Мария Розанова хочет взорвать Храм Христа-Спасителя и вырвать руки-ноги мэру Лужкову, потому что каждый политик – растлитель, и каждый растлитель – политик

Посиделки в ЦДЖ – диссидентская тусовка как повод поговорить о судьбах мира и в связи с этими судьбами о себе любимом

 

Мария Розанова ставит диагноз России: мифомания, хочет взорвать Храм Христа-Спасителя и вырвать руки-ноги мэру Лужкову, потому что каждый политик – растлитель, и каждый растлитель – политик

27 апреля 2005 года в 18.00 в Мраморном зале Центрального дома журналиста на Никитском бульваре состоялось совместное заседание клубов Союза журналистов России «Гражданин» и «Журналистка» на тему «Глоток свободы: 20 лет спустя».

В гостях у журналистов издатель и главный редактор журнала «Синтаксис» Мария Розанова.

 

Информация анонса предоставлена Центром творческих программ Союза Журналистов России

smirnova@gdf.ru

 

 

ведущая Надежда Ажгихина, также Елена Гришина директор клуба «Гражданин»

Ажгихина двадцать лет назад материалы Синявского публиковались в Огоньке

 

Мария Васильевна Розанова: Ничего нового уже не увидим, страна впала в состояние Атлантиды. Кто сказал что Атлантида погрузилась в один день?

Плакат на доме «Продается все!»

Иногда в голову приходит кощунственная мысль так ли уж нам было плохо и отвратительно при той власти которую мы отчаянно не любили?

Я знаю, что я хочу сделать дальше но мне хорошо мне 75, я знаю, что мне нужно доделать. В этом году я хочу кончить четвертый том к тому трехтомнику «Абрам да Марья». После этого наш с Синявским сын Егор Андреевич из моих рук хочет получить из моих рук книжку о себе под условным названием «Маленький мальчик Егорушка», он сам уже известный французский писатель. Он влюбился в своего отца после его смерти. Андрея посадили, когда Егору было 8 с половиной лет, а вышел он через шесть лет.

 

Все мы немножко лошади все мы немножко психи у всех свои примочки. Я люблю старые газеты. Я вообще новые газеты не читаю, когда шум гам суета пройдут через год старую газету вы прочтете совсем другими глазами.

Даже газета 37-го года показывает материалы не только о врагах народа, были и другие сюжеты.

Я боюсь среди вас окажусь ретроградом и даже сволочью, потому что обнаруживаю нашу национальную склонность к мифотворчеству. Это тоже один из сюжетов который меня занимает, один миф сменяет другой. Хорошо сидите на стульях? Я беру под свою защиту Берия и Адропова. Потому что враг всего человечества Сталин защитил учителя, который написал Сталину письмо что его ученик плохо учится, и его коллеги выкинули из школы, ему ничего не оставалось, как написать вождю.

Вопросы

Виталий Челсин, замглавного редактора журнала «Журналист»: как мы увидели Францию и как нам там было? – Мы приехали в 1973 году во Францию, но по-французски я не говорю. Но так как я искусствовед, мне больше всего о человеке и о стране больше всего говорит улица, тот сухой остаток, который мы оставляем на земле. Я не хотела уезжать, ехать хотел Синявский, его пригласили в Сорбонну, потому что три его ученика работали там. Было ужасно тоскливо. Я живу в 9 км от Нотр-Дам. Поездки в Париж вылечили меня от ностальгии. Когда я вижу как разрушают Москву, как ее отвратительно застраивают, у меня счет к русской интеллигенции, как это допустили? У меня не счет к русскому народу. Глядя на купол Христа-Спасителя, я думаю, во сколько мне это обойдется, взорвать его к чертовой матери? Это же ужасно, это чудовищное сооружение, это провал в русской архитектуре. И восстановление его восстановление самого неинтересного что было в русской архитектуре. По Москве ездить неинтересно. И к тому же Москва превращается в мертвый город, пойти не к кому. Очень страшно что человечество выбрасывает, люди которые создавали этот город, выселяются. Делать фотографию Тверской сегодня невозможно, потому что в нормальном мире такого не бывает. Представить себе, что так перетянуты улицы Парижа или Лондона, невозможно. Про Берию хочу напомнить, есть два телевизионных канала российских которые я смотрю RTVI, которому покровительствует Эхо Москвы, показывают дурацкие сериалы, но дают новости с Эха Москвы. И второй канал сугубо составной РТР-планета, здесь это не показывают, составлено из рекламы израильской, немецкой, американской. Там есть много передач из самых разных каналов. И вдруг слышу фразу что Берия командовал лавкой с до. Это неправильно, он командовал лавкой два раза, второй раз он пришел в 1953 году. В первый раз после Ежова он освободил всех тех кто выдержали и не признали свою вину. И второй раз он стал главой этого ведомства после смерти вождя, он прекратил «дело врачей». У меня газеты есть, я же недаром газеты собираю. Так что нельзя забывать, что все было немножечко не так. Если бы Андропов не научил Горбачева перестройке...

Виталий Челсин (?), замглавного редактора журнала «Журналист» – декабристы еще знали что такое частная собственность. Среди моих личных врагов я держу Гайдара. За все его экономические фигли-мигли. Я его поймала сначала на том, что он против построения капитализма в отдельно взятой стране. Он работал в газете Правда, и он не знает что такое капитализм, он не может его строить.

Мой ребенок экономист высокого класса, он дает советы всяким фирмам иностранным

Когда появились первые олигархи, Егор спросил, можно ли быстро разбогатеть? Я сказала можно, например изобрести вакцину от СПИДа, второй – украсть. А третьего способа не дано.

Последние слова которые он от меня слышал перед арестом у Никитских ворот, было что у нас нет денег. Я думала, ну как же мужика посадили и он не может сидеть спокойно. Когда он вышел, я была очень богатой женщиной. Он ушел из ужасной коммуналки, а вернулся в отдельную квартиру в старом доме. Два года меня содержала российская интеллигенция, и спасибо ей. Потом я человек рукодельный я занялась художественным металлом, у меня появились два подмастерья включая кандидата физических наук. Вторая – моя соученица-искуствоведица. Зарабатывали они у меня в моей частной артели намного больше чем на государственной службе. Как зарабатывать деньги я знаю, так как здесь, это не делается.

- Вы платили какие-то налоги? – Нет. – Значит, это был не капитализм, это был цех. – А кто принимает законы? Таких налогов не может быть. Во Франции налогами не душат. Смесь детского сада с сумасшедшим домом, это мое старое выражение.

 

Л.М. это только особенность нашей страны склонность к мифотворчеству. И почему у людей с развитым интеллектом приверженность мифам наиболее неистребимая?

- по-моему это самая мифоманская, мифолюбивая страна, мифолюбивый народ. Недаром говорят о высокомерии французов, высокомерии англичан но я не видела более самодовольный человека чем мой соотечественник чем советский человек. Во первых нас губят наши размеры, мы самая большая страна в мире, это наши размеры которые мы не можем освоить не можем понять которые мы губим. Национальное самомнение – два. Я скажу слова. Которые я впервые скажу после ареста Синявского. Мы прошли через свое славянофильство, каждое лето мы с Синявским уезжали куда-нибудь на север, прошли по всем рекам. И такое вот ощущение, подумать только вроде бы жрать нечего по лавкам сидят обосратые дети, в огороде ничего не растет, но до Парижа три танковых перехода, и это греет. Это национальное самомнение, которое в нас заложено... И есть еще одна вещь, это православная церковь. Я как то обратила внимание, что всего прекрасна православная церковь, когда она гонимая, тогда с ней остаются истинно верующие люди. В советское время поп покупал и разносил хлеб старухам, а потом церковь торговала водкой. Сейчас я принадлежу к секте беспопопствующих. Если бог есть а я точно знаю, что он есть, я с ним как-то разберусь без посредников.

 

- вопрос про мифы – пришел человек в Госстрах и говорит: застрахерьте меня пожалуйста. – не застрахерьте, а застрахуйте. – Это одно и то же. Было два русских народа, рабов и господ, нынешние господа из рабов, бывших господ вырезали.

Стокгольмским синдромом не страдаю, я всегда была против захватчиков начиная с учителей. У меня было шесть четвертных двоек, такого не было ни у кого. Меня выгнали из комсомола. С комсомольским бюро разговаривать отказалась, я действительно была прогульщица, потому что я нашла массу более интересных вещей чем школа. Я поняла, что надо школу как-то кончить. У были проблемы с глазами, и у меня сохранился флакончик атропина, я его закапала в один глаз, получился яркий контраст, один глаз черный, другой обычный. Когда мне предложили что-то сказать в свое оправдание, я сняла очки и сказала посмотрите мне в глаза. Я слепну. Но со мной разговаривали так, что я почувствовала, что зал со мной. Освобожденный комсомольский секретарь Тася получила выговор с занесением в личное дело и прислали другую, с которой я подружилась, она была из бригады Маяковского. Освобожденный секретарь ходила на педсоветы, там говорили, что лучше ее выпустить, поставить ей тройки это преступление. Но оставить на второй год это будет еще год то же самое.

Я поняла что такое демагогия, и я поняла, что такое толпа, как можно повести за собой толпу.

Наша классная руководительница, которая меня крутила как хотела, мы встретились с ней на лестнице вместе с той круглой отличницей с которой мы сидели за партой. И классная руководительница меня узнает, а ее нет, хотя она совершенно не изменилась.

Я всегда спрашиваю у человека, сколько ему лет и кто он по профессии, тогда я сразу знаю, что он видел.

Я родилась в тридцатом году и у меня в защиту Ленина есть один довод, сколько детей было названо этим именем, их никто не заставлял, это была вера. – А сколько было Адольфов...

Любовь Горяева, Институт Востоковедения: По поводу растяжек и «продается все», во Франции был угар панно и рекламы, а потом стало проходить, может и у нас пройдет. Меня задел укор в адрес интеллигенции. После перестройки мы видим во что превращается либеральная идея. Этим людям нельзя предъявлять счет в такой степени, они не правят бал экономический. Кем вы восхищаетесь? – Мне было очень грустно, когда умер Иоанн-Павел Второй, он человек очень хороший. Как он притворялся, что он знает, что он знает кто такой Синявский. Это было очень трогательно. Когда мы с Синявским ссорились, говорила: уйду от тебя к католикам, а он отвечал прокляну. Это при том. Что и у него и у меня есть какие-то корни польские. В школьной библиотеке города Новосибирска я ученица пятого класса украла Вересаева Пушкин в жизни. Синявскому Пушкин был безразличен, но в лагере он его читал, я победила. У нас было разделение труда: я называлась Мастер, а Синявский был моя Маргарита.

 

- Преподаватель русского языка вуза – сначала я отнеслась к перестройке скептически, а потом успела полюбить Горбачева за жену, потому что мужчины, которые любят своих жен еще попадаются. По тому как он о ней говорил, меня пронзило. В наших разговорах с Синявским я упрекала Горбачева в том, что то что он делал он делал очень медленно. Потом я поняла, что даже это было слишком быстро.

- Ажгихина – Здесь ужасные партийные законы, чтобы организовать партию, надо 50 тыс. Я могу организовать партию например «Роза Нова».

- Что вы читаете, что вам нравится и что не нравится? – Я не могу сказать что нужно делать каждый должен делать сам что считает нужным. Я бы повыдергала руки ноги из Лужкова. Политик всегда растлитель, а растлитель всегда политик. Сейчас интереснее всего читать мемуары, но меня удивляет неряшливость. Но мемуары читать интереснее всего.

 

Трехтомник «127 писем о любви», к нему Розанова пишет четвертый том.

 

Злобные комментарии: все мы здесь мигранты и спустя тридцать лет находим на месте милой тусовки металлическую дверь какой-то дурацкой фирмы (как Щаранский) или пустоту (как Розанова). И я тоже поехал в университетскую книжную лавку около станции метро Университет, чтобы купить «Век ДНК» Франк-Каменецкого, а там еще один банк. Пришлось пойти в «Библиоглобус», а там... столько книг по генетике, физике, науке о жизни и главное по синергетике, и как творчески созданы! Фактически произведено осмысление достижений научного сообщества всего прошлого века в содержательном нетривиальном виде.

Но вернемся к предмету изложения.

 

Мария Розанова продемонстрировала блестящее владение аудиторией, причем не с подавлением, а с инициацией интеллектуальной дискуссии, на основе использования ключевых моментов в новейшей отечественной истории. Что характерно, она не чурается мата, а использует его, что стало привычным в искусствоведческой дискуссии для преодоления вырожденных треков словоблудия. Дискутировать с ней интересно, потому что она выражает содержательную составляющую массового сознания наиболее продвинутой, интеллигентской части населения.

В целом получилось интересно, отсюда вытекает ощущение знания новейшей отечественной истории, однако в этом смысле получается всего лишь подглядывание в щелочку – перевороты у нас идут постоянно и беда наша в том, что практически никто не знает страны, в которой живет. Беда более глобальная в том, что русскоязычная культурная цивилизация может завершить свое существование и в таком случае англоязычная агрессия приобретет завершенную монопольность.

К сожалению, представления Розановой и мифофилии и мифо-зависимости нашей страны более чем справедливы, и м.б. странно, но чем выше интеллектуальный уровень человека и способность воспринимать формальную логику, тем жестче привязка его сознания к мифу. И еще более странно, что в стране благодаря 5-му управлению Бобкова было создано управление будущим на основе полигона на том сегменте массового сознания, которое занимает интеллигенция, в целом очень консервативная и склонная воспринимать адресованные рыхлой и огромной аудитории Первого канала меседжи на свой счет, из коих делается вывод, что все вокруг кроме меня идиоты, антисемиты, не понимают, что происходит и как надо.

Между тем, в управлении массовым сознанием истина не то, что логически достижимо (у интеллигенции этого тоже нет, эзотерика нагло блудит в наших умных головах с формализуемой непротиворечивостью, как в собственной постели). Истина то, что тиражируется, как сапоги Жириновского в Индийском океане. Этот ньюсмейкер генерирует и эмитирует свои меседжи населению сам. Черномырдин возможно сначала аккумулировал чужие находки, имея богатый опыт прораба. Но важно то, что основной признак великой страны – способность меняться по крайней мере без задержки относительно перемен массового сознания – у нас превращено в высшую технологию. Тоталитарная пропаганда с ее максимальным развитием в Германии, в России эволюционировала в PR-машину управления страной и миром, вполне конкурентно противостоящую американской громоздкой системе разработок оружия массового PR-поражения в идеологической войне. Для этого, как и для разработок ПО, в США сажают вместе на проект огромное количество специалистов в т.ч. и из нашей страны, от которых не требуется нелинейные интеллектуальные усилия, т.е. это похоже на сталинские методы ведения войны, чтоб положить больше народу и тем снять массовое напряжение, омертвить и оглупить.

В число характерных «интеллигентских» мифов входит представление об американской демократии, о заведомой фальсификации российских выборов, о неразвитости нашей страны и нашего парламентаризма, что Жириновский дурак как и все остальные депутаты, а Дума занимается ерундой. Я здесь не говорю, что все это вранье, но утверждаю, что это не доказано, т.е. возникает по тем же механизмам, как и заведомое вранье. Также об освободительном характере т.н. центробежных процессов в империи, продолжающихся в форме цветных революций, о том, что Япония Дальним Востоком распорядится лучше нас, об экономическом развитии Китая и т.д. включая то, что население бывших советских республик очень хочет независимости. В них начиная с Чечни развивается палестинский синдром, когда хочется в спокойную жизнь с советским или израильским паспортом.

Сильнее всего пожалуй мифы экономические – вопреки очередной правоте Жириновского, продолжается приверженность рынку, хотя экономические законы в принципе не могут работать при наличии жесточайших регулирующих механизмов с кредитными историями, разделением функций, производными инструментами – распределительная система для регулирования требует меньший аппарат и как ни странно менее коррупционно емкая. Есть еще такой закон развития: при превышении некоего порогового количества нарушений борьба с ними носит не стабилизирующий, а деструктивный характер, приводя к вырожденным трекам типа ракового роста.

Европейский парламентаризм – не слишком адекватная текущему состоянию машина. Наша Дума – «лаборатория будущего», ее альтернатива – Сталин, который сам детектирует состояние массового сознания и принимает решения.

 

К сожалению, США навязали человечеству глобальную политику бандитской подворотни – прав тот, у кого длиннее ножичек и кто наглее. Что касается американской системы выборов, то бандитские выборы в некоторых особенно одиозных российских регионах – они просто образец демократии по сравнению с идиотскими выборами Буша. При всех достижениях американской модели демократии в виде праймериз, там не признают иностранного наблюдения вопреки взятым на себя международным обязательствам и даже не имитируется соблюдение прав наиболее численных сегментов электората, а подсчета как такового вообще никто не видел, нет и номинально независимого органа – избиркома. Отвратительнее, чем в Америке, проходили выборы в Ираке под американским контролем.

С другой стороны, из России лучше Америки видно будущее человечества, а перемены во многом параллельны – эволюционизм, генетика, логика, находки фундаментальной науки – реализуются либо в англоязычном, либо в русскоязычном культурном пространстве. Крупнейшее открытие в генетике, в конечном рассуждении меняющее наше представление о природе человека, сделано в России. Уже сейчас продолжается развитие физических представлений о природе мира, появились новые критерии истинностности в т.ч. в форме красоты, наука развивается на другой базе, чем в эпоху ее могущества ХХ века – структура хаоса в фундаменте представлений о мире сменила материю, которая не умерла и продолжает жить в турбулентном информационном поле. Исчезла пропасть между гуманитарным и естественным, их общая база позволяет взаимно использовать находки и наблюдения на трех информационных полях – публичном, генетическом и ВНД.

Так что дело не в имперских амбициях и не в крупнейших в мире территориях, как говорит Розанова, хотя и в этом тоже, а в том, что мы здесь в основном острее чувствуем будущее. У нас раньше наступает ощущение «синдрома политической смерти», которую «хорошо упакованная» Европа (по выражению Алексея Островского) пока не чувствует. Хотя маятник уже качнулся назад, обилие мусульман в европейских странах, еврейские погромы во Франции, отход от позиции вины за фашизм перед евреями после объединения Германий – характерные признаки.

На фоне глобальности жесткого кризиса достижений демократии в нашей стране пока идут и обратные процессы. Причем среди наиболее значительных перемен – не «глоток свободы» или частное предпринимательство (пресса была зависима от читателя всего два года, а частного предпринимательства по факту стало скорее меньше, если разобраться в том, как строили, производили и продавали в советское время). Я бы выделил в числе наиболее значительных перемен последней четверти прошлого века резкое увеличение красоты детей и так же резкое повышение половой активности женщин со снижением таковой у мужчин. За этим последовала инверсия половых ролей в обществе и дальнейшая разбалансировка с полной потерей связи между красотой облика и поведением. Базовая тревожность женщин возросла настолько, что стала причиной мощного кризиса института семьи, превысившего состояние общества в эпоху Холокоста, хотя сейчас нет такой ненависти к детям, как тогда. Сейчас ненавидят активных в деловом отношении, полноценных мужчин дееспособного возраста.

Кто-то опять ставит эксперимент над человечеством. Мы не знаем кто или что, но масштабы эксперимента превышают Холокост, демографический эффект великой войны выглядит всего лишь как прыщ на теле слона на графиках. Из России ход эксперимента виден острее и четче, самоорганизация нашего общества наиболее адекватна тому, что происходит в хромосомах и в голове человека. А проблемы с толерантностью, плохой работой экономических законов при отсутствии жесткого регулирования, монополизация рынков и энергетические катастрофы, монополизация политической власти криминальным капиталом, подброс наркотиков и избиения в полиции для выбивания показаний, государственный терроризм или варварский контроль спецслужб за информацией в сетях электросвязи – все это как и концлагеря в прошлом, вовсе не чисто отечественное изобретение.

Грандиозный эксперимент над человечеством мы наблюдаем с начала нового века, Россия представляет собой фрактально выстроенную модель мира, в ней – Дума и т.д.

Вместо изучения эволюции мифа, мы его навязываем любому подвернувшемуся собеседнику.

Россия на данный момент – все еще великая страна, и не только громадной территорией или имперскими амбициями, но полноценностью большой системы ее русскоязычного культурного пространства. Хотя уже многое потеряно, в частности, зависимости от глобализации на основе американской разносторонней агрессии, которая производится как и Крестовые походы средневековья исключительно для защиты собственного ядра культурного пространства (метрополии) от кризиса и распада. Хотя процесс агрессии начался не с распадом Союза, а в семидесятых годах началось его крутое нарастание (отказ от золотого эквивалента доллара и рост эмиссии бумажных денег), распад острую центробежность в нашей стране, когда государства по факту не было, США в это время были замкнуто ориентированы и вернулись к планам «экспорта американских ценностей» тогда, когда Россия вернула многие постсоветские потери. Речь идет прежде всего об экономических, монетарных и товарных интервенциях США, подкрепленных ростом расходом на вооружение – свыше четырехсот миллиардов долларов.

К сожалению, мы с нашим традиционным антипатриотизмом слишком открыты внешнему потоку. В этом смысле надо либо закрыться, либо играть по навязанным правилам – воровать и грабить, а не покупать, долбить PR-ом по примерам двойных стандартов, требовать от США соблюдения правил ВТО и по крайней мере выплаты штрафов, требовать соблюдения прав человека и поддерживать достаточно мощную собственную оппозицию стран-конкурентов.

Хотя и глупо всего этого требовать от наших высших чиновников, которые пока не привыкли к зарубежной роскоши саммитов, но сами мы должны по крайней мере быстрее избавляться от мифов. Это мы себе должны, потому что будущее строит интеллигенция, наша тревожность – это телескоп, стреляющий рикошетом из прошлого за горизонт будущего. Дальнейшие события следуют вдоль человеческих ожиданий.

Интеллигенция в России может очень много сделать для будущего страны и мира. Например, для ускорения распада – тиражировать мифы, не обращая внимания на отсутствие в них формальной логики. Например, что депрессивное телевидение провоцирует преступность, а наша страна должна продолжать импортировать западные ценности. Но интеллигенция может внести и позитивный вклад. Дело в том, что на фоне расцвета научной мысли на основе новой базы науки в виде структуры хаоса наблюдается упадок эксперимента, тиражируются как во времена Дарвина случайные спорадические находки. Мотивируется это тем, что никто не платит даже за контент-анализ телевизионного текста. За разработку прибора по определению происхождения спирта в водке на российском рынке запросили полтора миллиона долларов.

 

Между тем, исследование водки в масс-спектрометре (эти мощности простаивают) показало бы больше, чем аргументы политиков о подготовке боевиков в Грузии, потому что мощности Беслана – водочной столицы России – загружены по документам на 15%, но на всех прилавках осетинская водка, возможно, из спирта, следующего транзитом из Турции между Южной и Северной Осетиями. Если такой анализ сделать за деньги, то результат его известен наперед, как и заказное социологическое исследование строителя Общественной палаты Фадеева – у нас все хорошо, сложился средний класс, народ за рыночные отношения и т.д. за месяц работы с чужой панелью отвалили триста тысяч баксов, мигрантов и бомжей не опрашивали.

Разумеется, совсем вне внимания ученых изменения фона хромосомных аберраций, врожденных уродств, возраста первой менструации и различных синдромов включая привычное невынашивание беременности. Хорошо еще то, что по заказу швейников сделаны измерения, которые могут быть использованы для выводов т.н. количественной генетики. Все это может быть и не даст ответа по причинам демографической катастрофы (она тоже глобальна), но выявит полноценную картину состояния человека и покажет вектор перемен.

И в любом случае заткнет глотки крикунам, потому что на любом обсуждении важнейших для общества проблем обязательно появляется кто-то, кто как Мариэтта Чудакова накануне в том же Мраморном зале ЦДЖ при обсуждении темы Сталина, требует изменить тему, топает ногами или кричит что-то с галерки. Обычно кто-то другой, а в тот раз та же Чудакова, в доказательство своей востребованности убедительно перечисляет свои многочисленные публикации, отказывая той же логике в оценке Жириновского, Митрофанова, Рогозина и Зюганова, хотя эмитированные ими стереотипы тиражированы несоразмеримо больше и сукцессируют в информационном поле.

Под властью сейчас горит уже не кресло, а земля, а у нас ничего в запасе, чтобы позубоскалить над собственной беззубостью, и даже лидер ассоциации «Голос» Лилия Шабанова искренне уверена, что ее работа по аккумулированию информации нарушений на выборах будет востребована все больше и больше. Почему глава ЦИК Александр Вешняков понимает опасность ликвидации избирательной системы и пытается сохранить хотя бы ее видимость, а мы усердно пилим гнилую, как мы считаем, ветку, потому что ее удобно пилить – мы на ней сидим? Чтобы ускорить распад? Если б она действительно была гнилой, то давно рухнула бы вместе с нами, а не горела только сейчас. Тогда уж было бы «умнее» обмочиться от страха перед будущим, как центристы у власти, может затушим этот костер по-пионерски...

Со своей стороны я могу сказать, что в самоорганизации России включая Рунет работает оптимальная информационная система с развитыми облигатной (общая жизнеспособность) и факультативной (полигон катастроф как единственного механизма генерации новизны) компонентами информационной эволюционирующей системы. Сложившаяся здесь модель достойна увековечения, даже если русскоязычному культурному пространству и российской государственности суждено схлопнуться.

Работа в Думе сейчас, в эпоху эксперимента над человечеством, служит продолжением моих собственных экспериментов в культуре растительной ткани in vitro, где удалось получить четыре фазы эволюции (катастрофическая, стабилизационная, стационарная и вырожденная без надежд на конструктивный рост в конкурентных условиях) и показать действие четырех информационно-активных агентов (провокационные, индукционные, дирекционные и шумовые) – у человека происходит с теми же фазами и все то же самое, как и у Большого пуделя, разведение которого я наблюдал десять лет. Сначала по непонятным причинам внимание к потомству резко повысилось, как и выставочные оценки, поголовье структурировалось а потом все было сметено могучим ураганом импорта.

Для меня итогом советского времени был организованный Юрием Чайковским семинар в Институте истории естествознания и техники, когда на стенах советского НИИ еще болтались обрывки решений профсоюзного комитета, но партсобрания уже потеряли актуальность, но сотрудники еще на работу ходили. Тем более, что ИИЕТ в Старопанском отапливался и там работал туалет, в отличие от Института генетики РАН на Профсоюзной, 7, где я начал свою трудовую деятельность 23 октября 1963 года в ИБФ АН СССР, и могу сравнить – у нас проходили выставки абстракционистов, а спектрофотометры делали своими руками, как позже и камеры для дискэлектрофореза с целью популяционных исследований в МГУ.

В итоге я про жизнь знаю все в том смысле, что с ней в принципе может произойти, но мне нечего сказать людям и самому себе о природе мифа как квинтэссенции турбулентного информационного поля – по причине той мифомании, о которой говорила Мария Розанова, не ведая, сколь общую проблему Жизни копнула.

По тем же причинам напряженное сознание масс берет из СМИ грубый эмоциональный фон для некоторой стабилизации, но люди парадоксально индифферентны к содержательными моментами типа подлога в законе о бюджете по тарифам, как и к проявлениям внутривластной конкуренции в законотворчестве, почему автор поправки об ограничении тарифов Валерий Зубов спустя три года после подлога вышел из «Единой России» и народной партии, чтобы примкнуть к Владимиру Рыжкову в тот момент, когда Рыжков разругался с Каспаровым. Получается, что «Единая Россия» – наш союзник, но гарантом стабильности она может быть только в условиях жесткой конфронтационной журналистики. Выживаемость мира поставлена в зависимость от выживаемости России, а Россия вместе с миром зависит от творческого журналистского креатива. Журналисты в свою очередь, будучи обласканными думским большинством, уйдут в небытие вместе с Думой, если не выполнят взятую на себя роль. А это в свою очередь возможно при такой же конфронтации, подпора, действующей журналистике со стороны интеллектуальной аналитики. Достаточно заглянуть на любой форум по моим например материалам в Интернете (кроме собственного сайта, где все наоборот), чтобы поразиться сколь далеко разошлись способности человека в виртуозности по нажиманию кнопок и отчаянной лености в совершении умственных усилий на основе фрустрации, ревности и лени, лени, лени, как основы всего...

Если так критиковать Гайдара, как Розанова, как «критикует» население депутатов, то возможность принятия системных решений просто потому, что это на благо России, не наступит никогда. В условиях такого состояния общества коррупция и нажива как единственные движущие силы в законотворчестве и принятии решений становятся благом, вытесняя социальный садизм в конкуренции с поставщиками кризисов, чем по утверждению Павловского сейчас занимаются слишком много организаций.

В стране наблюдается значительный рост гуманитарных технологий с развитием национальных проектов в экранной продукции, однако любая катастрофа имеет в фазе нарастания созидательную составляющую. Катастрофический режим – единственный источник нового, а человек так генетически устроен, что генерация кризисов у него происходит самовозбуждением, или в ответ на такие изменения среды, которые сами по себе не требуют для их переживания включения катастрофического режима. Поэтому у нас и возник аппарат «госбезопасности», роль которого аналогична молекулярному драйву в геноме на основе активности транспонируемых элементов и вообще повторов.

Сам этот механизм возник давно, раньше общего корня птиц и млекопитающих, в котором возник механизм эстетической управляемой эволюции как причина человеческого в будущем человеке, что с неизбежностью привело не только к появлению человека на эволюционной арене, но и его цивилизации, преадаптированной эстетическим механизмом.

Я пытался избежать алармизма при всех основаниях для него, избежать по причине его неконструктивности. И еще потому, что очень хочется отличаться возможно в лучшую сторону от среднего уровня, тем более, что он тоже резко возрос по сравнению с советским временем.

Жизнь – есть способ существования информации, к этому выводу я пришел, пока Розанова сидела в Париже, циркулируя в советском интеллектуальном болоте шабашек, поездок из НИИ в колхоз, среди дворников, милиционеров, сторожей и сантехников в центре Москвы, когда сам работал дворником в консерватории. Мои познания в гуманитарной сфере оказались небольшими и я там приобрел не любовь к Пушкину, а к Гумилеву, узнал на десятилетия раньше страны в целом Умберто Эко и Владимира Набокова, узнал про Налимова, получил завершенное представление о роли в истории сборника «Вехи» и пронзительных наблюдений Василия Шульгина «Дни». Кем бы я был, если б не был существом пятого сорта – успешным скучно-ограниченным научным работником? Трудно сказать, но сейчас я с грустью и без злорадства наблюдаю, что все оказались в том же состоянии, а я резко выиграл.

Это мой личный ответ тем, кто сумел уехать, потому что я не сумел, не получилось, как и вступить в комсомол ради поступления в аспирантуру – никуда ж не брали сына человека, родившегося в Швейцарии. Еврейское происхождение тут скорее помогало, чем мешало.

На мой взгляд, цензуры вообще нет, если цензор в форме конкретного человека, получающего зарплату именно за такую работу, он выполняет ту же роль, что и автор – служит актуализации человеческих ожиданий. Другое дело, что массовое сознание – не параметр, а явление сложной структуры с расколом. И есть общий механизм информационной турбулентности или другими словами, неумение, нежелание журналистов работать. Хороший пример владения инструментом PR дал Сергей Юшенков. О подмене фоторобота опытный депутат отказался говорить, но за записку о взрыве в Волгодонске ухватился сразу и в результате сделали несколько публикаций спустя два с половиной года после самой записке, когда ее никто не заметил, кроме Жириновского. А кто мешал написать про подлог в бюджете по поправке Зубова об ограничению роста тарифов? На обещанный тогда Зубову закон правительство не дает отзыва, проект даже не обсуждается в Думе, и Зубов вышел из фракции «Единая Россия» и Народной партии.

С другой стороны, в самый благоприятный для отечественной журналистики год – 2004, когда зависимость общества от журналистского креатива вновь достигла очередного максимума, заметили это только авторы кремлевских партийных проектов. Почему СМИ поддались партийному РR по льготам в 122 законе? И почему теперь это повторяется с реформой здравоохранения?

Правда по крайней мере в Думе звучит благодаря Жириновскому и Митрофанову, но СМИ плохо реагируют на их избыток. Здесь проявляется тоже некая общая закономерность.

В прошлом веке в РБО Курчатовского института было сделано Владимиром Гвоздевым и Евгением Ананьевым открытие мобильных последовательностей в хромосомах Дрозофилы. В конечном счете, открытие природы непостоянства генома, как это явление назвал Роман Хесин-Лурье, меняет наши представления о природе человека, но до учебников все это не дошло. Мало того, такая тема, как «конъюгация инфузорий», довела до драки с бывшим министром образования Владимиром Филипповым. Который не виноват или виноват частично, ну не могут ученые писать учебники.

2004 год действительно был потенциальным пиком журналистики с возможностью превращения ее из подобия четвертой власти в первую, столь зависима стала страна от журналистского креатива. В связи с ростом базовой тревожности и падением межличностного доверия люди остро зависимы от виртуального новостного потока, в котором пропадают события, их замещают информационные поводы соответственно человеческим ожиданиям. Без острого, даже ужасающего фона, создаваемого государственными каналами у людей развивается эмоциональная депривация и даже изоляционный синдром.

Но журналистика не заметила своих возможностей, хотя меня например даже не надо убивать, я способствую актуализации человеческих ожиданий, что очень важно для власти, когда массовое сознание напоминает состояние киселя. То же происходит и со спиртовыми акцизами: идет игра, ее участники зависят от публичности и смотрят, что мы напишем. А мы делаем то же, что было с законопроектом об ограничении курения табака. Тут грубо говоря большая вина Гайдара и от журналистов это не было скрыто, но публикуемая информация была столь же ограниченно-однобокой, как и по 122-му закону.

Итог: новость не то, что только что случилось, а опровержение мифа, которое люди способны принять с моей журналистской подачи.