25.01.09
Лев МОСКОВКИН
Коло-литературное
Поэзия в
траве, глупость в голове
Никакой
тайны Пастенака не было, но она закрыта. Речь не про овощи, а о поэзии, которая
в России больше, чем... Лично мне очень понравился нобелевский роман «Доктор
Живаго» - я его держал в руках в виде рулона пленки «микрат» в далеком 1964
году, будучи лаборантом академического Института биофизики. Запрещено, зато
даром. Потому и прочитал спустя лет двадцать, когда страсти казалось отгорели и
было издано в бумаге.
Еще спустя
несколько лет попал уже в роли журналиста на презентацию израильской книжной
выставки. Время было с похмелья перестройки и уже местами перестрелкой – «какая
честь, если нечего есть». Короче, толстую книгу-исследование о важнейшем
периоде жизни Бориса Пастернака помню только по содержанию. Там подробно
написано и обосновано, что и зачем на самом деле сказал по велению Сталина на Конгрессе
в Париже Борис Пастернак. Это был ответ полоумной француженке, потерявшей на
просторах ГУЛАГа своего друга, широко известного в то время под разными
именами.
По велению
Сталина, аналогично апробированной роли Ильи Эренбурга – этот в роли журналиста
попал в список Дэвида Рэндала репортеров, повлиявших на развитие мира людей.
Потомкам
осталось куцее «поэзия – она в траве». Как это часто бывает, вырванные из
контекста слова получают свою иную жизнь.
Получилось,
что Пастернак своим вегетарианским винегретом из травы с поэзий завершил
столетний цикл от «Восстань поэт и виждь и внемли» до «поэзии в траве». И не
важно, что конкретная цель была более чем сиюминутной, конкретной и состояла в
выполнении в Париже домашнего задания Сталина. Вообще-то использование в
геополитическом PR, которое в прошлом называлось «рука Москвы», а теперь
«Вашингтонский обком», известно. Но лишь роль Эренбурга почему-то не вызывает
отторжения, а про Пастернака это просто неизвестно, хотя ничего не скрыто.
Больше принято обсуждать чины и зарплату Вознесенского или Евтушенко, хотя
наиболее эффективен был в том плане брак Высоцкого с Влади. О его
санкционированности говорил Митрофанов. Он много чего говорил в палате
депутатов и его убрал порожденный им в той же роли Жириновский. Убрал просто в
борьбе за монополию на больную истину с думской трибуны по принципу: городской
сумасшедший должен быть один, эта роль не делится.
Меня
осудят и те и эти, если я скажу, что монополию на истину от городского
сумасшедшего Жириновский сквозь череду ротаций унаследовал от Пастернака. Но
пусть хотя бы не пишут о проблемах с «нобелевкой» в России. Не все ладно в
королевстве шведском, как и во всем человечестве – вот в чем загвоздка.
В любом
случае, увы, придется не согласиться с автором биографии «Пастернак» в серии
ЖЗЛ любимого писателя Дмитрия Быкова: если бы в 48-50 в Союзе узнали о
выдвижении Пастернака на нобелевку, скорее всего его бы уничтожили. Быков
утверждает, что Пастернак всерьез мог рассчитывать на премию только после 1954
года, когда в СССР были впервые опубликованы стихи из романа «Доктор Живаго».
См. также
http://www.leo-mosk.narod.ru/works/poems_on_grass.htm
http://www.kommersant.ru/Doc/1308138
Сообщение: «Тайна Пастернака
раскрыта» http://www.vz.ru/culture/2009/1/21/248809.html
Нобелевский комитет рассекретил
архивы, касающиеся присуждения премии великому русскому поэту и писателю
Нобелевский комитет по
прошествии пятидесяти лет рассекречивает свои архивы: стало быть, в этом году
пришло время для лауреатов 1958 года. Этот год, как известно, стал триумфальным
для Бориса Пастернака. Из всех наших лауреатов по литературе это награждение –
самое загадочное, вокруг него по-прежнему масса слухов. От рассекреченных
архивов ждут ответа на вопрос, который всех волнует уже полвека: «за
литературу» все-таки наградили Пастернака, за талант, иными словами, или же за
антисоветское содержание романа?
Одна из сенсаций из
рассекреченных архивов: Пастернак выдвигался кандидатом на получение
Нобелевской премии по литературе в общей сложности шесть (!) раз: в 1947-м,
1948-м, 1949-м и 1950 году – то есть еще при Сталине – и позже: в 1957-м и
1958-м годах.
В 40-е годы его кандидатура (за
поэзию и переводы) не получала необходимой поддержки. Заметим, что речь идет о
временах, когда в СССР в разгаре была борьба с космополитизмом и разгул
ждановщины.
Автор знаменитого
романа-биографии «Пастернак» (серия ЖЗЛ) писатель Дмитрий Быков утверждает, что
если бы в 1948-50-м в СССР узнали о выдвижении Пастернака на «вражескую»
премию, это означало бы, скорее всего, физическое уничтожение писателя.
Впрочем, утверждает Быков, Пастернак всерьез мог рассчитывать на премию только
после 1954 года, когда в СССР были впервые опубликованы стихи из романа «Доктор
Живаго».
Главный вопрос, который до сих
пор обсуждается, таков: «за литературу» дали Пастернаку премию или же за
политику, а точнее, за «совокупность заслуг» – желая отметить первого
советского писателя, который «открыл забрало» и напечатал роман за границей?
Вообще вся история с романом у
нас слишком политизирована: сегодня нам кажется, что роман этот вызвал в первую
очередь негодование советского идеологического аппарата, а на самом деле
конфликт начинался в области эстетики. В 1956 году Пастернак закончил роман,
который писал 10 лет. О романе к тому времени многие знали, как знали и то, что
он про революцию, и что он автобиографический. В этом не было, так сказать,
сенсации.
Пастернак предложил рукопись в
Гослитиздат, журналы «Знамя» и «Новый мир». Там роман отвергли – не только
из-за того, что он показался пасквилем на советскую власть. Дмитрий Быков: «От
Пастернака ждали чего-то эпического, реалистического, в духе «Войны и мира», а
это был роман подлинно символистский. И именно поэтому его отвергли у нас и
столь восторженно приняли на Западе: это был совершенно европейский роман. И
они его поэтому сразу поняли и оценили».
После того как роман вышел на
Западе, в Италии, за два года он был переведен на 23 языка. 24 августа 1958-го
в Голландии вышло первое «пиратское» (выпущенное без ведома автора) издание
«Доктора Живаго» на русском языке.
Долгое время считалось, что
выпуску романа на русском языке поспособствовало ЦРУ. Дело в том, что накануне
нового курса Хрущева это был серьезный удар по идеологическому каркасу
оттепели, главным постулатом которой был тезис «Ленин был хороший, революция по-прежнему
неподсудна, все дело только в Сталине, который исказил ленинское учение».
Роман утверждал обратное: что
революция 1917 года и все дальнейшее несовместимо с жизнью нормального,
совестливого, честного человека. И дело не в том или ином вожде: в «Докторе
Живаго» главного героя убивает само время, которое не нуждается больше в
индивидууме, не нуждается в сложноустроенном человеке; выживают только винтики.
Рассекреченные архивы, однако,
никак не подтверждают причастность американских спецслужб и генерального
секретаря ООН (1953–1961 гг) шведа Дага Хаммаршельда к давлению на Нобелевский
комитет в 1958 году: по всему выходит, что Пастернак победил в честной, и, что
для нас чрезвычайно приятно, именно в литературной борьбе.
Архивариус Шведской академии Микаэла
Хольмстрем представила материалы, включающие в себя списки кандидатов за 1957-й
и 1958-й годы, пояснительные записки шведских литераторов по творчеству
Пастернака от 1947-го и 1958-го годов, высказывания членов Нобелевского
комитета в отношении кандидатов на присуждение премии.
Согласно архивным данным
Шведской академии, в 1957 году кандидатура Пастернака – за его поэзию и
переводы – была выдвинута членом Нобелевского комитета Харри Мартинсоном. В
списках кандидатов также значатся Лион Фейхтвангер, Жан-Поль Сартр, Альберто
Моравиа, Роберт Фрост, Сэмюэль Беккет и другие.
Пастернак значился также среди
четырех финальных кандидатов академии – наряду с датской писательницей Карен
Бликсен и французским прозаиком Андре Мальро. Лауреатом же Нобелевской премии
1957 года стал французский писатель и философ Альбер Камю.
В 1958 году кандидатура
Пастернака официально была выдвинута профессорами Ренато Поджоли, Хэрри Левином
(Гарвард) и Эрнстом Симмонсом (Колумбийский университет, Нью-Йорк) в том числе
и за роман «Доктор Живаго».
К этому времени постоянный
секретарь Шведской академии Андерс Эстерлинг уже прочитал роман Пастернака,
вышедший на итальянском языке годом раньше. Он отметил, что «академия может
принимать решение с чистой совестью», невзирая на то, что «роман Пастернака
пока еще не издан в СССР».
Таким образом, можно утверждать,
что награждение Пастернака в 1958 году вовсе не преследовало политических
целей, и ему, награждению, предшествовало долгое «стояние в очереди», что
абсолютно типично для 50 процентов нобелевских лауреатов. Можно также
утверждать, что о Пастернаке в Нобелевском комитете знали задолго до 1958 года,
и хотя Нобелевский комитет всегда учитывал политическую конъюнктуру, в случае с
романом «Доктор Живаго» имела место как раз типичная и по-хорошему скучная
процедура выдвижения, прохождения финального отбора и, наконец, победа
писателя. Нобелевскую премию Пастернаку дали «за литературу» в первую очередь –
вот что можно утверждать сегодня с большей вероятностью, чем когда бы то ни
было.
Поздравляю всех граждан нашей страны с Днем российского студенчества!
Этот праздник имеет отношение не только к нынешним студентам, но и к представителям старшего поколения, которые с теплотой и самыми добрыми чувствами вспоминают свои студенческие годы.
2009 год объявлен в РФ Годом молодежи. Это решение подтверждает, что задачи молодежной политики, модернизации сферы образования, поддержки семьи и семейных ценностей являются приоритетом для нашего государства.
Мы будем прикладывать все необходимые усилия, чтобы каждый молодой человек мог реализовывать свой талант, свою энергию и свои инициативы.
Убежден, что именно молодежь нужно рассматривать как движущую силу в процессе выхода России на инновационный путь.
При этом особая роль, безусловно, принадлежит тем, кто сегодня является студентами, а завтра будет решать стратегические задачи, управлять предприятиями, развивать отечественную науку и культуру, работать в самых разных отраслях.
Желаю всем студентам проявлять настойчивость в учебе, получать хорошие знания, разумно строить свою жизнь и всегда стремиться к достижению успехов на благо нашей великой Родины!
Председатель Государственной Думы
Борис Грызлов