своих угодьях.

Но за несколько веков до изобретения вертолета человек тупо перебил несколько естественных видов крупных млекопитающих, чье обитание на Земле было ее украшением – североамериканского бизона, всех его европейских родственников, большую часть популяций льва, а затем тигра. И сейчас жалкие остатки дальневосточного тигра и леопарда под угрозой нашествия нищих китайцев, давно истребивших этих животных у себя на родине. На российском Дальнем Востоке китайцы затравливают реки и вынимают оттуда всех лягушек, чтобы перетопить на жир.

Земля превратилась в концлагерь. А что же наши ученые-биологи?

«110 крыс и пять кроликов, использовавшихся для опытов, пропали из вивария кафедры Высшей нервной деятельности биологического факультета МГУ. Соответствующая информация была опубликована на сайте «Освобождение Земли и животных» 2 июня 2004 года. Животные были похищены еще 8 мая, но известно об этом стало только в начале июня. Над животными ставились опыты для разработки средств против алкоголизма и наркомании. Крысам давали наркотики и алкоголь, а кроликам в голову вживили электроды. За этой кафедрой давно закрепилась репутация места, где проходят наиболее болезненные и изощренно-садистские опыты над высокоорганизованными животными. Некоторые сотрудники кафедры в течение многих лет проводят чудовищные операции и эксперименты, смысл которых подчас неясен даже самим вивисекторам. Освободители животных вскрыли два помещения, где в клетках сидели крысы и кролики, сломали клетки, рассыпали корма и написали на стенах красной краской «Нет – опытам на животных!», «Позор вивисекции!», «Эти животные попадут в хорошие руки!». Место специально было подобрано с расчетом на кормовую базу, малолюдность и в то же время на отсутствие врагов крыс в природе: собак, лисиц, хищных птиц. Практика предыдущих выпусков белых лабораторных крыс в природу показала, что они приспосабливаются к новым условиям и приобретают повадки своих диких предков. Впереди целое лето и грызуны смогут вырыть норы с запасами корма на зиму».

В этой «информации» крупицы правды есть. Например, садисты попадались среди «исследователей» всегда. Посудите сами: кто согласится умертвить животное по завершении прижизненных манипуляций для исследования его органов или хромосом? Тот, кому это нравится. Но бить кролика по голове дубиной для этого не обязательно. Вы слышали, чтобы кролик или еж кричали от боли?

Я слышал. А спустя много лет такой человек оказывается способен застрелить собственного сына. Но виноваты и авторы экспериментов. Ведь если бы животное надо было обязательно умерщвлять для исследования его хромосом, мы бы ничего не узнали о своих собственных хромосомах.

Самое неприятное – откровенное вранье в публикациях на такие темы, которые по своей сути большинство читателей не интересуют. И потому никто не проверяет, что будет по следам публикации. Эти животные никаких нор не выкопают и ни в какие руки не попадут. В лучшем случае – в зубы одичавшим городским кошкам, собакам или воронам. Виварий Биофака находится совсем в другом месте. Где - не скажу. Размещенные на Биофаке клетки повествуют о проходящих там опытах только своим немыслимым запахом, потому что экспериментатор вынужден ухаживать за этими животными сам 365 дней в году.

Будет он это делать, если он садист? Но и бороться с самостийными микро-концлагерями для лабораторного зверья не хотелось бы, имея в виду, что у нас ни одно действие не приводит к нужному результату. И вообще ни к чему хорошему не приводит. Сталинской постройки университет – это он только с виду такой современный. Тот же Биофак нарисован в жанре средневекового монастыря, войдя в неприметную дверь в дальнем крыле здания, рискуешь оказаться совсем на другом этаже в районе Большой биологической аудитории. Или вообще вынырнуть на газоне далеко от здания после нескольких часов утомительных блужданий. Там можно спрятать кажется стадо коров, а не то что несколько клеток с крысами.

Когда возник шум из-за кражи крыс на Биофаке, заведующий кафедрой физиологии высшей нервной деятельности Валерий Шульгорский убеждал журналистов, что никаких опытов по вивисекции на кафедре никогда не проводилось.

Будучи биологом по первому образованию, я не буду комментировать приведенное утверждение. Будучи журналистом, вынужден учитывать сам и рассказывать студентам о том, как журналистская публикация действует на человечество. Например, весь ужасный ХХ век закапывали или сжигали трупы, даже если умерщвления доходили до десятков тысяч человек в один день в одном месте. «Виноват» в этом вызвавший дипломатический скандал русский журналист Алоизий Мак-Гаен со своими красочными репортажами для влиятельной британской газеты о том, как турки рубили в капусту беззащитное мирное болгарское население – женщин, стариков и детей.

Под влиянием журналистского освещения человеческий садизм заползает вглубь – с людей на животных, из оформленного по документам официального вивария в подвалы и чердаки, из описываемых в научных публикациях «экспериментов» в те чисто сексуально-кровавые развлечения, которых никто не видит… В конце концов и тяжелое глистное заболевание печени описторхоз, поражающее до ста процентов жителей Западной Сибири, было впервые описано врачами-экспериментаторами фашистского концлагеря при вскрытии советского солдата.

Публикации журналиста могут быть использованы для снятия с должности декана в борьбе за посты, но садист останется при своих экспериментах. Все это уже было еще в советское время.

Та же Новожилова рассказала, что вся правовая база по защите животных состоит в неработающей статье 245 Уголовного кодекса - до двух лет лишения свободы за причинение увечья или смерти. Реальная база - приказ Минздрава Петровского 1977 года, первая попытка регламентировать использование животных в эксперименте с обязательным применением анестетиков.

Тогда к полной неожиданности горе-исследователей удалось завернуть в ВАКе несколько диссертаций и это как-то очень по-нашему, ведь жестокие эксперименты это не остановило, только возможностей контроля стало меньше.

Новожилова подозревает, что обезболивающие средства для экспериментов вообще никто не использует. А сейчас, после процессов над ветеринарами по обвинению в использовании кетамина для операций, обезболивание стало невозможным даже теоретически.

И.Новожиловой вспоминает, что же Шульгорский четыре года назад выступил против одобрения в Госдуме закона о защите животных, в нем есть норма о лабораторных экспериментах. Закон так и не подписал президент несмотря на призывы Бриджит Бардо. Но в проекте был и запрет на такие чисто познавательные эксперименты, которые никаких страданий не приносят, но пригодны для собственного PR против ученых.

Нам надо просто стать людьми. И никакой закон не предпишет этого. Просто думать надо до того, когда беззащитного зверька с высшей нервной деятельностью привязываешь к доске для чего-то очень важного, а потом наступает Новый год или дачный сезон. Да просто ты гриппом заболеешь, и тебя вылечат. Но только от гриппа, а твои подопечные погибнут в мучениях. И это все было. Но были и внешне безобидные эксперименты по скрещиванию несовместимых родителей. Если собака швыряется на все что движется или похоже на то, то скорее всего виноват тот, кто таким разведением выполнил свои сокровенные «человеческие» фантазии. Такими приговоренными к жизни существами являются большинство из нас, людей, но к нашим услугам вся мощь фармакологии, творчества, революции, войны, терроризма или «экспериментальной» работы над беззащитными.

Наш выбор – это судьба тех, кто выйдет живым из эксперимента под названием «человек на Земле».